— Да полно тебе, Эви! — отозвалась со своего места Франциска. — Если на карту будет поставлена безопасность Бернарда, ты, конечно, сможешь…

Эвелин обратила к ней почерневшее от горя лицо.

— Ты так думаешь, Франциска? Мне самой хотелось бы в это верить, однако когда дело касается будущего моего сына, я не склонна полагаться на такую ненадежную опору, как моя собственная храбрость. Главное заключается в том, что я боюсь, а Лили — нет. Она никогда и никого не боялась. Если она останется здесь — а она должна остаться, поскольку, если она окажется в проигрыше, ей просто некуда будет больше идти, а Эйвери не посмеет вышвырнуть ее из дома, — то она сможет вступиться за Бернарда вместо меня. Она никогда не пойдет; против своей совести, чтобы спасти свое тело. Она не станет убегать там, где надо твердо стоять на своем. А если он станет дурно с ней обращаться, у нее найдется достаточно смелости, чтобы бросить все и уехать.

— Ох, Эви! — устало промолвила Франциска. — Как жаль, что твоя жизнь сложилась именно так! Ведь это могло бы быть таким чудесным…

— В самом деле? — Колкий, циничный тон Эвелин казался в ее устах столь же противоестественным, как кошачье мяуканье, доносившееся из пасти собаки.

— О да, — мечтательно прошептала Франциска, и вдруг все заметили то, чего раньше никогда не замечали. Тонкая, как папиросная бумага, кожа, мешки под глазами, неровная линия узких губ, подкрашенных слишком яркой помадой, розовато-лиловые жилки, проступавшие неясным узором под мраморной поверхностью висков, — все это были признаки неумолимого времени, которые обычно не бросались в глаза лишь благодаря ее природной жизнерадостности. — Да, это может быть чудесно. За одно ослепительное мгновение ты готова отдать все на свете. Тебе кажется, что ты нашла то, к чему всегда стремилась, свою нирвану… свой Эдем, и это ощущение блаженства столь же чисто и невинно, сколь порочно было твое желание во что бы то ни стало его испытать.

Веки ее опустились, голова откинулась на подушку, и она рассмеялась хриплым, грубоватым смехом — немного растерянным и отчасти предательским.

— Само собой, это вовсе не Эдем и даже не земля обетованная. Но даже слабый отголосок этой иллюзии заставляет тебя мечтать о ней, искать ее… идти ради нее на любые сделки.

Франциска открыла глаза, и Эвелин заметила промелькнувшую в них жажду — отчаянную, неутолимую жажду, но тут же ее место снова заняло уже знакомое выражение самоиронии, а боль исчезла за маской беззаботности. Франциска залпом осушила свою рюмку.

— Некоторые люди уверяют, что все это существует на самом деле, — продолжала она. — Будто это чувство не только не ослабевает, но, напротив, усиливается с каждой новой встречей. И будто оно способно дать человеку крылья — вместо того, чтобы истощить его душу. Разумеется, — добавила она с ухмылкой, — у меня есть свои подозрения касательно пристрастия этих людей к спиртному, но так или иначе, будучи романтиком, я готова оставить свои сомнения при себе. И я абсолютно убеждена в том, что ни один из нас не должен покинуть этот мир, не пережив хотя бы слабое эхо того дивного чувства, с которым я сама так хорошо знакома. Ну вот, пожалуй, и все. Ты не находишь, что я изложила суть дела в самых деликатных выражениях, Эви? Готова поклясться, что отец мог бы мной гордиться.

— Франциска…

— Вот вам и ответ на ваш вопрос, мисс Мейкпис.

— Какой еще вопрос? — осведомилась Полли. Ее обычно резкий, дребезжащий голос смягчился.

— Почему я, как и вы, хочу, чтобы Эйвери и Лили были вместе. — Франциска встала и поправила декольте. — Как я уже сказала, Лили мне очень дорога. Я хочу надеяться, что она станет одной из тех, кому удалось обрести… Эдем.

Глава 12

В любое другое время прогулка длиной в милю до конторы Драммонда могла бы доставить Лили удовольствие, даже несмотря на цель — особенно в такой чудесный день, как этот, когда на небе ярко светило солнце, среди живой изгороди алели цветы шиповника, а воздух был наполнен нежным ароматом весенней листвы. Но сегодня она слишком хорошо себе представляла, какой прием ожидал ее у Драммонда, и, кроме того, все время ощущала присутствие Эйвери Торна за своей спиной.

Эйвери принадлежал к числу людей, у которых имелись ответы на все вопросы, которые могли справиться с любыми обстоятельствами, сколь бы неприятными или затруднительными они ни были, и обернуть их к выгоде для себя. Такой, как он, просто не допустит, чтобы все вдруг пошло вкривь и вкось. Умный, дерзкий, бесстрашный и на редкость самоуверенный, он казался воплощением всех истинно мужских качеств.

И даже сама его сила, которой она так противилась, делала его в ее глазах еще более неотразимым. Слова Франциски, которые та прошептала ей на ушко в частной беседе, то и дело всплывали в ее сознании, подобно гипнотическому внушению: Действуй. Смело бери от жизни все, что тебе нужно. Зачем тебе оставаться пассивной, как будто ты не человек, а бездушная вещь?

Ее тон был таким жизнерадостным, таким игривым! Неужели твои желания становятся менее реальными оттого, что ты женщина? Уверяю тебя, они столь же реальны, как и у любого мужчины.

Лили прибавила шаг, однако голос Франциски упорно ее преследовал: Зачем тратить зря время, строя догадки, когда достаточно небольшого усилия, чтобы получить нужные тебе сведения из первых рук?

— Вы опаздываете на вашу встречу? Лили, которая теперь почти бежала по тропинке, окаймлявшей пруд, замедлила шаг.

— Нет, вовсе нет. Прошу прощения.

Эйвери задержался у мельничной запруды и окинул взглядом береговые террасы, вероятно, недоумевая, почему она не приказала укрепить их заранее, чтобы защитить поля от наводнения, погубившего этой весной урожай озимой пшеницы. Ответ был прост — у нее просто не хватило на это денег, а обращаться в банк с просьбой о кредите ей не хотелось.

Пока он стоял тут, осматривая местность, Лили направилась в сторону конюшни. Дверь ее была открыта, давая выход теплому пыльному воздуху, смешанному с запахом лошадиного пота. Она снова замедлила шаг. Тихое ржание приветствовало ее приход. Лили улыбнулась. Похоже, это была Индия.

Не в силах удержаться от соблазна, она зашла в конюшню, вдыхая такой привычный, такой земной запах навоза и свежего сена — сена, которое ей приходилось покупать за счет своего скромного и оттого еще более драгоценного запаса наличных.

Она медленно шла вдоль длинного ряда стойл, бесшумно погружая ноги в мягкий песок, которым недавно посыпали проход. Лучи солнца, проникая сквозь доски крыши, образовали на полу лужицы золотистого света. По мере того как она проходила мимо стойл, цокот копыт усиливался, словно звуки праздничного песнопения в рождественскую ночь.

Это было ее любимое место. Здесь, в конюшне, нашли себе приют двадцать лошадей, большинство из которых даже не были объезжены. Эйвери, должно быть, сочтет такие траты с ее стороны чистым сумасбродством.

Поверх загородки ближайшего к ней стойла появилась изящная лошадиная морда. Лили погладила мягкий, бархатистый нос.

— Индия! Привет, дорогая.

Она бросила взгляд через плечо. Эйвери не последовал за ней в конюшню и остался стоять у порога. Его высокая широкоплечая фигура вырисовывалась силуэтом на фоне яркого майского неба. Он не мог не любить лошадей. Как вообще можно было их не любить? Попрощавшись с Индией, она присоединилась к нему.

— Они стоили недорого. Сущую мелочь.

— О ком это вы? — спросил он.

— О лошадях. Они достались мне почти даром. Он насмешливо фыркнул:

— Я так и понял.

Эйвери хотел было следовать дальше, но она остановила его, потянув за рукав. Удивленный, он обернулся к ней, на лице его появилось настороженное выражение. В любое другое время она была бы уязвлена его насмешкой, однако на сей раз вопрос был слишком важным. Если ей не удастся унаследовать Милл-Хаус, ему придется взять на себя заботу ' о ее питомцах.

— Нет, вы не поняли. Если бы я их не купила, их либо отдали бы под нож мясника, либо продали по

Вы читаете Мой милый враг
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату