— И где эта табакерка, которую ты так мечтаешь купить? — нетерпеливо спросил Люсьен. Ему хотелось поскорее покончить с делами, чтобы вновь отправиться на поиски таинственной незнакомки.
Найлз уже склонился над прилавком, где услужливый продавец выкладывал одну за другой изысканные табакерки, каждая из которых была дороже и великолепнее предыдущей. Наконец Найлз в отчаянии обратился к Люсьену:
— Я не могу решить. Ты поможешь мне, дружище?
Клейборн посмотрел на табакерки, слишком вычурные, на его взгляд. Но Генри и сам был франтом, о чем свидетельствовал его алый сюртук, сшитый по последней моде.
— О Господи, кто это? — неожиданно воскликнул Найлз указывая в окно.
Зная привычку друга восторгаться каждой проходящей симпатичной девушкой, Люсьен неохотно взглянул в указанном направлении, и… его сердце застучало в груди с удвоенной силой.
Полуденное солнце освещало ее силуэт, не давая возможности разглядеть лицо. Люсьен смотрел, как она идет, узнавал ее походку, наклон головы и ореол золотистых волос, подсвеченных солнцем наподобие нимба. Она остановилась и что-то сказала сопровождавшей ее рыжеволосой женщине. Люсьен не слышал слов, но звук этого слегка хрипловатого голоса заставил его вздрогнуть.
— Кто она? — прошептал Найлз.
— Таинственная незнакомка, — ответил Люсьен, направляясь к выходу из лавки. Он не знал, хватит ли у него сил заговорить с ней или он сможет лишь безмолвно сжать ее в объятиях.
Она повернулась и посмотрела прямо на него. Улыбка сползла с ее лица, уступая место страху. Глаза незнакомки потухли, она непроизвольно сделала шаг назад.
— Я вижу, что ты меня помнишь, — сказал он охрипшим голосом.
Она хотела было что-то сказать, но потом принялась беспомощно покусывать губу.
— Простите, милорд, — наконец, выдавила она, пытаясь обойти Люсьена.
— Милорд, вот как? — спросил он, загораживая ей дорогу. — Я думал, что ты поздороваешься со мной более интимным образом.
Люсьен смотрел, как ее щеки заливаются ярким румянцем.
— Несомненно, ты должна хоть немного помнить мужчину, лишившего тебя невинности. Или ты забыла об этом сразу, как покинула мою спальню?
Ее лицо превратилось в непроницаемую маску.
— Кэффи, оставь нас.
— Вы действительно этого хотите, миледи? — спросила молодая ирландка.
Она кивнула и посмотрела на него.
— На нас смотрят.
— К черту это. Я требую объяснений.
— Милорд, я ничего не должна объяснять вам, — ответила она, нервно заламывая пальцы. — Разве вы не получили того, на что рассчитывали, заводя этот мимолетный роман?
— О да, — прошептал он. — Я получил все, и даже больше, чем ожидал. Какого черта вы не сказали, что я был вашим первым мужчиной?
Ее лицо сделалось пунцовым.
— Перестаньте. Почему вы так решили?
— Знаете ли, леди, — усмехнулся Люсьен, — я это почувствовал. Я видел кровь. Да кто вы такая, в конце концов?
По выражению ее лица он понял, что вопрос испугал ее не на шутку.
— Это не имеет значения. Мне пора идти.
Внезапно поняв, что он нависает над ней, как скала, Люсьен отпрянул в сторону.
— Но почему, дорогая? Почему ты отталкиваешь меня? Господи, если бы я только знал…
— Вот именно. А теперь извините меня.
— В чем дело? — настаивал он, хватая ее за руку.
— На нас смотрят! — в ужасе воскликнула она.
— Я хочу знать ответы на свои вопросы, — продолжал Клейборн. — Я обесчестил тебя, и мне жаль, что это произошло таким образом. Девственница заслуживает того, чтобы у нее была свадьба, любящий муж…
— В этом нет нужды.
Ее руки дрожали, выдавая сильнейший испуг, что вызвало у Люсьена искреннее недоумение.
— Скажи мне имя своего опекуна. Я — человек чести и могу добиться разрешения на наш брак.
Она непроизвольно прижала руку ко рту, когда он произнес эти слова. В ее глазах стояли слезы. Этот страх удивлял Люсьена и сбивал его с толку. Какая незамужняя девица, которую лишили чести, не захочет выйти замуж?
— Я не собираюсь связывать вас узами брака. Вам не о чем беспокоиться. Вас никто не просит жениться.
Может быть, она просто безумна? Или она не понимает возможных последствий той ночи?
— А если ты беременна? Ты думала о том, что у тебя может быть мой ребенок?
Теперь ее лицо побелело как полотно.
— Я подумала обо всем, — сказала она, глядя в сторону.
Неожиданно резким движением она вырвала свою руку и зашагала прочь. Люсьен остался стоять на месте. Он не мог пошевелиться, глядя, как она заворачивает за угол. Лишь легкий аромат жасмина говорил о том, что эта встреча ему не привиделась.
— Дружище, что она тебе сказала? У нее был такой испуганный вид.
— Она сказала, что меня никто не просит жениться, — растерянно ответил Люсьен.
— Не нужно жениться? — удивленно переспросил Найлз.
— Вот именно. Поди и спроси лавочника, не знает ли он, кто эта женщина. Я иду за ней.
Спустя пару минут Генри с удивлением узнал, что эта дама никогда не делала покупок у Ранделла и Бриджа, а Люсьен обежал все близлежащие улицы, но не нашел и следа незнакомки.
Дрожащими руками Серина натянула на голову капюшон своего плаща, надеясь, что эта небольшая маскировка поможет ей незаметно ускользнуть от Люсьена. Кэффи шла за ней следом, не спуская с хозяйки глаз.
— Красив как черт, не правда ли, миледи?
Точнее и не скажешь. Эти зеленые глаза сверкали ярче летнего дня. И в их взгляде было столько страсти, что Серина почувствовала, как знакомый жар возбуждения начинает жечь ее изнутри. Она изо всех сил старалась забыть это красивое лицо, этот возбуждающий мужской запах, эти широкие плечи, но его поцелуи все еще горели на ее теле.
— Я не намерена его обсуждать, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.
— Моя мама говорила, что если хранить секреты внутри, то они становятся все больше и больше, пока не съедят тебя без остатка.
Именно это и происходило с ней в последние дни, подумала Серина. Она несколько раз пыталась заговорить с Сайресом, моля Бога о том, чтобы тот дал ей сил во всем признаться. Но забота и любовь в глазах мужа не давали ей заговорить. Она уходила, так и не раскрыв ему своей тайны. И эта тайна съедала ее заживо.
— Миледи, а что он хотел?
— Чего-то совершенно невозможного.
Затуманенный виски взгляд Алистера Бойса лениво следил за вращением колеса рулетки. На самом деле он видел сразу три колеса, но это не имело значения, потому что все они остановились на десятке, черное, вместо того чтобы остановиться на двадцати одном, красное.
Ему не везло. Не везло давно и по-крупному. Алистер уже проиграл деньги, вырученные от продажи драгоценностей «тетушки» Серины, которые он снял с нее в Воксхолле. Он бы с удовольствием отнял у нее и жизнь, если бы ему не помешал тот чертов незнакомец.
— Будете ставить еще? — спросил его крупье.
— Нет. Приведи мне женщину.
Крупье сделал знак миловидной блондинке, лениво расхаживавшей вдоль стены.
