(да, это вполне можно отнести ко мне), но лишь очень немногие не завершают поиски одной глубокой привязанностью. (Ого!) Это люди высокой энергии и часто испытывают беспочвенные страдания (что есть, то есть) из-за своего экспериментального подхода к любви с беззаботностью и легким сердцем. (Погодите- ка, тут он наврал: сердце у меня было вовсе не легким, а разбитым. И экспериментальный подход? Правда, я не так уж мало экспериментировала, особенно с французским послом в Афинах, но как еще прикажете выяснить, что тебе нравится?) Тут я вспомнила, что книга была написана полвека назад, и решила, что мистер Линдо был в этих вопросах старомоден: миссионерская поза без света, но в пижаме.
Однако в целом все это выглядело ободряюще. Книга еще кое-что сообщила обо мне в разделе «Душевные тревоги». «Излюбленные душевные тревоги: споры или недоразумения, вызванные нетактичными или эмоциональными порывами». И как же мне с ними бороться? «Опасность для вас заключается в сокрытии вашей тревоги или попытке обмана во избежание последствий. Откровенность – вот ваша главная опора. Будьте прямодушны и открыты, встречайте беду, не уклоняясь, если она случится».
К этому моменту я уже попалась на крючок. Мистер Линдо, если вы еще с нами или в горних высях среди ваших звезд – вы мой человек. Так, значит, я Стрелец. Захватывающая мысль. Словно обрести большую семью, о которой я и не подозревала.
Тут мне захотелось узнать, кто еще принадлежит к моей замечательной семье и что общего может у меня быть с ними. Я открыла раздел «Прославленные Стрельцы». Вначале перечислялись разочаровывающе заурядные личности, но потом! Уинстон Черчилль. Мария Стюарт. Нострадамус. Мильтон. Бетховен. Ральф Ричардсон. И (!) Рут Конвей!
Час был ранний, но я почувствовала, что имею право выпить за избранное общество, к которому принадлежу. Тереса удивилась, но, видимо, решила, что это лечебное вино и с сочувственной улыбкой помогла мне добраться до моего кресла.
Следующим, естественно, был Пирс. Какой у него знак? Овен, установила я. Вот это уже по-настоящему интересно: «Ваша любовная жизнь. Овен». «Из-за половых вопросов часто возникает внутренняя война». (Ага! Внутренняя война, э?) «Он любит чувствовать, что владеет собой и своей судьбой. Часто он терпит неудачу». (Попался! Он потерпит неудачу!) Затем я справилась о привычках и душевных тревогах Овнов – они все выглядели очень скучными. Но ведь привычки и душевные тревоги Пирса занудны донельзя. Вновь мистер Линдо попал в точку. Я перешла к «Сведениям об Овне». «Знак Овна – небесный баран». В десятку, приятель: сдобная булочка про это все знает, сучка. «Камень – брильянт». (Пусть побережется дарить их ей, не то ему будет очень плохо!) «Стимулирующие средства Овнам не рекомендуются, кроме малых доз». (Не знаю, что автор подразумевает под «стимулянтами», кофе или младших библиотекарш? Вот «малые дозы» меня устраивают, хотя лучше было бы «даже в самых малых дозах».) Ну а новообретенная семья Пирса? Я нашла «Прославленных Овнов». Первое имя, бросившееся мне в глаза, было Жозеф Игнас Гильотен, изобретатель. Затем шел Ричард II, английский король. (Один изобрел орудие казни, второй был убит. Пирсу не слишком с ними повезло.) Дальше список чуть посолиднел: Поль Робсон, певец, Джон Джексон, знаменитый проповедник. Пьер Лаплас, французский ученый (кто он такой?). Уильям Гарвей, открыватель кровообращения. Адмирал, виконт Эксмут. Явно второсортная семейка. Ему повезло, что он породнился с моей семьей, решила я.
Вопрос: как все это сохранить без изменения?
Джейнис, я женщина с воображением. Я поддаюсь порывам. Я прыгаю, часто забыв надеть парашют. Я наделала много глупостей, стараясь изгнать из моей жизни сдобную булочку, и иногда мне кажется, что толкнул меня на них шок из-за поступка Пирса. Слишком часто я вела себя, как ошпаренный щенок.
Я должна положить конец всему этому. Книга мистера Линдо, возможно, набор чепухи, откуда мне знать? Тем не менее он подсказал мне нечто ценное: необходимость понять, кто я, кто мой партнер, и что в нас толкает на поступки, которые мы совершаем.
Я закрыла черный томик, испытывая редкое спокойствие духа и чувствуя, что полностью владею ситуацией. Я решила, что с этих пор буду великолепно зрелой, царственно надменной и мудрой, а заблуждения моего мужа-Овна буду считать мелкими проказами, которые могут повредить нашему браку не больше легкого насморка, или – в его случае – приступа почечуя (который куда неприятнее, хе-хе-хе!)
Я даже перевернула страницу прозагарного календаря посмотреть, в каком новом обличии сдобная булочка встретит меня в июне. Она – докладываю с восторгом – даже идиотичнее обычного. Улыбка, точно копирующая радиаторную решетку «олдсмобиля», который я когда-то разбила в Нью-Мексико, и сосками, которые напомнили мне резиновые приспособления, такие полезные, когда надо прочистить раковину в кухне.
А теперь Рут Конвей намерена встать со своего одра и ходить. Я больше не в силах созерцать трико соседки напротив. Я медленно и торжественно направляю мое стрелецкое эго в сады Ретиро, а затем в Прадо, где, памятуя о тебе в Речном Подворье, я идентифицируюсь с изысканностью полулежащих дам Тициана и не забуду отправить это письмо по дороге туда.
С большой любовью и пожеланиями успеха.
Со всеми твоими пикантными блюдами.
Рут Воскресшая.
Дорогая Рут Конвей!
У меня нет личного опыта с «гимнастическими машинами», хотя, помнится, несколько лет назад я гостила у американского президента, забыла, у которого – так он пользовался чем-то подобным ради своей спины. Никаких свидетельств, что она ему помогла, нет, хотя у меня сложилось впечатление, что его внепрезидентская деятельность сводила к нулю ее благотворное воздействие, если оно имело место. Я намеревалась указать ему на это противоречие, но его убили прежде, чем мне представился удобный случай. Добрый был человек.
С облегчением узнала, что вино добралось до вас в хорошем состоянии. Я тревожилась, отправив его на королевском грузовичке – а вдруг вертолетчик спутает, кому оно предназначено? – но обычные способы доставки в этой стране не очень надежны, а вертолет хотя бы быстрее остальных, и меньше шансов, что вино взболтается. Я рада, что настояла, чтобы Хавьер обеспечил посадочную площадку на крыше больницы – как вы знаете, она принадлежит ему. Боюсь, новый шеф-повар оставляет желать лучшего: его предшественник не устоял перед предложением «Максима». Еду там вы нашли невыносимой?
Нет, об астрологии я знаю не больше, чем о «гимнастических машинах». Мне кажется весьма мало вероятным, что мою судьбу определяют какие-то сочетания далеких созвездий. Всякий, кто смотрел на небеса в миг моего рождения – а мне говорили, что смотрели многие, – увидел бы мерцание, возникшее за много миллиардов лет до того, как я была хотя бы искоркой в глазу моего отца. Этот простой научный факт,
