Промурлыкала:
— Как дела, любимый?
— Измучен до не могу.
— Ты отдыхай, любимый, любовью займемся попозже.
— Хорошо.
— Все проблемы решены, любимый.
— Все?
— О да, спи, мой сладкий.
Я лег на кровать и подумал: «Что я здесь забыл?»
Я скакал на актрисе, как будто сам этого хотел. Она была удивлена моей энергией, спросила:
— Что это за витамины мы принимаем?
Меня тошнило, я сказал:
— Там, где я их взял, осталось еще больше.
Она прижалась ко мне. Я чувствовал посткоитальное отвращение. Решил: еще неделя — и всё, сваливаю. Устрою свой дом, с Эшлинг и с прохладой. Лилиан спросила:
— Ты не видел на столе связку ключей?
— Нет.
— Иди посмотри.
— Сейчас?
— Пожалуйста, любимый.
Я встал, пошел голый к столу. Связка блестящих ключей, взял их. Я чувствовал, как глаза Лилиан обжигают мое тело. Вернулся к кровати, спросил:
— Эти?
Лицо ее просияло, она сказала:
— Они от BMW.
— Чудесно.
— Твоей BMW.
— Что?
— Сегодня пригонят. Надеюсь, тебе нравится красный цвет.
Я ненавидел гребаный красный цвет, сказал:
— Мой любимый.
— О, мой дорогой, это только начало. Я хочу тебя испортить, глупенький.
— Не нужно этого делать.
— Я так хочу.
Она откинулась на подушку, и я понял, что эти ключи нужно заработать.
Когда я спускался по лестнице, Джордан поднимался навстречу. Он держал серебряный поднос с кучей писем. Я сказал:
— Счета, да?
— Письма от поклонников.
— Что?
— Каждый день она получает послания от своих зрителей.
— А почему ты так уверен, что это письма от поклонников?
— Потому что я их сам пишу.
На следующий вечер я должен был позвонить Эшлинг домой. Она обещала мне «ирля-а-ндскую-ю ночь».
— Это что такое? — полюбопытствовал я.
— Ну, сначала нужно
выпить «Черный бархат»[44]
съесть ирландское рагу из ягненка
послушать «Кланнад»
и
— Звучит великолепно.
— Еще бы.
Вечером я пошел за покупками. Пришло время тряхнуть мошной. Сначала в город. Ювелирка находится в самом центре. Крис Брейди — владелец, причем давным-давно. Выглядит как Эррол Флинн.[45] Обаятельный, с грациозными движениями. Рекомендует мне книги для чтения. Когда я был почти порядочным членом общества, он помогал мне с образованием. Потом я пошел по кривой дорожке. Сначала он меня не узнал, потом сказал:
— Митч?
— И никто другой.
Он вышел из-за прилавка и крепко меня обнял. Во всем том, из чего я сделан, обнимабельность — это не мое. Там, где я вырос, к мужику прикоснешься — и всё, руки нет. Крис сказал:
— Я так рад видеть тебя.
Я ему верил.
Рассказал ему про Эшлинг и о моих матримониальных планах. Он сказал:
— Я точно знаю, что тебе нужно.
Исчез в задней комнате. Радио играло «Горят кровати», песню австралийцев «Миднайт Ойл». Прилипчивая музычка.
На стуле лежал утренний выпуск «Ивнинг стандарт». На первой странице было фото Ганта. Я взял газету, просмотрел статью. Писали, что это связано с наркотиками.
Вошел Крис, сказал:
— Это ирландское обручальное кольцо, известное как «сердце-в-руках», или кольцо Кладца.
Мне понравилось. Взглянул на ценник, выдохнул:
— Ничего себе!
Крис улыбнулся:
— Не беспокойся об этом.
И скостил цену вполовину.
Когда я собрался уходить, он сказал:
— Подожди минутку, у меня для тебя есть книжка.
Принес тонкий томик. Я прочитал:
Кевин Вилан.
— Читать можно?
— Изумительно.
Обменялись рукопожатиями, Крис сказал:
— Слушай, приходи как-нибудь на ужин. Сандра будет рада тебя видеть.
Заверил его, что приду. Оба улыбнулись этой наглой лжи. Кое-кто из друзей не осуждает тебя за ложь.
Когда я выезжал из города, кольцо грелось в моем кармане. В голове звучала песня Триши Йервуд «Сердца в броне».
Я взгрустнул, но нисколько не забеспокоился.
