— Ха-ха-ха! Нет, вы только на него посмотрите! — расхохотался вдруг Коглин. — Да он, кажется, думает, что уже получил ответ! Думает, он нашел чудненький способ! Угрюм-из-Озера уже увязал все секреты в такой симпатичный тюк и ждет не дождется, как бы скорее отдать ему! Одна только маленькая проблема: как отличить ложь от правды? Но это ведь так, пустячок! Ха-ха-ха!
— Он о чем, вообще, говорит? — сердито воскликнул Рон. — Что это значит: отличить ложь от правды?
Кимбер строго поглядела на дедушку и повернулась обратно к горцу:
— Это значит, что аватар не всегда говорит правду. Ну, в общем, он больше выдумывает, или обманывает, или говорит загадками, которые никто не может потом разгадать. Это он так играет: сплетает ложь с правдой, ну а тот, кто его слушает, так запутывается, что уже просто не может понять, чему верить.
— Но зачем ему это? — Брин была явно сбита с толку.
Кимбер пожала плечами:
— Все они, духи, такие. Они мечутся между тем миром, что был, и тем, что еще только будет, но по- настоящему в обоих мирах им нет места.
Она сказала это с такой уверенностью и с таким знанием дела, что Брин удовольствовалась ответом и не стала расспрашивать дальше. Ведь так же все было и с духом Бремана. Или, по крайней мере, очень похоже. Только у духа Бремана был долг, определенные обязательства перед миром смертных, каковые у Угрюма-из-Озера явно отсутствовали; однако дух друида тоже не открывал всего, что знал, или же говорил как-то путано и неясно. Он всегда что-то утаивал. И может быть, даже не из стремления к таинственности: ведь будущее складывается из настоящего, которое никогда не бывает ясным, определенным и неизменным, — вот почему все предсказания так туманны. Потому что в момент предсказания то, что будет, еще пребывает в развитии.
— Деда сердится, потому что я хожу разговаривать с Угрюмом-из-Озера, — объясняла Рону Ким бер Бо. — Ему не нравится, что аватар всегда обманывает. Но все-таки, знаешь, разговоры с ним очень забавны. Для меня это стало интересной игрой. — Она напустила на себя суровый вид. — Но конечно, это уже не забавно, когда тебе нужно узнать от него что-то действительно важное. Это совсем другая игра. Я никогда не расспрашиваю его о будущем и даже не слушаю, если он вдруг сам пожелает мне что-нибудь рассказать. Временами он бывает таким жестоким.
На мгновение Рон опустил глаза, но потом вновь посмотрел на девушку:
— Думаешь, можно его заставить открыть мне, что стало с мечом?
— Не заставить, — приподняла брови Кимбер. — Может быть, убедить. Или как-нибудь хитростью выведать. — Она поглядела на Брин. — Но если честно, я думала вовсе не о мече. Я подумала, может быть, он подскажет, как отыскать дорогу через Вороний Срез в Мельморд. Если там есть такой путь, где странники тебя не заметят. Угрюм-из-Озера наверняка о нем знает.
Наступила долгая напряженная тишина. Брин лихорадочно соображала. Ведь это именно то, что им нужно: дорога в Мельморд, скрытая от глаз черных странников, — ключ к завершению похода за Идальч. Это намного важнее меча Ли со всей его магической силой. И если уж быть до конца честной, Брин совсем не хотелось, чтобы меч нашелся.
Какая в принципе разница, найдется меч или нет, если может и не представиться случая им воспользоваться? Она взглянула на Рона и увидела в его глазах несгибаемую решимость. Да, он теперь ни за что не отступится.
— Надо попробовать, Брин, — едва слышно произнес горец.
Лицо Коглина расплылось в хитрющей улыбке.
— Давай, южанин, попробуй! — Смех старика разнесся эхом в ночной тишине.
Брин колебалась. Шепоточек, свернувшийся клубком у ног хозяйки, приподнял голову и с любопытством моргнул. Брин как зачарованная уставилась в синие глаза зверя. В каком же она оказалась отчаянном положении, если приходится прибегать к помощи юной девушки из леса, полоумного старика и постоянно исчезающего кота.
Но теперь рядом нет Алланона…
— Ты расспросишь о нас Угрюма-из-Озера? — спросила она у Кимбер. Та улыбнулась:
— О, я думаю, Брин, тебе лучше самой расспросить его.
И после этого Коглин неудержимо расхохотался.
ГЛАВА 32
На следующее утро, всю дорогу до Угрюмого озера, Коглин продолжал хихикать. Что-то радостно бормоча себе под нос, он с необычной для старого человека легкостью несся по лесу, устланному шуршащим ковром листьев. Казалось, в своей ребяческой беспечности он не замечает ничего вокруг, заблудившись в туманном, полубезумном мире своих грез. Однако Коглин то и дело хитро поглядывал на Брин, и глаза его были остры и проницательны, а в голосе старика слышалась лукавая скрытая радость:
— Попробуй, южанка, конечно, чего не попробовать?! Ха-ха-ха! Поговори с Угрюмом-из-Озера и расспроси его обо всех секретах! Чего только не пожелаешь: о том, что есть, и о том, что еще будет! Да, за тысячи лет Угрюм-из-Озера насмотрелся всякого. Все, что творил с собой человек, видел он, а у него взгляд остер! Спроси его, девочка, вызови духа и все узнаешь!
И старик со смехом уносился в лесную чащу. Кимбер Бо то и дело выражала свое неодобрение дурашливым поведением Коглина — то быстрым словом, то суровым укоризненным взглядом. Но ни слова ее, ни взгляды не возымели должного действия, и старик продолжал поддразнивать и насмехаться.
День выдался туманным и серым. Тяжелые облака затянули небо с запада — от темнеющего хребта Вольфстаага — до востока, где расплывались в тумане верхушки исполинских деревьев. Дул холодный северный ветер, вздымая тучи пыли и ворохи опавших листьев. Листья летели в лицо, от пыли щипало глаза. В рассеянном утреннем свете краски осеннего леса поблекли; на всем лежал какой-то уныло-серый отсвет, словно зима напоминала земле о своем скором приходе.
Маленькая процессия продвигалась на север от Каменного Очага: впереди — Кимбер Бо, решительная и серьезная; следом за ней — Брин и Рон; старый Коглин носился кругами, то забегая вперед, то отставая; Шепоточек маячил где-то вдалеке между темными стволами деревьев. Они миновали огромную скалу, давшую долине ее название, прошли по широкой ложбине, каменистой и голой, и вновь углубились в лесную чащу. Здесь тропа потерялась в зарослях густого кустарника и сплетенного сухостоя, приходилось с трудом продираться сквозь стену подлеска. Коглин уже не порхал, как лесная птичка, — дебри леса сомкнулись вокруг, оставляя проход лишь для одного человека. Только Шепоточек свободно скользил сквозь сплетение темных стволов — бесшумно и легко, словно тень.
Близился полдень. С каждым шагом идти становилось труднее, но впереди уже показался темный кряж, его зазубренные вершины возвышались над деревьями. Местность постепенно менялась: теперь вокруг громоздились валуны, а трещины в почве переходили в овраги, так что путники больше карабкались вверх, чем продвигались вперед. Здесь, у скалистой гряды, ветра не было, и в лесу пахло гнилью и сыростью.
Наконец путешественники выбрались из глубокого оврага и оказались на краю узкой долины, ее крутой склон был зажат между двумя хребтами, что тянулись на север и терялись в туманной мгле.
— Здесь. — Кимбер Бо указала на долину. Высокие сосны окружали маленькое озерцо, его тусклые воды едва мерцали сквозь пелену тумана, который клубился и подрагивал под порывами ветра.
— Угрюм-из-Озера! — хихикнул Коглин и легонько потянул Брин за рукав.
По извилистой тропе, петляющей по лабиринту сосняка, путники спустились вниз, туда, где туман лениво шевелился над маленьким озером. Ветер не добирался в долину; воздух застыл неподвижно, лес точно замер, погрузившись в безмолвие. Шепоточек куда-то пропал. Обломки камней и сосновые иглы, устилающие дорогу, скрипели и похрустывали под ногами. Хотя был день, туман и тучи сгустились так плотно, что свет солнца уже не мог пробиться сквозь эту серую пелену, и казалось, на землю спустились сумерки. Брин поняла вдруг, что напряженно прислушивается к лесному безмолвию и вглядывается в полумрак в смутной надежде уловить хоть какой-нибудь шорох жизни. В душе росла тревога. Да, действительно, здесь что-то было. Что-то скверное, притаившееся в тумане. Брин чувствовала, как оно, это “что-то”, ждет, укрывшись в сумраке.
Туман уже поглотил путников, но они продолжали идти вперед. И когда стало казаться, что еще немного
