Но тот упрямо покачал головой. Его частенько раздражало, что у них то и дело происходят эти доверительные беседы для двоих, только мать и дочь, но так было всегда.
— Но я вовсе не хотел сделать ей больно! — попытался объяснить он. — Я просто думал…
— Я знаю. — Ивица нежно прикоснулась к губам мужа, заставив его замолчать. — Но она видит это совершенно в другом свете. Мистая считает, что ты должен был стать на ее сторону, поддержать ее. Не только в том, что связано с Либирисом, но и в вопросе с Легужем. Она не знает, как ты сейчас к ней относишься. Даже пытаясь обдумать все происшедшее рационально, Мистая не может понять, чего ждать дальше.
— И что, она в знак протеста решила сбежать?
— Думаю, совсем ненадолго. Она хотела, чтобы ты забеспокоился, начал переживать и, возможно, передумал насчет ее будущего.
Бен вздохнул:
— Должен сказать, это вполне в ее стиле, верно?
Ивица кивнула:
— Она такая упрямая и решительная. — Сильфида улыбнулась и поцеловала мужа. — Очень похожа на тебя.
Но к следующему утру, когда дочь по-прежнему не нашлась, Бен решил, что ждать дальше не имеет смысла. Не сказав ничего Ивице, он посовещался с советником Тьюсом и Абернети. Они тайно собрались втроем в кабинете советника и устроили настоящий мозговой штурм.
— Мне не нравится, что никто ничего не знает, — признался Бен. — Никто не получал от нее никаких вестей. Прошло слишком много времени, чтобы я чувствовал себя совершенно спокойно при мысли о том, что моя дочь где-то бродит в одиночестве. Сапожок уже вернулся?
Советник сообщил, что кобольда до сих пор нет. Он сидел очень прямо и неподвижно в своем кресле с высокой спинкой, а разноцветная мантия собралась в крупные складки вокруг его тощего тела.
— Мы можем попросить других кобольдов поискать принцессу, если вы прикажете, сир.
Но Бену этого совершенно не хотелось. У него не было ни малейшего желания отправлять на поиски кого-либо, кроме Сапожка, — по крайней мере, этому кобольду король доверял, и ему не нужно было ничего объяснять, к тому же он ни за что не выдал бы тайну. Одно дело отправить кого-то одного на поиски Мистаи, чтобы показать дочери, что отец волнуется и переживает, и совсем другое — посылать кучу слуг и дать ей тем самым повод думать, будто он за ней шпионит.
— Нет, лучше подождем его возвращения, — решил Бен. — Вечером он уже должен быть здесь, не так ли?
Советник и писец согласились с этим предположением. Три дня — срок вполне достаточный для того, чтобы разузнать о планах Легужа, а Сапожок не будет нигде задерживаться, выполнив свою миссию.
— Почему бы вам не воспользоваться Землевидением, мой король? — спросил Абернети. Его уши стояли торчком, демонстрируя явный энтузиазм и уверенность в том, что это хорошая идея. — Вы ведь можете найти ее и таким способом, где бы она ни была.
В целом Бен знал, что Абернети прав. Разумеется, если Мистая не направилась в Бездонную Пропасть или не покинула пределы Заземелья. Но особого смысла прятаться там у нее не было, значит, есть повод воспользоваться Землевладением — просто чтобы удостовериться, что с дочерью все в порядке.
Выйдя из офиса советника Тьюса, они направились по многочисленным коридорам замка в башню, где находилось Землевидение. Отсюда пришлось карабкаться вверх по винтовой лестнице на площадку, где располагалась огромная дубовая дверь, окованная железом. Бен поместил ладони рук на фигурки рыцаря и замка, вырезанные на старинном дереве, и дверь покорно отворилась. Они вошли в маленькую, круглую комнату. Здесь не хватало огромной части стены, и в проеме открывался прекрасный вид. Серебряные перила высотой в половину человеческого роста изгибались на протяжении всего пролома. По центру стоял серебряный аналой, ярко блестевший в солнечном свете. На его поверхности были вырезаны руны, много тысяч, на языке, который никто уже не мог бы определить, поскольку он существовал до записанной истории.
Это и было Землевидение, око Чистейшего Серебра, позволявшее охватить весь этот мир.
Под пристальными взглядами советника и Абернети Бен шагнул на платформу и крепко ухватился за перила, готовясь к первому путешествию. Он развязал кожаный мешочек, висевший с одной стороны аналоя, и вытащил оттуда свернутый кусок пергамента. Бен закрепил верхние углы серебряными скобами и развернул свиток, раскрыв древнюю карту Заземелья, потертую поверхность которой покрывали имена. Разноцветными чернилами были отмечены леса, горы, реки, озера, пустыни, страны, города и прочее. Все, что имело название, присутствовало.
Король несколько секунд смотрел на пергамент, вспоминая, как он в первый раз в своей жизни пользовался Землевидением. Каким странным ему все показалось — он ведь не знал, чего ожидать. Как Бен испугался, когда мир вокруг внезапно исчез, словно его выдернули из-под ног. Он и сейчас медлил, опасаясь чего-то, хотя прекрасно понимал умом, что бояться не нужно.
Наконец Бен сосредоточился на карте, решив начать поиск с Зеленой Долины и призывая на помощь такую знакомую теперь магию.
В то же мгновение башня, замок и все, что его окружало, исчезло, и Бен оказался посреди ярко- голубого неба. Все, что осталось, — это маленький аналой и серебряные перила, которые король не рисковал отпускать, хотя и понимал, что на самом деле он не покидал комнаты с Землевидением. Магия лишь создавала иллюзию путешествия, полета, перемещения. Он видел, как земля проносится под ним и в отдалении появляется Зеленая Долина. Образы обрели объем и стали еще реальнее.
Когда он в последний раз использовал Землевидение, причина была той же — пропала Мистая. Пять лет назад девочку похитила ведьма из Бездонной Пропасти, спрятала ее от Бена и Ивицы с помощью своей магии. Ночная Мгла намеревалась подчинить ее, настроить против короля и королевы, и тогда Мистая сыграла бы свою роль в их свержении и уничтожении. Заземелье не могло преодолеть магии, излучаемой самой Бездонной Пропастью, поэтому Бен не смог обнаружить свою дочь и уже решил, что потерял ее навсегда. Но Ночная Мгла исчезла, и угрозы, которую она собой представляла, больше не существовало. Хотя король и сейчас не мог проникнуть взором в глубины Пропасти (однако ничто не помешало бы ему отправиться туда во плоти), он не думал, что его дочь отправилась бы туда.
И все же после двухчасового поиска по всему королевству — Бен оглядел каждую долину, каждый лес, каждую горную пещеру, словом, все возможные места, в которых принцесса могла бы найти убежище, — в его душу закралось сомнение. Что, если он ошибся насчет Ночной Мглы? Или насчет нежелания Мистаи возвращаться в Бездонную Пропасть? Возможно, его дочь как раз решила, что это самое подходящее место для убежища, потому что отец сможет найти ее там, только если явится лично?
Но Бездонная Пропасть по-прежнему оставалась опасным местом, а Мистая была отнюдь не глупа. Возможно, она действительно так рассердилась на своего отца, что решила сбежать на несколько дней и тем самым подразнить его, заставить беспокоиться, как и предположила Ивица. Но Мистая не стала бы рисковать жизнью без всякой на то необходимости.
Когда король вернулся в башню и отошел от Землевидения, он знал о местонахождении Мистаи ничуть не больше, чем вначале.
— Ничего, — сообщил он советнику Тьюсу и Абернети, пожав плечами. Помолчав, Бен все-таки добавил: — Хотя, я полагаю, она могла спрятаться в Бездонной Пропасти.
Волшебник и писец негодующе опровергли это предположение, настаивая на том, что Мистая ни за что не вернулась бы туда после всего, что произошло пять лет назад. Это, в свою очередь, заставило Бена почувствовать себя полным идиотом из-за того, что он сделал подобное предположение. С другой стороны, его немного успокоил тот факт, что друзья придерживаются его собственного мнения и приводят те же доводы.
— Нужно придумать что-нибудь еще, — произнес Бен, когда трое друзей спускались по винтовой лестнице с башни на нижние этажи замка.
— Возможно, у Сапожка будут какие-то идеи, — в итоге предположил советник. — В конце концов, никто не знает больше секретов Заземелья, чем он. Если здесь есть убежище, о котором мы не вспомнили, возможно, наш храбрый кобольд поведает нам о нем.
— А может, нужно вообще оставить принцессу в покое, — сквозь зубы внезапно проворчал
