Королева бурь

— Великие боги! — прошептал Эллерт.

Кассандра подошла ближе и встревоженно взглянула на него:

— Лорд Дамон-Рафаэль пошлет за тобой, муж мой? Ты должен идти на войну?

— Не знаю, — ответил он. — Я так долго жил в монастыре, что мой брат может счесть меня недостаточно образованным в вопросах военной стратегии.

Он замолчал. «Если один из нас должен уйти, то будет лучше, если я отправлюсь на войну. Если я не вернусь, то Кассандра освободится от брачных обязательств, и мы так или иначе выпутаемся из этого безнадежного положения».

Жена не смотрела на него. Ее глаза наполнились слезами, но Эллерт сохранял на лице холодную, бесстрастную маску дисциплинированного монаха.

— Почему ты не отдыхаешь, моя леди? — спросил он. — Рената сказала, что тебе нездоровится. Разве тебе не следует лежать в постели?

— Я услышала разговоры о войне и испугалась, — тихо ответила девушка, потянувшись к его руке. Но Эллерт мягко отстранился и повернулся к Корину.

— Думаю, тебе лучше остаться здесь, Эллерт, — сказал Хранитель. — Ты обладаешь силой, а поскольку началась война, нам наверняка прикажут готовить клингфайр. Мы и так уже почти потеряли Ренату…

— Разве это неизбежно?

Корин кивнул.

— Ее семья сохраняет нейтралитет. Ее отец уже послал гонца с предписанием, где ей предлагается вернуться домой под усиленной охраной. Он хочет, чтобы она немедленно покинула район боевых действий. Мне очень жаль терять такую хорошую Наблюдающую, — добавил он, — но надеюсь, что после соответствующей тренировки Кассандра не уступит ей в мастерстве. Наблюдение — не такая уж сложная работа, но Ариэлле лучше подходит роль техника. Как думаешь, Рената, у тебя достаточно времени, чтобы обучить Кассандру навыкам Наблюдающей до твоего отъезда?

— Постараюсь, — ответила Рената. — Я останусь здесь так долго, как только смогу. Я не хочу уезжать из Башни.

Она с отчаянием взглянула на Эллерта. Юноша вспомнил об утреннем разговоре с Наблюдающей.

— Мне будет жаль, если ты уедешь, — сказал он, взяв ее руки в свои.

— Я предпочла бы остаться здесь. Или быть мужчиной и иметь право выбора.

— Ах, Рената. Мужчины тоже не свободны, они не вольны избегнуть войн и невзгод. Меня, лорда Хастура, можно послать на бойню против моей воли, словно последнего из вассалов моего брата.

Несколько мгновений они стояли взявшись за руки, не заметив, что Кассандра, бросив на них полный горечи взгляд, вышла из зала. Потом Корин снова подошел к Ренате.

— Как нам будет не хватать тебя! Лорд Дамон-Рафаэль уже послал к нам гонцов для пополнения запасов клингфайра, а я изобрел новое оружие, и мне не терпится испытать его. — Он беззаботно уселся на подоконнике, болтая ногами, словно мальчишка, рассказывающий о новой игре. — Это устройство на основе матриксной ловушки, действующее на расстоянии и предназначенное для того, чтобы убивать определенного врага. Если, к примеру, мы прицелимся в лорда Риденоу, телохранители могут сколько угодно закрывать телами своего повелителя. Разумеется, нам нужно сделать условную модель его личности с помощью какого-нибудь клочка одежды или, еще лучше, с какой-нибудь драгоценности, которую он носит на теле. В крайнем случае, можно прозондировать пленника из числа его людей. Такое оружие не повредит никому другому; оно будет настроено на конкретную схему его разума, полетит к нему и убьет только его.

Рената содрогнулась, и Эллерт машинально погладил ее руку.

— Готовить клингфайр — слишком трудное занятие, — пожаловалась Ариэлла. — Придумали бы какое- нибудь оружие получше! Сначала нам придется добывать из земли красную руду, потом атом за атомом отделять активное вещество и очищать при высокой температуре, а это опасно. Когда я последний раз работала с клингфайром, один из стеклянных сосудов взорвался; к счастью, я была в защитном костюме, и все же…

Она протянула руку и показала розовый, уже зарубцевавшийся шрам округлой формы и оставшееся углубление в плоти.

— Всего лишь крошечная частица, однако она проникла почти до кости, и ее пришлось вырезать с мясом.

Корин поднял руку девушки к своим губам и поцеловал ее.

— Ты носишь почетную отметину войны, пречиоза[18]. Немногие женщины имеют такие шрамы. Но я продолжаю свой рассказ. Недавно я изобрел сосуды для клингфайра, которым не страшно никакое тепло. Мы наложили на них связующее заклятье, так что они ни за что не разлетятся на куски. Даже если они треснут, связующее заклятье будет удерживать их форму.

— Как это получается? — спросила Мира.

— Все очень просто. — Корин улыбнулся. — С помощью матрикса ты устанавливаешь структуру вещества таким образом, что оно не может принять новую форму. Оно может потрескаться, содержимое может просочиться наружу, но не разлететься в стороны. Даже если сосуд разобьется, а это практически невозможно, его куски плавно опустятся на землю. К сожалению, мы еще не можем полностью контролировать гравитацию, но и это уже большое достижение. Когда работаешь с матриксом девятого уровня, как при очищении клингфайра, требуется минимум девять человек плюс техник, а еще лучше — другой Хранитель, удерживающий связующее заклятье на сосуде. Интересно, — добавил он, взглянув на Эллерта, — смог бы ты стать Хранителем после надлежащей тренировки?

— Я не имею подобных намерений, — сухо ответил юноша.

— Однако в этом случае тебе не нужно было бы отправляться на войну, — откровенно заметил Корин. — Если ты чувствуешь себя виноватым, то вспомни, что здесь ты можешь принести больше пользы, а у всех нас шрамы. Вот, посмотри, — он протянул руку, показав глубокие, давно зажившие ожоги, — я принял на себя отраженный удар матрикса, когда у техника дрогнула воля. Матрикс был словно живой раскаленный огонь. Я подумал, что он сожжет мне руки до костей, как клингфайр. А что касается страданий… что ж, нам приходится страдать, работая днем и ночью в кругах из девяти человек. И наши женщины страдают не меньше.

Ариэлла покраснела, когда мужчины, стоявшие вокруг, дружно рассмеялись. Все поняли намек: главным побочным эффектом работы с матриксом для мужчин были длительные периоды импотенции. Увидев застывшую улыбку на лице Эллерта, Корин захихикал:

— Возможно, нам всем не мешало бы стать монахами и научиться терпеть это наравне с холодом и голодом. Эллерт, расскажи нам о своем приключении. Я слышал, что по пути из Неварсина вас атаковали клингфайром, но ты сумел отклонить снаряд, так что он взорвался на некотором расстоянии.

Эллерт восстановил как мог полузабытое происшествие. Хранитель кивнул с серьезным видом:

— Я думал о таком снаряде, собираясь сделать его чрезвычайно хрупким и наполнить либо клингфайром, либо обычной горючей смесью. У меня есть устройство, которое может поджечь целый лес, так что противнику придется бросить войска на борьбу с огнем. А еще у меня есть оружие, похожее на серьги, которые делают наши ремесленники. По нему можно бить хоть кузнечным молотом, и оно не взорвется. Его также нельзя взорвать на расстоянии, как ты сделал с клингфайром, нацеленным на твоего отца. Ничто, ничто не взорвет его, кроме детонирующих мыслей того, кто владеет секретом. Я не жалею, что перемирие нарушено. Нужно же где-то испытать новое оружие!

— Лучше бы оно навсегда осталось неиспытанным, — с невольной дрожью пробормотал Эллерт.

— Слышу речи монаха, — весело сказал Барак. — Через пару лет ты избавишься от этой чепухи, друг мой. Эти узурпаторы из Риденоу, хлынувшие в наш Домен, многочисленны и плодовиты. У некоторых отцов по шесть-семь сыновей, и все как на подбор задиристые и жадные до новых земель. Из семерых сыновей моего отца двое умерли в младенчестве, а еще один — от пороговой болезни в ранней юности. Однако, сдается мне, иметь много сыновей еще хуже. Либо тебе приходится делить поместье, чтобы дать каждому хоть малую толику, либо младшие отпрыски уходят покорять огнем и мечом чужие земли, как эти Риденоу.