— Нет. — Его руки больно сжали ее плечи. Он грубо оттолкнул Кейт. Она споткнулась и упала бы, если бы он не схватил ее за предплечья. Не понимая, она взглянула в его злое, напряженное лицо, все еще настолько опутанная паутиной желания, что не могла ощутить замешательство или почувствовать что-то, кроме смущения и разочарования.
— Что вы хотите сказать? — спросила она, сбитая с толку.
— Я поклялся, что в моих руках с вами не случится ничего плохого.
— А разве это плохо? — чуть слышно прошептала она, внимательно вглядываясь в его зеленые глаза. Она так не считала.
Его лицо напряглось от какого-то внутреннего смятения, и он процедил сквозь стиснутые зубы:
— Да.
Она нахмурилась, протянула руку, чтобы коснуться его, но он дернулся, словно кончики ее пальцев могли его обжечь.
— Проклятие! — взорвался Кит. — Десять минут назад вы умоляли меня не причинить вам вреда, а теперь, миссис Блэкберн, — он выговорил ее имя так, словно возводил между ними непреодолимый барьер, — теперь я попытаюсь сделать то, о чем вы меня просили.
Он старался держать себя в узде.
— Я не причиню вам вреда. Я поклялся. Но черт побери, — голос его задрожал, — мне было бы гораздо легче, если бы вы помогали мне, а не мешали моим стараниям!
— Вот как?
Вот так. Ему показалось, что он потерял власть над своим телом. Простой поцелуй, который он хотел использовать как противоядие от ее очарования, оказался смертоносным, он поколебал его намерения и чуть не поставил его на колени от желания, вызванного ею.
Кит обманывал себя и знал это с самого начала: Кейт не такая, как все остальные женщины. Никакая другая женщина в мире, не важно, со сколькими он переспал и какие экзотические наклонности искал, никогда не заменит ее. Знать это было мучительно, и Кит проклинал себя за то, что так охотно стал жертвой самообмана.
Он отдернул руки, поняв, что если будет удерживать ее еще хотя бы мгновение, то снова привлечет к себе и… Он закрыл глаза, пытаясь побороть примитивный инстинкт. Если бы только он мог перестать чувствовать. Если бы он мог не видеть спелый цвет ее губ, словно на них кровоподтек, не слышать, как у нее замирает голос. Если бы только не ощущал слабый вяжущий запах ее мыла, смешанный с тяжелым ароматом раздавленных роз. Если бы только он не чувствовал до сих пор холодного атласного водопада ее волос между своими пальцами.
Поцелуи только разожгли желание, зародившееся три года назад в пустой гостиной ее отца, которое он продолжал вскармливать в течение долгих маршей по проклятому пеклу индийской пустыни. Кит считал, что воображение лучше, чем реальность. Так он всегда говорил себе, но это оказалось ложью. Ее губы, сладкие и полные, ее тело, теплое и податливое, — никакая игра воображения не могла сравниться с этими недолгими минутами. Ему оставалось либо смеяться над собой, либо сойти с ума. Кит выбрал смех.
Кейт, прищурясь, смотрела на него, и блуждающий блеск в ее темных глазах постепенно проявлялся все резче. Она отступила назад.
Кейт окинула его серьезным взглядом, на мгновение подняла темную бархатистую бровь, а потом повернулась и пошла обратно на дорожку. Будь он проклят, если понимал, о чем спрашивала эта выгнутая бровь!
Но ведь все равно — так или иначе, он будет проклят.
Глава 13
Разница между низменными местами и необычайно низменными местами
— Вы уверены, что не хотите, чтобы кто-нибудь из братьев сопровождал вас? — спросил настоятель, внимательно глядя на Кейт. Он пригласил ее в свой кабинет и попросил Кита подождать снаружи. Дверь была толстая, подслушать их было невозможно.
— О нет, — сурово ответила Кейт. — Я уверена, что ваши монахи принесут здесь гораздо больше пользы.
Хрустальные четки в руке настоятеля тоненько зазвенели.
— Бывали времена, когда я с полной уверенностью доверил бы вашу судьбу Кристиану. Но теперь я знаю его не так хорошо, как прежде.
— Я понимаю. — Кейт говорила с полной убежденностью. Кит не хотел прерывать поцелуи, а она… ну ладно, она еще не готова разбираться в причинах своего поведения. Достаточно сказать, что ей очень хотелось и дальше с ним целоваться. Только Кит это прекратил, потому что не желал причинять ей вред.
Нет, она не боялась, что Кит предпримет новую попытку, и должна была этому радоваться.
— С Кристианом Макниллом я в такой же безопасности, как с братом Мартином. — Даже для нее самой это заявление прозвучало довольно нелепо.
Настоятель улыбнулся:
— Как хотите. — Он поднял руку, молодой монах у двери открыл ее, и сразу же появился Кит.
— Полагаю, вы предупредили ее о моих многочисленных недостатках?
— Я попытался.
— И она не прислушалась к вашим добрым советам?
— Равно как и к предложению взять кого-то в сопровождающие на пару к вам.
— Это неожиданно, хотя я и не позволил бы никому присоединиться к нам.
— Кристиан…
— Нет, отец настоятель. Она моя, и только моя, пока я…
— Не выполню свой долг, — вмешалась в разговор Кейт, решив положить конец всей этой чепухе. Она посмотрела на настоятеля:
— Поверьте мне, сэр. Никакая опасность со стороны мистера Макнилла мне не грозит.
— Опасности бывают разные, — сказал настоятель. — Вы не подумали о том, что маркиз может счесть ваше прибытие в обществе одного только этого человека неприличным?
— Я уверена, что сумею объяснить ему все так, что он будет удовлетворен.
Кит с усмешкой посмотрел на настоятеля:
— Как можно счесть нарушением правил наличие у леди кучера?
— Отец настоятель, — сказала Кейт, не обратив на это внимания и поднимаясь, — я еще раз благодарю вас от всей души за вашу доброту, равно как и за ваше гостеприимство.
Когда она повернулась к Киту, лицо ее было непроницаемым. Что случилось с сиреной, которая так страстно отзывалась вчера на его поцелуи? Впрочем, он это знает. Сирена исчезла, а на ее место вернулась светская красавица, вспомнившая о цели своей поездки, как только зашла речь о маркизе. Кит сжал челюсти.
— А теперь, если только у отца настоятеля больше нет предостережений и указаний… — Она посмотрела на настоятеля. Тот покачал головой. — Думаю, можно ехать, мистер Макнилл.
Кит поклонился с насмешливой любезностью:
— Как пожелаете, мэм.
Как только они выехали из Сент-Брайда, с нависшего неба повалил снег, заметая дорогу и поблескивая в тенях, отбрасываемых деревьями. Кейт молчала, закутавшись в коричневую сутану, которую отдали ей монахи. Путешествие продолжалось не так, как она ожидала.
Нет, она и сама в точности не знала, чего ожидала, но, во всяком случае, не такого мучительного молчания. Да, ей приходило в голову, что после вчерашнего им придется преодолеть некоторую неловкость, прежде чем они смогут вернуться к прежним дружеским отношениям. Дружеским? Она сильно сомневалась, что их отношения можно назвать таковыми, — но назвать их приятельскими… вполне допустимо. Однако с тех пор как они выехали из монастыря, Кит вел себя так, как если бы она была незнакомым человеком, общение с которым приходится терпеть, но никак не поощрять.
— Не бойтесь меня, — наконец нарушил он молчание.
— Я не боюсь, — сказала она. Кейт ждала от него любых слов, но только не этих. Хотя он и спровоцировал поцелуй, он же его и прервал. И именно поэтому она поверила, что он доставит ее в
