долгим, пристальным взглядом смотрел на нее, не зная, говорит ли она серьезно или шутит. Его волосы цвета пшеницы свисали на лоб непокорными, вызывающими кудрями.
В отличие от кабинета Труф, опрятность которого достигалась тяжелым трудом, кабинет Дилана, как и его обитатель, был неухожен и приветлив. Его рабочая площадка представляла собой дикую мешанину из книг, сувениров, газет и писем. Несколько развешанных по стенам репродукций полумистического характера придавали всему месту определенную пикантность. Среди прочих висели и два плаката, изображающих охотников за привидениями из известного мультсериала, один — на двери, второй — прямо над столом.
— Я думала, тебе понравится моя идея, ты же мне постоянно говоришь, что Торн Блэкберн — это наиболее полная, сложившаяся и целостная фигура оккультизма двадцатого века, достойный наследник Элайстера Кроули. Ты всегда сожалел, что ни о нем самом, ни о его работе не написано ни одной книги. Вот, теперь она будет, — с энтузиазмом говорила Труф.
— И напишешь ее ты, — констатировал Дилан.
Теперь, бесповоротно объявив о своем решении, Труф почувствовала, как с ее души упал камень. Она была счастлива и уверена в себе, как никогда. Наконец-то она разрешит для многих эту гадкую шараду, каковой был Торн Блэкберн.
— Да, напишу. И надеюсь, что кое-какую пользу моя книга принесет. По крайней мере, в ней не будет той псевдофактической чепухи о путешествии на Венеру, — ответила Труф. Втайне она была рада, что ей не приходится извиняться перед Диланом. Сообщив ему о своем намерении, она как бы стерла все прошедшее. Он тоже делал вид, что неприятного случая в понедельник вроде бы и не было.
— Тир на Ногт, — внезапно произнес Дилан. — Остров Благословенных. Торн заявлял, что был там.
«Конечно, был. Как не бывать? Уж если он путешествовал на Венеру…» — тут же хотела ответить Труф, но сдержалась. С тех пор как она приехала от тетушки Кэролайн, она почти все свое свободное время отдавала чтению «Страдающей Венеры». Название, благодаря которому саму книгу можно было принять за памфлет, истинная цель которого — профилактика венерических заболеваний, было взято, как удалось выяснить Труф, из лексикона астрологов. Этот термин у них обозначает момент, когда, согласно астрологическим картам, на Венеру чрезмерно действуют остальные планеты. Они же утверждают, что человек, родившийся в это время, будет несчастен, у него никогда не сложатся отношения с другими людьми.
Труф не принимала астрологии, равно как и так называемую «реальную магию», но вынуждена была признать, что астрология по сравнению с последней безвреднее. Ее удивляло, почему Блэкберн выбрал для своей книги такое название, ведь очевидно, что именно знакомство с ним другим людям принесло значительно больше несчастья. Она посмотрела на Дилана.
Он сидел с видом человека, раздумывающего над очередной фразой. Внезапно Труф пришла в голову странная мысль. Она подумала: не намеревался ли сам Дилан написать биографию Торна Блэкберна? Серьезную, академическую книгу. И в этом случае она ставит крест на его идее. Но даже если ее предположения верны, жалости к Дилану Труф не испытывала, для этой работы она считала себя подготовленной лучше, к тому же у нее был доступ к источникам, о которых молодой доктор не мог и мечтать.
— Возможно, я назову ее «Расскажет кровь», — произнесла Труф без всякого почтения.
«Интересно, публиковалась ли когда-нибудь эта „Венера“? — подумала Труф. Она не сказала Дилану, что у нее есть экземпляр, предполагая, что разбор „Страдающей Венеры“ станет гвоздем ее книги, он вызовет к публикации дополнительный интерес и обеспечит ей необходимую научность.
— Честно говоря, мне безразлично, куда он путешествовал, хоть в Тир на Ногт, хоть в Кливленд, — сказала Труф. — Я построю книгу только на тех вещах, которые можно подтвердить фактическим материалом. У меня куча неиспользованных отпускных дней, впереди праздники. Наберется не меньше трех месяцев, и я думаю, что этого времени на создание реалистического произведения на базе ненаучной фантастики мне вполне хватит.
— Правда очень редко бывает чистой и никогда простой, как говаривал Оскар Уайльд, — заметил Дилан. — И что же ты будешь делать с той правдой, которую собираешься обнаружить?
— Обнародовать ее. Не думаю, что люди будут продолжать идеализировать Торна Блэкберна, когда узнают о нем и его поступках нечто такое, отчего их покорежит.
Дилан пристально посмотрел на Труф.
— Ты в этом уверена? У тебя перед глазами предостаточно примеров покрупнее — оба Кеннеди, Кинг, Элвис. О них постоянно узнают какую-нибудь гадость, ну и что, сильно это поколебало их обожание? Так как же ты можешь думать, что твоя книга перевернет общественное мнение о Блэкберне?
— Я так и не думаю, — призналась Труф. — Но по крайней мере выскажу о нем всю правду. — Внезапно она почувствовала потребность доказать Дилану, что ее книга будет не актом возмездия, а восстановлением справедливости. — Дил, если я прожду еще немного, первоисточники устареют, а его последователи умрут.
— Возможно, — согласился Дилан. — Сейчас Блэкберну было бы за шестьдесят. И куда ты собираешься отправиться, в Калифорнию? Или в Англию?
— Нет, — ответила Труф. — Значительно ближе к дому. Я отправлюсь туда, где все это началось — или окончилось. — Она глубоко вздохнула и произнесла:
— Я еду во Врата Тени.
3. В круге истины
Кому нужна сиротка-истина? Она
Купалась в море, и высокая волна
ее накрыла.
Шла вторая неделя октября, зенит разноцветья листвы в долине реки Гудзон. Дубы и клены, березы и тополя стояли покрытые листьями всех оттенков янтаря: от светло-желтого до золотого. И все это великолепие тихо колыхалось на фоне неба, ослепляющего чистой синевой. Труф держала путь во Врата Тени.
Ее приятно удивил тот факт, что это экстравагантное, с претензией на готику название последней резиденции Блэкберна придумал не он сам. Невымышленным оказалось и название упоминаемого в рассказах Блэкберна соседнего местечка, а именно Убей Тень. Убей Тень оказался городком старинным, с родословной. Его первым жителем, рискнувшим в 1641 году в одиночку поселиться возле понравившегося ручья, был голландский переселенец Элкана Шейдоу. Отсюда и первая часть страшного названия, вторая же, таинственная часть, имеет вполне безобидный корень — голландское слово kill не имеет ничего общего с убийством, оно означает «ручей». В долине Гудзона вообще очень много местечек со «смертоносными» именами, от Убей Пика до Убей Платта.
Вместе с прибывшими сюда и потеснившими голландцев британскими колонистами пришли и новые имена, точнее, они приобрели англосаксонское звучание. Именно так и Scheidowgebucht, что по-голландски обозначает 'поселок Шейдоу', стал Шэдоугейтом, то есть Вратами Тени. Сейчас это имя носило одинокое поместьице, оставшееся от некогда существовавшей здесь деревушки. Труф была в восторге, поскольку под первым, довольно слабым научным натиском опереточная таинственность последнего местожительства Торна Блэкберна рухнула. Стоило только провести небольшой анализ, и ореол мистического моментально поблек, а затем и вовсе исчез. И не стало ничего устрашающего в названии последнего обиталища Блэкберна.
Но что-то все-таки витало там в воздухе, нечто неуловимое и чертовски непонятное.
Труф удалось узнать имена и адреса поверенных Блэкберна, распоряжавшихся поместьем при его жизни и ограждавших жилище от наплыва журналистов после исчезновения Блэкберна в 1969 году, однако
