– Гомпвилль, – сказал Камерон.
В Гомпвилле располагалась штаб-квартира Ассоциации овцестрелов Утреннего округа, у которой имелись президент, вице-президент, секретарь, пристав и устав, где говорилось, что по овцам стрелять можно.
Хозяевам овец это, в общем, не очень нравилось, а потому обе стороны привозили из Портленда стрелков, и отношение к убийству в тех местах стало очень ненарочным.
– Еле успеваем, – сказал Грир Волшебному Дитя по дороге к станции дилижансов. Карета на Билли отправлялась всего через несколько секунд.
Камерон нес на плече длинный узкий кофр. В кофре хранились помповое ружье 12-го калибра с отпиленным стволом, «винчестер» 25:35, «краг» 30:40, два револьвера калибра 0,38 дюйма и того же калибра автоматический пистолет, который Камерон купил на Гавайях у солдата, только что вернувшегося с Филиппин, где он два года сражался с повстанцами.
– Что это за пистолет? – спросил у солдата Камерон.
Они сидели где-то в Гонолулу в баре и выпивали.
– Это пистолет, чтобы кончать филиппинских уебков, – ответил солдат. – Кончает эту сволочь так намертво, что каждому нужно по две могилы.
После бутылки виски и обильного трепа о женщинах Камерон купил этот пистолет у солдата, который очень радовался, что едет домой в Америку и больше не придется им пользоваться.
Как принято в Центральном округе
Центральный округ был довольно обширный округ с горами к северу и горами к югу, а посередине – огромное одиночество. В горах полно было деревьев и ручьев.
Одиночество называлось Мертвые Холмы.
В ширину они были тридцать миль. Там имелись тысячи холмов: желтые и бесплодные летом, в лощинах много можжевельника, тут и там несколько сосен, которые делали вид, будто отбились от гор, как овцы от стада, забрели в Мертвые Холмы, потерялись и так и не смогли отыскать дороги домой.
…бедные деревья…
Население Центрального округа составляло примерно 11 сотен человек: плюс-минус смерть тут и роды там да несколько чужаков, решивших начать новую жизнь, или старожилов, решивших уехать и никогда больше не возвращаться или вернуться побыстрее, потому что соскучатся.
Как и в короткой истории человека, в округе было два городка.
Один ближе к северному горному хребту. Этот городок назывался Брукс. Другой – ближе к южному горному хребту. Он назывался Билли.
Городки именовались в честь Билли и Брукса Патерсонов – двух братьев, первопрошедших эти места сорока годами раньше и поубивавших друг друга в перестрелке одним сентябрьским днем из-за права собственности на пять кур.
Фатальный куриный спор случился в 1881 году, но и в 1902-м в округе по этому поводу еще кипели страсти: кому те куры принадлежали и кто виноват в перестрелке, поубивавшей обоих братьев и оставившей двух вдов и девять безотцовщин.
Брукс был главным городом графства, но жители Билли всегда говорили:
– Нахуй Брукс.
На ранних утренних ветрах
Сразу за Гомпвиллем с моста через реку свисал человек. На его лице было написано недоумение, будто он до сих пор не мог поверить, что умер. Он просто отказывался верить, что умер. Так и не поверит, что умер, пока его не похоронят. Тело его мягко покачивалось на ранних утренних ветрах.
С Гриром, Камероном и Волшебным Дитя в дилижансе ехал торговец колючей проволокой. Он походил на пятидесятилетнего ребенка с длинными тощими пальцами и хладно-белыми ногтями. Он ехал в Билли, а потом в Брукс продавать барабаны колючей проволоки.
Дела шли хорошо.
– Тут теперь такого много, – сказал он, показывая на тело. – Всё эти стрелки из Портленда. Их работа.
Говорил в дилижансе только он. Остальным вслух сказать было нечего. Грир с Камероном сказали то, что им было, только в уме.
Волшебное Дитя сидела так спокойно, будто ее взяли и вырастили в тех краях, где тела болтаются повсюду, как цветочки.
Дилижанс проехал по мосту, не останавливаясь. Прогрохотал по нему, точно мелкая гроза. Ветер повернул тело, и оно теперь провожало дилижанс взглядом по дороге вдоль реки, пока тот не скрылся в излучине пыльных зеленых деревьев.
«Кофе» со вдовой
Пару часов спустя дилижанс остановился у дома Вдовы Джейн. Кучер любил выпить чашечку «кофе» со вдовой на пути в Билли.
То, что он имел в виду под чашечкой кофе, вовсе не было чашечкой кофе. У него со вдовой был роман, и он останавливал дилижанс у ее дома и просто загонял пассажиров внутрь. Вдова всем давала по чашечке кофе, а на кухонном столе у вдовы всегда стояло большое блюдо с домашними пончиками.
Вдова Джейн была очень худая, но жизнерадостная женщина чуть за пятьдесят.
Затем кучер с ритуальной чашечкой кофе в руке и вдова уходили наверх. Все пассажиры сидели внизу в кухне, пили кофе и ели пончики, а кучер пил свой «кофе» со вдовой наверху, в ее спальне.
Скрип кроватных пружин сотрясал дом, как механический ливень.
Кора
Свой кофр, набитый ружьями, Камерон внес в дом. Ему не хотелось оставлять ружья без присмотра в дилижансе. Грир с Камероном никогда не носили оружия при своих личностях, если не намеревались никого убивать. Только тогда они брали оружие. А остальное время ружья проводили в кофре.
Колючий барабанщик сидел в кухне с чашечкой кофе в руке и то и дело поглядывал на кофр у ног Камерона, но так ничего и не сказал.
Хотя насчет Волшебного Дитя барабанщику было так любопытно, что он спросил, как ее зовут.
– Волшебное Дитя, – ответила Волшебное Дитя.
– Красивое имечко, – сказал барабанщик. – И если ты не против, могу сказать, что ты довольно красивая девочка.
– Спасибо.
Затем из вежливости он спросил, как зовут Грира.
– Грир, – ответил Грир.
– Это интересное имя, – сказал барабанщик.
Затем он спросил, как зовут Камерона.
– Камерон, – ответил Камерон.
– Тут у всех интересные имена, – сказал барабанщик. – Вот меня зовут Марвин Кора Джонс. Немного вы встретите мужчин со средним именем Кора. Я, по крайней мере, не встречал, а уж свет я повидал, включая Англию.
– Для мужчины среднее имя Кора – совсем другое дело, – сказал Камерон.
Волшебное Дитя встала, сходила к печке и принесла Гриру с Камероном еще кофе. И колючему барабанщику налила. Она улыбалась. На столе стояло большое блюдо с пончиками, и все их ели. Вдова Джейн умела готовить.
Дом, как зеркало, не переставал отражать толчки кровати наверху.
Грир с Камероном выпили еще и по стакану молока из красивого фаянсового кувшина. Время от времени они любили выпить по стакану молока. А кроме того им нравилась улыбка на лице Волшебного Дитя. Сейчас она улыбнулась в первый раз.
– Меня назвали Корой в честь моей прабабки. Мне-то что. На вечеринке она познакомилась с Джорджем Вашингтоном. Рассказывала, что он был очень приятный человек, но ростом немножко ниже, чем она рассчитывала, – сказал колючий барабанщик. – Со мной знакомится много интересных людей, когда они узнают, что мое среднее имя Кора. У людей от этого просыпается любопытство. Да и забавно. Мне-то что,
