По скале прошла дрожь, из долины поднялся грохот. Только Джайр, кажется, ничего не заметил.
— Он убил ее, Слантер, ту тварь. Гарет Джакс убил ее. А когда Идальч не стало, черная сила забрала ее тело.
— Да, возможно, так оно и было.
— Именно так и было. Эта битва… Всю свою жизнь он стремился к ней. Для него это значило все. Он просто не мог проиграть эту битву.
Гном пристально поглядел на долинца:
— Ты, мальчик, не можешь знать наверняка. Ты ведь даже не знаешь, что это была за тварь. Быть может, намного сильнее его.
Джайр посмотрел гному в глаза:
— Нет, Слантер, я знаю. Знаю. Нет никого сильнее его. Он был лучшим.
Нависла долгая тишина. Наконец Слантер кивнул:
— Да, он был лучшим.
Снова гора содрогнулась, теперь колебания шли изнутри, из самого сердца скалы. Слантер схватил Джайра за руку и потащил его за собой.
— Нам больше нельзя оставаться тут, мальчик. Нам еще надо найти твою сестру.
В последний раз Джайр оглянулся на недвижимого Мастера Боя.
— Прощай, Гарет Джакс, — прошептал он. Они с гномом рванулись к Круху и со всех ног понеслись по каменной лестнице вниз.
Брин бежала сквозь дебри Мельморда, сквозь сплетение ветвей и клубы тумана. Долина сотрясалась. Крупная дрожь, точно рябь по воде, поднималась по скалам до самых вершин. Черной силы больше нет, а без нее нет и Мельморда, ее темного детища. Колдовской лес должен погибнуть. Теперь уже он не колыхался в мерном ритме дыхания, шипение стихло — чудовищная, неестественная жизнь замерла, словно предчувствуя близкий конец.
“Где я? — Брин тревожно оглядывала сгустки теней и туман. — Где я? И где Крух?'
Она уже поняла, что безнадежно заблудилась. Она поняла это сразу, как только вышла из башни. Ночь уже опустилась в долину, дебри леса сплошной стеной окружали поляну. Брин пошла наугад, надеясь, что выбрала все-таки правильное направление. Сквозь паутину ветвей и вьющихся стеблей она различала вершины гор, окружающих яму долины, но изгиб Круха скрывался во тьме — тоненькая полоска на темных камнях. Мельморд вдруг обратился в не имеющий выхода лабиринт, и она, Брин, оказалась теперь пойманной в нем.
Силы были уже на исходе: напряжение от долгого пения, мощные токи магической силы, дорога в эту яму измотали Брин. А теперь она еще заблудилась, и песнь больше не вела ее, указывая дорогу. Вокруг, точно корчась в агонии, содрогалась долина — предвестие близящегося конца Мельморда и всего, что окажется в нем. И в этом отчаянном положении только несгибаемая воля Брин не давала ей остановиться, заставляя идти вперед и искать путь к спасению.
Земля затряслась и раздалась под ногами с пугающей внезапностью. Брин споткнулась и едва не упала. Буквально на глазах Мельморд распадался на части. Трещины разбежались по дну долины — все рушилось и крошилось. Брин хорошо понимала: очень скоро эта волна уничтожения захватит и ее.
Девушка резко остановилась, пытаясь отдышаться. Уже бесполезно куда-то бежать. Что толку вслепую метаться по темному лесу? Теперь даже сила песни желаний — решись Брин призвать ее — не спасет. Почему Джайр ушел? Почему бросил ее? Безысходное отчаяние вдруг охватило Брин. И неудержимый гнев. И еще то жуткое ощущение, когда тебя предают, — резкое, точно удар. Но девушка тут же подавила в себе эти мрачные чувства, ведь она понимала, что они бессмысленны и несправедливы. Джайр ни за что бы не бросил ее, будь у него хоть какой-то выбор. Какая бы сила ни привела его к ней, она забрала его назад. И брат ничего не мог с этим поделать.
Или, быть может — вдруг пришло ей в голову, — Джайра и не было вовсе. А то, что сама она видела и ощущала, было всего лишь бредовым видением, ожившей фантазией, отголоском ее, Брин, безумия…
— Джайр! — закричала она.
Эхо ее отчаянного крика разбилось о грохот, идущий из-под земли, и замерло. Почва под ногами просела. Словно в каком-то оцепенении, Брин шагнула вперед. Она уже не бежала: не было сил бежать. Решимость зажглась огнем в воспаленных глазах. Брин больше не думала ни о чем — лишь о том, что нужно идти вперед: еще один шаг, еще, еще… Нет, она не уступит. Она будет идти вперед. А когда уже не сможет идти, она поползет. Но не остановится. Никогда.
И вдруг что-то метнулось навстречу Брин — размытой призрачной тенью из мрака сплетенного леса. Девушка закричала в испуге. Громадная усатая морда потерлась о бок Брин, синие глазищи сверкнули, безмолвно приветствуя ее. Шепоточек! Брин вдруг разрыдалась и, упав на колени, обняла обеими руками мохнатую шею кота. Шепоточек пришел за ней!
Болотный кот повернулся и тут же направился обратно, увлекая Брин за собой. Девушка крепко вцепилась одной рукой в шерсть на шее зверя и, спотыкаясь, пошла рядом с ним. Они скользили по лабиринту умирающего леса, все вокруг дрожало и громыхало, земля тряслась под ногами, гнилые ветви с треском ломались и падали вниз. Влажный вонючий пар поднимался из трещин в земле. Камни и целые валуны срывались с утесов, обступающих долину, и с жутким грохотом обрушивались в темноту.
А потом, словно материализовавшись из мрака, прямо перед глазами возник Крух — крутые изгибы каменной лестницы, поднимающейся из долины в ночь. Кот вспрыгнул на выщербленные ступени, Брин — следом за ним. Почти на ощупь девушка поднималась вверх, с трудом удерживая равновесие. Крупная дрожь сотрясала Крух, толчки следовали один за другим, и сила их все нарастала. Брин пошатнулась и упала на колени. Прямо под ней ступени растрескались, целый виток каменной лестницы — пока еще медленно — сползал вниз, в черную яму, разваливаясь на части. “Не теперь! — беззвучно закричала Брин. — Не теперь! Я сейчас поднимусь, и тогда падай! Но, пожалуйста, не теперь!” Тревожный рев Шепоточка перекрыл даже грохот и скрежет камней. Из последних сил Брин рванулась вперед, вслед за котом. В долине валились деревья, крошась в труху. Солнце скользнуло за горизонт — тьма опустилась на землю, поглощая последний свет серых сумерек.
Брин и сама не помнила, как добралась до скалистого выступа. Какие-то темные фигуры обступили ее, подхватили, оттащили прочь от рушащейся лестницы и черной пропасти под нею. Брин закричала, а потом вдруг поняла, что это Кимбер обнимает ее и целует, феино личико девушки светится искренним счастьем, а в глазах дрожат слезы. Ког-лин что-то бормочет себе под нос, вытирая ей щеки перепачканной тряпкой. Был тут и Рон: изможденное, осунувшееся лицо горца все в синяках и ссадинах, но серые глаза лучатся любовью и радостью. Шепча ее имя, Рон прижал к себе Брин и долго держал ее так. Только тогда Брин наконец поняла, что она спасена.
Через несколько мгновений на выступ вылетели Джайр со Слантером, запыхавшиеся от стремительного бега вниз по Круху. После того как затихли первые возгласы изумления и радости, Брин и Джайр обнялись. Крепко-крепко, как тогда, в башне Идальч.
— Это ты приходил за мной в Мельморд. Это был ты, — шептала Брин, гладя брата по голове и улыбаясь сквозь слезы. — Ты спас меня, Джайр.
Джайр еще крепче прижал к себе Брин, пряча лицо, чтобы скрыть смущение. Рон подошел и обнял их обоих.
— Черт тебя побери, Тигра, ты сейчас должен быть в Доле! Ты когда-нибудь будешь слушаться старших? Хоть бы раз сделал то, что тебе говорят.
Слантер осторожно попятился, обводя подозрительным взглядом их всех: тех троих, что обнимали и целовали друг друга, не замечая ничего вокруг; длинного тощего старика; девушку в костюме охотника и здоровенного болотного кота, растянувшегося на камнях рядом с ними.
— Занятное сборище, — пробормотал он себе под нос.
Оглушительный грохот поднялся из долины, прокатился по скалам, подобно зловещему грому, Крух содрогнулся и, разлетевшись на части, обрушился в черную яму. Все, кто был сейчас на уступе, бросились к краю площадки и уставились вниз, во мрак. Лишь сияние луны и звезд чуть рассеивало тьму. А внизу, в яме Мельморда, колыхались тени — лес как будто подернулся рябью и погружался под землю, точно под воду или в зыбучий песок. Все крошилось, рассыпаясь в пыль: и твердая почва, и камень, и умирающие деревья. Тени сгущались, как бы стягиваясь в плотный сгусток тьмы, вбирая в себя лунный свет. И вот не осталось
