– Красивое платье, – тихо сказала Шарлотта. Испуганно вздрогнув, Лизетта повернулась к ней:
– Простите меня, мисс! Я не хотела сделать ничего плохого. Просто у меня никогда не было ничего такого красивого...
– Оно твое.
– Что вы сказали?
– Оно твое за то, что помогла мне.
– О, благодарю вас, мисс! Мне еще никто никогда не делал таких щедрых подарков! Я... я...
– Мне снова потребуется твоя помощь, Лизетта, – начала Шарлотта. – Только на сей раз это будет гораздо опаснее. Не спеши, – сказала она, увидев, что девушка нетерпеливо сделала шаг вперед. – Выслушай меня внимательно, прежде чем ответить, Лизетта. Ты даже не знаешь, что поставлено на карту, а я не могу тебе этого сказать. Однако я обязана предупредить тебя, что придется рисковать жизнью, хотя не думаю, что дело до этого дойдет. Я не стала бы тебя просить, если бы считала, что риск слишком велик, однако такую возможность нельзя исключать, и ты должна знать это. И последнее. Ты не обязана это делать. Платье будет твоим, независимо от твоего решения. Ты уже заслужила мою благодарность.
На лице служанки появилась задорная улыбка.
– Ну конечно же, я сделаю то, о чем вы попросите, мисс. Поступая на работу к леди с вашей репутацией, я знала, что рискую. Мой отец предупреждал меня, но я и слышать не хотела ни о чем другом. Видите ли, я понимаю, что чем больше риск, тем больше вознаграждение, и у меня теперь есть чудесное новое платье! Откровенно говоря, мисс, я не собираюсь провести всю оставшуюся жизнь в услужении. Несколько красивых платьев могли бы помочь девушке устроить свое будущее.
«Боже милосердный, – подумала Шарлотта. – А Дэнд еще считает меня законченной прагматисткой».
– Скажите, что мне нужно делать? – спросила Ли-зетта, аккуратно складывая свое новое платье.
Шарлотта сказала.
– Вы все еще не вполне хорошо чувствуете себя, мисс Нэш? – заботливо спросил граф Сент-Лайон.
– Да, – ответила Шарлотта, холодно взглянув на него.
– Надеюсь, вы больше не сердитесь на меня за вчерашний вечер? Я хотел бы, чтобы вы поняли, что мое неприятное поведение было просто средством поставить Росса в такое положение, когда его можно было взять под стражу, не слишком расстраивая моих гостей и не привлекая к этому внимания.
– А меня, значит, можно расстраивать? – спросила она, зная, что ее щечки пылают гневом. Она знала это, потому что, прежде чем подойти к графу после ужина, собственноручно наложила на них румяна. – Могли бы и посвятить меня в ваши планы. Или вы мне не доверяете? Глупый вопрос. Конечно, не доверяете. Почему бы еще вы приставили ко мне эту старую каргу, мадам Поль, и этих лакеев, которые ходят за мной по пятам?
– Все это исключительно ради вашей безопасности, моя дорогая.
– Кто же мне, по-вашему, угрожает? – спросила она, закутываясь в наброшенную на плечи шаль. Они стояли в нише, выходящей во внутренний дворик. Уже начал опускаться туман, придавая фонарикам, развешанным на ветвях деревьев, призрачный вид.
– Росса отсюда убрали, – сказала она. – Может быть, в списке ваших гостей есть и другие злодеи, деликатные чувства которых вы намерены защищать?
Он взглянул на нее, удивленный ее неожиданной проницательностью.
– Вы правы, – сказал он. – Я не вполне доверяю вам, просто не осмеливаюсь. То, что я делаю, имеет слишком большое значение для моего будущего. Тем не менее я надеюсь, – продолжал он, взяв ее за руку, – что, как только все это закончится и мы с вами будем более уверены друг в друге, вы поймете меня и простите.
– Можете надеяться, – сказала она, отбирая у него руку.
Как она и предполагала, ее выходки начали утомлять его, но она надеялась, что ее капризы усыпят его подозрения. Женщина, вечно находящаяся во власти своих эмоций, едва ли могла быть надежным агентом. Если только это не игра... Однако мужчина, обладающий таким опытом общения с представительницами слабого пола, как Морис Сент-Лайон, мог всегда безошибочно сказать, когда женщина играет, а когда не играет.
– Как я могу загладить свою вину? – спросил он.
– Вы могли бы оставить меня одну. И сказать своим людям, чтобы они перестали ходить за мной по пятам.
– Извините, этого я сделать не могу. Она надула дрожащие губки:
– Отлично! Я намерена оставаться здесь, во внутреннем дворике, на виду у всех желающих видеть меня. Но вы... не смейте ко мне приближаться!
Он воздел руки к небесам:
– Если вы желаете оставаться здесь и схватить простуду для того лишь, чтобы показать, как неприятно вам мое общество, то поступайте как знаете.
– Я так и сделаю, – сказала она и, натянув шаль на голову, вышла во дворик и опустилась на мраморную скамью.
Подождав, пока туман достаточно сгустился, она встала и прошла до конца дорожки, где тисовая живая изгородь была высотой почти в рост человека.
– Граф? – крикнула она. – Вы все еще наблюдаете за мной? Ответьте!
– Да, мисс Нэш, – ответил он, явно начиная раздражаться. – Я все еще здесь.
