Кимбер Бо), как же девушке и старику удается выжить совсем одним в этом диком краю. Да, у них есть здоровенный кот, но тем не менее…
— Каждый вечер перед ужином деда ходит гулять, — говорила Кимбер Бо. — Ему очень нравится гулять по долине в сумерках. И особенно теперь, когда все работы по дому и саду окончены до весны. Ведь зимой он не часто выходит на улицу. Бывает, у него ломит кости от холода, и поэтому он сидит дома у очага, в котором потрескивают дрова. Но сейчас, когда вечера еще теплые, он очень любит пройтись.
— Кимбер, а где твои папа с мамой? — не удержавшись, спросила Брин. — Почему они не живут здесь, с тобой?
— Их убили, — коротко ответила девушка — Я была совсем маленькой, когда Коглин нашел меня на северном краю долины, в лагере большого каравана. Под кучей тряпья в одной из палаток. Он принес меня к себе домой и вырастил как свою внучку. — Девушка подалась вперед. — Знаете, у него ведь не было никакой семьи. Я — это все, что у него есть.
— А кто убил твоих родителей? — поинтересовался Рон, видя, что Кимбер Бо вовсе не прочь поговорить об этом.
— Разбойники гномы. Они напали на караван. Там было несколько семей, и разбойники перебили их всех — всех, кроме меня. Коглин сказал, они меня просто не заметили. — Девушка улыбнулась. — Но это было уже так давно.
Рон пригубил вино.
— Тут ведь опасно для тебя, ты не находишь? Девушка выглядела озадаченной.
— Опасно?
— Ну да. Кругом лес дремучий, дикие звери, разбойники — да все, что угодно. Разве тебе никогда не бывает страшно жить здесь одной?
Девушка вскинула голову:
— Ты считаешь, мне надо чего-то бояться? Горец посмотрел на Брин:
— Ну… я не знаю.
Кимбер Бо встала из-за стола:
— Тогда смотри.
Едва ли не быстрее, чем Рон успел проследить взглядом, в руках девушки появился длинный кинжал. Он просвистел над головой горца и с глухим стуком вонзился в маленький черный кружочек, нарисованный на стене в дальнем углу.
Кимбер Бо усмехнулась:
— Я всегда тренируюсь. Я научилась бросать ножи, когда мне было десять лет. Коглин меня научил. И так же здорово я обхожусь почти что с любым оружием, какое ни назови. И бегаю я быстрее всех в Темном Пределе — кроме, конечно же, Шепоточка.
Я могу идти по лесу целый день и потом еще ночь без сна. — Она снова села. — Ну и естественно, случись вдруг что, Шепоточек меня защитит. Поэтому не стоит беспокоиться. — Кимбер Бо улыбнулась. — К тому же здесь, у Каменного Очага, ничего по-настоящему опасного никогда и не было. Коглин прожил здесь всю жизнь — это его долина. Все это знают, и никто не станет соваться сюда. Даже гномы-пауки предпочитают держаться подальше. — Она помедлила. — А вы вообще знаете о гномах-пауках? Брин и Рон молча покачали головами. Девушка подалась вперед:
— Они не ходят, а словно ползают по земле. И по деревьям. Такие сгорбленные и волосатые, ну точно как пауки. Три года назад они попытались было сунуться в долину. Пришло несколько дюжин: все черные, вымазанные золой, и настроенные на большую охоту. Знаете, они не похожи на всех других гномов, потому что живут они в норах и всяких ямах, опять же как пауки. Ну, в общем, пришли они к Каменному Очагу. Я так думаю, они сами хотели здесь поселиться. А деда уже знал об этом. Он всегда знает, когда что-то опасное должно произойти. Деда взял с собой Шепоточка, и они устроили гномам-паукам засаду на северном конце долины, как раз под скалой. И вот с тех пор гномы-пауки сюда ни ногой.
Кимбер Бо широко улыбнулась — ей явно нравилась эта история. Брин и Рон обменялись растерянными взглядами, в которых читалось искреннее недоумение: что же все-таки представляет собой эта хрупкая маленькая девушка?
— А откуда у вас этот кот? — Рон поглядел на Шепоточка, который спал себе преспокойно, свернувшись клубком у огня. — Как ему удается так вот. исчезать, ведь он такой здоровенный?
— Шепоточек — болотный кот, — с удовольствием принялась объяснять Кимбер Бо. — В болотах дальнего Анара много таких котов, но это далеко к востоку от Темного Предела и от Вороньего Среза. А Шепоточек как-то забрел в Старую Пустошь. Он тогда был совсем еще крошкой. Коглин нашел его и принес сюда, к нам. Он был весь изранен, — наверное, с кем-то подрался. Но мы его выходили, и Шепоточек остался с нами. Я даже выучилась с ним говорить. — Она посмотрела на Брин. — Только не так, как ты, не песней. Ты не можешь меня научить, как это делать, Брин?
Брин покачала головой:
— Наверное, нет, Кимбер. Песнь желаний — это то, с чем я родилась.
— Песнь желаний… — повторила девушка. — Звучит очень мило.
— Но все-таки как он исчезает? — снова задал вопрос Рон.
— О, он вовсе не исчезает, — рассмеялась Кимбер Бо. — Это просто так кажется. То, что ты временами не видишь его, еще не значит, что его нет. Никуда он не пропадает, это шерсть у него такая. Шепоточек меняет окраску и просто сливается с лесом — с деревьями, скалами или землей. И так у него здорово получается, что ты никогда не увидишь его, если только не знаешь, как надо смотреть. Но если бы ты прожил с ним так же долго, как я, ты бы, конечно, давно научился. — Она помедлила. — Но если он сам не хочет, чтобы его нашли, тогда уж ты ни за что его не увидишь. Это такая защита. Ну а с дедой он просто играет. Шепоточек “исчезает” и не появляется до тех пор, пока дедушка не охрипнет, зовя его. Конечно, это не делает ему чести, ведь зрение у дедушки уже не такое острое, как раньше.
— Но к тебе он сразу выходит.
— Всегда. Он думает, я — его мама. Я ведь нянчилась с ним с тех самых пор, как деда принес его. Кормила, выхаживала… Мы теперь словно две части одного существа. Очень часто бывает, что каждый из нас просто чувствует, о чем думает другой.
— А мне так он кажется грозным зверем, — небрежно обронил Рон.
— Ну да, такой он и есть, — согласилась девушка. — Очень грозный и очень опасный. Дикий, он был бы неуправляем. Но Шепоточек уже не дикий. Может, лишь где-то внутри, в самых глубинах осталась память или инстинкт… Но теперь Шепоточек совсем ручной.
Она поднялась и подлила гостям еще вина.
— Вам у нас нравится? — спросила Кимбер, помолчав.
— Очень нравится, — ответила Брин. Девушка обрадованно улыбнулась:
— Я почти все тут сделала сама, кроме, конечно, серебряных и стеклянных вещей. Их деда принес из своих путешествий. Это было еще до того, как я тут поселилась. Но все остальное — моя работа. И сад тоже — это я его посадила. Все цветы, и овощи, и живую изгородь — каждый кустик, даже плющ. Мне нравятся яркие краски и свежие запахи.
Брин тоже улыбнулась. В Кимбер Бо было что-то и от ребенка, и от взрослой женщины: она в чем-то неопытна, почти наивна, в чем-то мудра не по годам. Странно, но это напомнило Брин о Джайре. Внезапно она отчаянно заскучала по брату.
Кимбер Бо заметила тоскующее выражение лица Брин и истолковала его по-своему.
— Нет, тут действительно не опасно, у Каменного Очага, — поспешила уверить она свою гостью. — Вам так может казаться, потому что вы не знакомы с этой страной. Но я все тут знаю, это — мой дом. Я тут выросла. Еще когда я была совсем маленькой, деда меня научил всему, что надо знать, чтобы себя защитить. Если возникнет опасность, я знаю, как поступить. И как избежать ее. И у меня есть дедушка и Шепоточек. Вам не надо обо мне беспокоиться. В самом деле, не надо. Брин улыбнулась:
— Я вижу, Кимбер. Вижу, что ты способна на многое.
К ее удивлению, Кимбер Бо зарделась, тут же вскочила из-за стола и подошла к деревянному креслу- качалке, на ручку которого Коглин бросил свой плащ, когда входил в дом.
— Пойду отнесу дедушке плащ, — поспешно объявила она. — А то уже холодно. Хотите со мной?
Брин и Рон тут же встали и поспешили следом за Кимбер. Как только скрипнула дверь, Шепоточек
