Я не ответила, и она так и подскочила:
— Он что, нагрубил тебе, обидел? Что случилось?
Мне показалось, что она готова была догнать его и надрать ему уши.
— Нет, ничего плохого. Он мне просто кое-что сказал.
— Что? — Она шагнула ко мне и взяла меня за руку, уже улыбаясь. — Что? Что-то сексуальное?
Я затрясла головой:
— Нет. Давай пойдем за покупками. Мне нужна шопинг-терапия.
— Ты уверена? Ты смешная какая-то, дай-ка я на тебя посмотрю.
— Уверена. Хочу купить что-нибудь новое, чтобы надеть сегодня вечером. Если это свидание будет похоже на прошлое, я должна полностью измениться, иначе я все это не вынесу. Если я скучна самой себе, то мне просто страшно представить, что же думают обо мне другие.
— Что-то мне подсказывает, что Сэму ты не скучна. Мы подберем тебе что-то другое, чтобы ты чувствовала себя по-другому, но ты при этом сможешь оставаться собой.
Я благодарно улыбнулась, она взяла мою сумку и ключи, и мы направились к выходу, помахав Нилу на прощание. Тот по-прежнему о чем-то шептался в углу с поставленным в затруднительное положение Джоком. Уходя, я подумала, что вполне возможно, что в предстоящий вечер мне придется развлекать себя самой — если Ланс будет похож на Джона.
Как оказалось, я зря беспокоилась. Я разрешила Нилу остаться дома, когда приедет Ланс, но не запретила ему таращиться на конский хвост моего нового приятеля. Поэтому он решил принять ванну и не путаться под ногами. Я представляла себе всех дизайнеров с хвостиками. Но у Ланса были торчащие волосы и резвая, полная жизни походка. Или, в его случае, клубных наркотиков.
Наложив побольше крем-пудры, я основательно заштукатурила свои синяки, поэтому лицо мое выглядело вполне пристойно. И взяла на вечер у Джози одну из ее сумок — образец творчества неизвестного дизайнера. Так что я чувствовала себя довольно уверенно, когда он постучал в дверь. Поболтав со мной пару минут в дверном проеме, он пустился вскачь по квартире, восхищаясь всем подряд. Напав на кухонную утварь, Ланс назвал каждый предмет поименно. Допускаю, что за свою жизнь я купила несколько безвкусных вещей. Но вообще-то меня с детства приучили покупать все самое хорошее, но не потому, что та или иная вещь была модной, а потому, что она была лучшей. Ланс же дотрагивался до моего тостера так, как будто это было произведение скульптора.
— Ну, Кэссиди Блэр, — он так и продолжал называть меня таким манером, — давай погудим! Я принес кое-что для разогрева.
И он выскочил из кухни, прыгнул на диван и достал белый порошок в пакетике. Я знала, что такое кокаин. Я принимала кокаин. Просто я никогда раньше не делала этого так беспечно.
— Хм, Ланс, это меня не разогревает, — сказала я, глядя, как он вытаскивает свой бумажник, чтобы достать купюру.
Он посмотрел на меня в полном разочаровании.
— Но, Кэссиди Блэр, как же так? А это? — И он вытащил сигареты с марихуаной. — Да ты не бойся, это только чтобы добраться до ресторана. — Он произнес «ресторан» так, как будто был французом. — Там мы разогреемся и коксом.
— Тебе что, Джози сказала, что я люблю ходить по ресторанам? — спросила я, нервно постукивая пальцем по бедру.
— Ага, — он улыбнулся мне так, как будто уже увидел под моим ярко-розовым мини-платьем черное кружево.
Платье было старое, но черные туфли — новыми. Двести двадцать долларов с моей кредитной карточки. Я пожала плечами:
— Ладно.
— Вот и здорово! Давай поймаем кайф, моя маленькая леди!
Вдруг я услышала придушенный смех из ванной. Ланс удивленно покрутил головой.
— Все в порядке. Это просто мой друг, он живет со мной. Старый, добрый друг. Но, увы, изгой общества, — прибавила я, услышав дикое ржание и всплески воды. — Ему негде голову приклонить. Пришлось взять его к себе, бедолагу.
— Конечно, конечно, — сказал Ланс, все еще радуясь неизвестно чему. — Ну, давай повеселимся.
И я так и сделала. Я «веселилась» всю дорогу в ресторан, на террасе внизу, где мы чуть не подожгли бамбуковую циновку, пока курили марихуану, когда возносились в лифте, и в ресторане, в облаке фиолетового дыма. Пока для нас накрывали стол, мы, заказав белое вино, сидели на кожаном диване и глупо усмехались друг другу. Ланс, казалось, всех там знал. Девушки восхищались моими новыми туфлями, пытаясь выяснить торговую марку и страницу в каталоге, на которой они помещены. Я рассматривала, как сумки на прилавке, мужчин. Все «веселились», как и мы. К тому времени как мы уселись за стол, в комнате стоял душный туман.
Ужин я не запомнила, знаю только то, что была адски голодна. Я съела три блюда и залила их вином. Мы пили немерено, и за все платил Ланс со своей кредитной карты.
Из ресторана мы свалили шумной счастливой толпой, и потом еще все вместе где-то танцевали, в каком-то клубе вроде бы. И я была очень рада встретить так много замечательных людей, которые, казалось, были так же взволнованы встречей со мной. Мы все смеялись, шутили и целовались.
В пять часов утра мы с Лансом наконец втиснулись в машину, забитую нашими новыми, самыми лучшими друзьями, чьи имена я уже забыла. Они оставили нас возле моей квартиры. Улица казалась одновременно серой и очень солнечной, и я почувствовала себя тоже немного серой и солнечной. Поэтому, когда Ланс крепко поцеловал меня и, пританцовывая, пошел в направлении своей машины, я не расстроилась и потопала к своей двери одна. С глупой ухмылкой.
Через восемь часов Нил принес мне тот же поднос с завтраком и таблетки. Я их кинула в рот, а тост отодвинула. Есть не хотелось. Страшное чувство голода прошло. Это была реакция на употребление наркотиков. Я сообразила, что вчера явно была не в своем уме, раз не помнила, как добралась до кровати. Я снова влезла под одеяло. На мне была пижама. Хоть это хороший знак.
— Есть не хочу, — прошептала я и, когда Нил отпрянул, вспомнила, что еще не почистила зубы.
Смутившись, я притронулась к своему лицу. Нил кивнул:
— Кстати, у тебя по всему лицу блестки и помада.
Потом мне все время хотелось в туалет. После полуночи я пила стакан за стаканом, мешая воду с вином, и думала, что к утру лопну. Но я не могла вспомнить, пописала ли я хотя бы раз. Сейчас неожиданно все клапаны открылись, притом одновременно. Я то и дело рысила на полусогнутых мимо Нила. После пятого забега в туалет мне все это надоело, и я оставила дверь открытой.
— Раз тебя не тошнит, — отметил Нил из гостиной, — значит, надо полагать, что ты просто обсадилась наркотой, маленькая леди.
— Да-а, — просипела я и дернула смыв. Нила я не стыдилась. Он и раньше все это видел. Поэтому когда я стоически маршировала обратно в кровать, то была несколько озадачена его обеспокоенным видом.
— Значит, я и вправду угадал? Ты что, поддалась на уговоры нашего дизайнера?
— Заткнись!
— Кэсс?
— Что? — нетерпеливо рявкнула я.
— Почему мы живем вместе, а спим врозь?
— Потому.
— Но я не думаю, что я — гей.
Я подняла голову:
— Да уж.
— Да. Очень даже не гей. В любом случае, ни один гей со мной бы не ужился. Я не гей.
— Да, ты это уже говорил. Приятно об этом слышать, — добавила я и провалилась в сон.
На разной работе я сталкивалась с разными идиотами. С социальными изгоями, грубыми, часто дурно пахнущими и всегда бедно одетыми. С мужчинами в кримпленовых брюках и с волосами, зачесанными на лысину (такие всегда критиковали проходивших мимо девушек за короткие ноги). С женщинами на высоких
