никакие воины. Призраки Синиссипи ушли.
Два Медведя открыл глаза и уставился в темноту, спокойный и отчужденный. Нест схватила его за руку.
— Ты видел ее? — спросила она, не в силах скрыть тоску в голосе.
Большой индеец покачал головой. Его разрисованное бронзовое лицо было покрыто потом. Он нахмурился.
— Я не мог разделить твое видение, Гнездо Маленькой Птички. Расскажи мне.
Она попыталась рассказать, но обнаружила, что не в состоянии. Нест медленно покачала головой; ее словно сковало параличом, кожа была горячей, лицо заливала краска стыда и замешательства.
Он кивнул.
— Иногда лучше не говорить о том, что мы видели во сне. — Он взял ее руку и сжал. — Иногда наши сны принадлежат лишь нам одним.
— А это происходило на самом деле? — тихо спросила она. — Синиссипи приходили? Мы танцевали с ними?
Он скупо улыбнулся.
— Спроси маленького дружка, когда найдёшь его.
Пик. Нест и забыла про него. Она взглянула на плечо, но лесовик исчез.
— Я многое узнал нынче ночью, Гнездо Маленькой Птички, — спокойно произнес Два Медведя, вновь привлекая ее внимание. — Мне сообщили о судьбе Синиссипи, моего народа. Мне показали всю его историю. — Он покачал головой. — Но история эта слишком сложна, сложней, чем я думал, и мне все еще не хватает слов, чтобы объяснить ее даже самому себе. Теперь эти образы в надежном месте, — он коснулся своего лба, — но они неясные, спутанные, и им потребуется время, чтобы выстроиться надлежащим образом. — Он нахмурился. — Теперь я знаю больше. Разрушение народа не происходит вот так сразу — ему предшествует сложная схема событий и обстоятельств. И это частично объясняет, почему так случается. У нас мало возможности предвидеть эти события. Потому что у нас нет надежных стражей. Потому что мы не до конца во всем разбираемся. Потому что мы сами, в какой-то мере, являемся врагами, которых сами боимся.
Она схватила его за руку.
— Не думаю, что я хоть чему-нибудь научилась. Я не узнала, что может нас уничтожить. Что нам угрожает. Ни Хоупуэллу, ни другому месту. Просто… — Она покачала головой.
Два Медведя встал и приподнял ее — легко, как перышко.
— Может быть, тебе показали больше, чем ты поняла. Может быть, тебе нужно время, как и мне.
Она кивнула.
— Может быть.
Они стояли лицом к лицу в неловкой тишине, размышляя об увиденном. Наконец Нест сказала:
— А ты придешь завтра и будешь снова вызывать духов Синиссипи?
Два Медведя помотал головой.
— Нет. Я ухожу.
— Но, может быть, духи…
— Духи появились, и я танцевал с ними. Они сказали мне все, что хотели. И мне больше нечего здесь делать.
Нест глубоко вздохнула. Она хотела, чтобы он остался с ней. Его присутствие, его голос, сила убеждений вселяли спокойствие.
— Может, ты мог бы побыть до Четвертого? Всего пару дней?
Он покачал головой.
— Нет нужды. Это не мой дом, и я не принадлежу этим местам.
Он подошел к хибачи и забрал свою трубку. Выбил уголья в хибачи, сунул трубку за пояс. Взял одежду и аккуратно стер черную краску с лица, рук и груди, а потом натянул свою старую армейскую куртку без рукавов. Забрал рюкзак и спальник. Нест наблюдала за ним, не зная, что сказать, видя, как он снова превращается в человека, каким был при их первой встрече — оборванного и усталого скитальца вдали от своего народа.
— Но это же мог быть твой дом, — наконец произнесла она, не сумев скрыть дрожь в голосе.
Он подошел и заглянул ей в глаза.
— Назови мое имя, — тихо попросил он.
— О'олиш Аманех.
— Теперь свое.
— Нест Фримарк.
Он кивнул.
— Имена силы. Но твое сильнее, Гнездо Маленькой Птички. Твое обладает своей собственной магией. Больше я ничего не смогу для тебя сделать. Дальше ты должна действовать сама. Я приходил поговорить со своими мертвыми, и я это сделал. Я понял, что тебе может помочь пребывание здесь со мной, поэтому я и пригласил тебя. Я сдержал свое обещание. А теперь ты должна собрать то, что тебе досталось, и извлечь из этого пользу. Ты больше не нуждаешься во мне.
Она стояла, глядя на него в жаркой темноте, видя, как в глазах отражается непоколебимая уверенность.
— Я боюсь, — вымолвила она.
— Да. Но страх — это огонь, разжигающий смелость и решительность. Так с ним и поступи. Произнеси мое имя еще раз.
Она сглотнула комок.
— О'олиш Аманех.
— Да. Повторяй его почаще, когда я уйду, и тогда я не буду забыт.
Она кивнула.
— До свидания, Гнездо Маленькой Птички, — прошептал он.
Потом повернулся и пошел прочь.
Нест стояла, наблюдая, как он исчезает из виду. Вот он дошел до границы парка, а затем — словно растворился во тьме. Она подумала, что еще можно позвать его или догнать, но понимала: ему это не придется по нраву. Девочка почувствовала себя усталой, лишенной эмоций и сил — сможет ли она еще хоть когда-нибудь увидеть Двух Медведей?..
— О'олиш Аманех, — прошептала она.
Нест двинулась назад по парку, недоумевая, что же случилось с Пиком. В какой-то момент он сидел у нее на плече, торжественно замерев и наблюдая за танцем духов, а потом исчез. Что же произошло? Она побежала трусцой, стремясь поскорее попасть домой, в кровать, чувствуя сонливость, несмотря на все произошедшее. Она попыталась извлечь хоть что-то полезное из того, что сказал ей Два Медведя — ничего не получилось. Все казалось непонятным, сплошное нагромождение вопросов. И ни одного ответа.
Вокруг нее в тени топали несколько пожирателей, как будто стервятники, караулящие жертву. Они следили за ней своими плоскими невыразительными глазами, и она ощущала силу их голода. Они не рисковали встретиться с ней глазами; просто наблюдали издалека. Как обычно, их присутствие ее не беспокоило.
Девочка уже покинула парк и шла через двор к дому, когда вдруг поняла, что ошиблась насчет той молодой женщины в видении. Она встала как вкопанная, устремив широко открытые глаза в темноту, ощущая, как пересохло в горле. Эту женщину она, конечно же, знает, это правда. И ее фото тоже было на каминной полке. Но это другая женщина, и фото сделано много лет назад, в дни ее молодости, до того, как родились Нест и ее мать.
Это была фотография Ба.
Глава 17
