некоторые из нас — как и некоторые из вас — не соблюдают все правила и законы племени. Но если ты настаиваешь на том, чтобы услышать мою версию, то я бы сказал, что наверняка это был другой кобольд — а может, и тот, который свалил всю вину на меня!
Он важно кивнул, преисполнившись чувства собственного достоинства, и Мистае захотелось как следует его треснуть.
— Сапожок никогда не врет, к тому же у него нет никаких причин воровать вещи, которые он и так может взять в любой момент, — заметила девушка. — Кроме того, Сельдерей тоже тебя видел. Полагаю, придется тебе подумать над своей версией получше. Видишь ли, Пьянчужка, факт остается фактом: тебя поймали там, где ты вообще не должен был находиться. Тебя никто не просил заглядывать в кладовые и на кухню. Вот тебе пример того, что ты был там, где не должен был находиться, с целью, которая идет вразрез с интересами всех остальных.
Кыш-гном надулся:
— Я заплатил бы за все, ты же знаешь. Со временем.
— Давай начнем с того, что тебе вообще не следовало ничего брать, тогда не пришлось бы и беспокоиться о расплате. Ты мог бы просто попросить то, что нужно. Возможно, Сельдерей дал бы тебе желаемое. В следующий раз первым делом зови меня.
Но тот покачал головой:
— Нет, я так не могу. Ты же принцесса. Кто скажет принцессе, что ее зовет такой, как я?
Девушка отбросила назад прядь белокурых волос.
— Мы отошли от темы. Я с тобой обсуждала воспитание и хорошие манеры. Точнее, их отсутствие. Кыш-гномы больше всего страдают оттого, что не желают понимать важность воспитания и то, каким должно быть правильное поведение. Если они хотят, чтобы другие их принимали и не гнали прочь, придется сначала заработать уважение окружающих.
Пьянчужка фыркнул.
— И каким чудом это можно сделать? У всех уже сложилось свое мнение о нас.
— А вы ничегошеньки не делаете, чтобы это мнение изменить! Мало, что вы «находите» разные вещи в чужих домах, так еще и постоянно воруете домашних животных, иногда прямо из будок и загонов! А потом сжираете!
— Это ложь! — Пьянчужка вскочил на ноги и взмахнул руками, его лицо сморщилось от негодования и стало похожим на грецкий орех. — Мы не едим чужих животных! Мы ловим диких тварей, которые бродят поблизости! Если они по чистой случайности оказываются чьими-то потерявшимися питомцами, что мы можем с этим поделать? Как их распознать? Люди сваливают все на нас, а своей вины ни в чем не видят! Если бы они лучше присматривали за своей живностью, ничего подобного бы не происходило!
Мистая почесала кончик носа и улыбнулась:
— В таком случае почему бы вам вообще не перестать есть кошек и собак? Есть ведь куча других существ, которые сгодятся в пищу. Белки там, птички, мышки. Или даже болотных хлюпов — если, конечно, поймаешь…
— Болотных хлюпов?! — с ужасом вскрикнул Пьянчужка. — А ты бы стала их есть?! А другие?
— Ну, я бы не стала, — согласилась принцесса. — С другой стороны, кошками и собаками я тоже не питаюсь.
Гном немного успокоился и снова сел.
— По-моему, ты просто не имеешь ни малейшего представления о том, о чем говоришь. — Он укоризненно посмотрел на свою собеседницу. — Мне кажется, ты плохо разбираешься во всем этом.
Мистая раздраженно сжала губы и кивнула.
— В таком случае просто подумай на досуге о том, что я сказала, — наконец предложила она. — А пока держись от замка подальше. Если понадобится еда, приходи и зови меня. Я скажу всем, что о твоем приходе нужно сразу же доложить мне. Такой вариант тебя устраивает?
Пьянчужка упрямо скрестил руки на своей тощей груди и сгорбился, отводя взгляд от Мистаи.
— Может, я просто уйду. Я вернусь туда, откуда пришел, и забуду раз и навсегда о том, что хотел обрести здесь новый дом. Не думаю, что из этой затеи выйдет толк.
Девушка поднялась. Да уж, с такой логикой не поспоришь.
— Завтра я снова приду навестить тебя, — пообещала она. — Можем просто погулять и ни о чем не разговаривать, если хочешь.
Пьянчужка пожал плечами:
— Если у тебя есть свободное время.
Мистая ушла, а гном так и остался сидеть на месте, глядя в пустоту, притворяясь, что сказанное не имело к нему ни малейшего отношения, будто он выше всего этого. Принцесса впервые пришла сюда, чтобы поговорить с Пьянчужкой, после того, как услышала рассказ Сапожка о том, что ему пришлось в наказание подвесить за ноги к дереву одного мелкого поганца. Кобольд заверил ее, что просто хотел проучить гнома — может, тот перестанет так поступать. Сапожок и Сельдерей клятвенно обещали, что это не повторится, но Мистая отнюдь не была уверена в том, что данное слово будет что-то для них значить. Кобольды прославились отнюдь не своим добродушием, и даже несмотря на то, что оба были ее друзьями… Скажем так, у дружбы тоже есть свои пределы.
Направляясь обратно к замку вдоль рощицы Лазурных Друзей, Мистая никак не могла решить, что ей сказать гному, чтобы заставить его понять. Нужно было что-то делать, а не просто размышлять над сложившейся ситуацией. Теперь она бывшая ученица Кэррингтона, и принцесса никак не могла оставить эту часть своей жизни позади, не могла перестать мыслить как школьница. Отец ничего больше не говорил о ее образовании, не сказал ни слова о том, продолжат ли советник и Абернети обучать принцессу, как и раньше, но у Мистаи было предчувствие, что он что-то задумал. Никто ни единым словом не обмолвился о том, какая идея посетила короля, даже ее два бывших наставника, которые в ответ на расспросы принцессы только хмыкали, мастерски уводили беседу в сторону и вообще говорили очень уклончиво.
И теперь Мистая пришла к выводу, что было бы очень неплохо разработать собственный план на этот счет, подыскать какой-нибудь проект, который убедит отца в том, что его дочь в состоянии заниматься чем- то осмысленным и полезным. Принцессе всегда хотелось помогать отверженным и обездоленным, а кто в Заземелье лучше подходил под это описание, если не кыш-гномы? Если только ей удастся продемонстрировать свои способности и изменить в лучшую сторону хотя бы одного из них, то шансы поработать с остальными существенно возрастут.
Однако Пьянчужка оказался крепким орешком и совершенно не желал сотрудничать, поэтому Мистая постепенно пришла к мысли, что задача, которую она поставила перед собой, окажется гораздо труднее.
Девушка по-прежнему так и этак пыталась решить эту дилемму, почти не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Она уже вышла из леса и направилась по дороге, ведущей к замку Чистейшее Серебро, как вдруг столкнулась нос к носу с Легужем, лордом Риндвейра, и его свитой. Шесть или восемь всадников, не считая возницы, правившего упряжкой. Сам знатный господин ехал в карете. По-прежнему погруженная в размышления о Пьянчужке и свои планы по перевоспитанию кыш-гномов, Мистая даже не сразу поняла, кто перед ней. Довольно долго она стояла на месте после того, как процессия замерла и всадники окружили ее. К этому времени было уже поздно спасаться бегством.
Легуж тут же распахнул дверцу кареты, выскочил оттуда и заторопился к девушке.
— Принцесса Мистая! — тепло обратился он к ней. Отвратительный язык быстро облизнул губы, когда мерзкий тип низко поклонился.
— Лорд Легуж, — осторожно отозвалась Мистая, едва сдержавшись, чтобы не назвать его Лордом Лягушонком. Она слишком часто слышала это прозвище из уст Абернети и сама не заметила, как начала его использовать.
— Как чудесно снова увидеть вас! — восторженно воскликнул тот.
Он схватил правую руку девушки и начал покрывать ее чмокающими поцелуями. Не без усилий Мистая высвободилась из его пальцев и многозначительно нахмурилась:
— Полагаю, все же не настолько. Но благодарю вас за комплимент.
Принцесса научилась дипломатии при дворе своего отца. Нужно всегда оставаться вежливой, даже если больше всего на свете в отдельные моменты хочется прямо противоположного.
