Королева бурь

терпения. (Сама она считала пожилую лерони настоящей святой за способность мириться с выходками испорченной девчонки.) Дорилис редко капризничала перед Ренатой, так как восхищалась молодой наставницей и нуждалась в ее расположении, но ее не приучили к дисциплине, и ей было трудно подчиниться, когда ее захлестывали эмоции. Ситуацию осложняло и то, что после скоропостижной смерти Даррена из Скатфелла Маргали боялась внезапного нападения со стороны воспитанницы и не могла этого скрыть.

«Я тоже боюсь ее, — подумала Рената. — Но она об этом не знает, и если я позволю ей узнать, то больше никогда не смогу чему-то научить ее».

Из-за двери доносилось недовольное бормотание Дорилис. Повысив восприятие, Рената услышала твердый ответ Маргали:

— Нет, дитя мое. Твое шитье — это просто позор! Не будет уроков музыки и никаких занятий с леди Ренатой, пока ты не распорешь все эти неуклюжие стежки и не сделаешь работу как следует. На самом деле ты ведь не такая неумеха, верно? Ты просто не стараешься, — добавила лерони умиротворяюще. — Когда тебе хочется, ты можешь шить очень аккуратно, но сегодня ты решила, что не хочешь шить, и специально испортила работу. А теперь выпори все эти стежки… нет, девочка, возьми крючок. Не пытайся вытащить их пальцами, иначе порвешь ткань. Да что с тобой сегодня, Дорилис?

— Я не люблю шитье, — буркнула девочка. — Когда я стану леди Алдаран, у меня будет дюжина швей, поэтому мне не нужно учиться шить. А леди Рената не лишит меня занятий только потому, что ты так говоришь.

Грубый и презрительный тон придал Ренате решимости. Важным было не само шитье, а самодисциплина, тщательное и добросовестное выполнение работы, которая кажется утомительной и неинтересной. Приоткрыв дверь, Рената, опытная эмпатка и Наблюдающая Башни, сразу же ощутила острую режущую боль в висках Маргали и увидела морщины усталости на лице пожилой женщины. Дорилис прибегла к старому приему: мучила Маргали головной болью, если та не позволяла ей заниматься тем, чем ей хотелось. Дорилис с невинным и послушным видом сидела над ненавистным шитьем, но, входя в комнату, Рената заметила торжествующую улыбку в уголках ее губ. Девочка швырнула рукоделие на пол и бросилась к Ренате:

— Нам с тобой пора заниматься, кузина?

— Подними шитье и положи его на место, — холодно ответила та. — А еще лучше — сядь и закончи работу.

— Я не обязана учиться шить! — Дорилис надула губки. — Отец хочет, чтобы я училась тем вещам, которым ты можешь меня научить.

— Я могу научить тебя делать то, что ты обязана, нравится тебе это или нет, — твердо сказала Рената. — Мне безразлично, аккуратно ли ты шьешь, или твои стежки ковыляют по полотну, словно червин, объевшийся перезрелых яблок. — Дорилис издала тихий, довольный смешок. — Но ты не будешь пользоваться моими уроками как предлогом для того, чтобы перечить своей приемной матери или увиливать от занятий с ней.

Она взглянула на Маргали, побледневшую от головной боли. Пожалуй, настало время для откровенного разговора.

— Она снова насылает на вас головную боль?

— Она не может придумать ничего лучшего, — слабым голосом пожаловалась пожилая лерони.

— Что ж, — ледяным тоном произнесла Рената. — Что бы ты там ни делала, Дорилис, ты немедленно отпустишь свою приемную мать, а потом встанешь на колени и попросишь прощения. Тогда, может быть, я буду заниматься с тобой.

— Просить прощения у нее? — недоверчиво спросила девочка. — Не буду.

Хотя Дорилис, по общему мнению, была похожа на покойную мать, что-то в выражении ее лица и упрямо выставленного маленького подбородка неожиданно напомнило Ренате лорда Алдарана.

«У нее отцовская гордость, — подумала девушка, — но она еще не научилась маскировать свои чувства. Дорилис еще мала, и в ней можно увидеть своеволие во всей неприкрытой мерзости. Ей наплевать, кому она причиняет боль, если это дает возможность настоять на своем. Маргали для нее почти не отличается от служанки. Я — другое дело: она слушается меня, потому что это ей нравится».

— Я жду, Дорилис, — сказала Рената вслух. — Немедленно попроси прощения у Маргали и больше никогда так не делай.

— Попрошу, если она пообещает, что больше не будет командовать мною, — упрямо пробормотала девочка.

Рената плотно сжала губы. Итак, в самом деле пора поговорить начистоту. «Если я отступлю, если позволю ей настоять на своем, то Дорилис больше не будет слушаться меня. А ведь занятия со мной могут спасти ей жизнь. Я не хочу власти над ней, но если мне суждено и дальше заботиться о девочке, то она должна научиться послушанию и умению полагаться на мое мнение».

— Я не спрашивала тебя, на каких условиях ты попросишь прощения, — ответила Рената. — Я просто сказала, чтобы ты это сделала. Я жду.

— Рената… — начала было Маргали.

— Нет, Маргали, — остановила ее Рената. — Не вмешивайтесь. Вы не хуже меня знаете, чему она должна научиться в первую очередь.

Лерони обратилась к Дорилис, и ее тренированный командный тон хлестнул девочку как удар бича:

— Немедленно опустись на колени и проси прощения у приемной матери!

Дорилис автоматически подчинилась, но тут же вскочила на ноги и пронзительно закричала:

— Я говорила тебе, чтобы ты больше не обращалась ко мне командным тоном! Я не потерплю этого, и мой отец тоже. Он не захочет, чтобы я унижалась перед Маргали.

«Ее нужно было как следует драть в детстве, пока она не набрала силы и не вбила себе в голову идеи о собственной важности, — подумала Рената. — Но все ее боялись и не смели перечить ей. Я их не виню. Я тоже ее боюсь».

Она знала, что стоит лицом к лицу с рассерженным ребенком, чей гнев уже не однажды убивал людей. «Однако у меня все-таки есть преимущество. Она ребенок и знает, что не права, а я опытная Наблюдающая Башни, и правда на моей стороне. Нужно дать ей понять, что сейчас я сильнее. Придет день, когда никто не сможет с ней справиться; но прежде Дорилис должна научиться обуздывать себя».

— Дорилис, твой отец дал мне право приказывать тебе во всем. Он сказал, что если ты не будешь слушаться, то он разрешает отшлепать тебя. Ты уже большая девочка, и мне не хочется унижать тебя таким наказанием, но предупреждаю: если ты немедленно не послушаешься и не попросишь прощения у своей приемной матери, я именно так и поступлю! На колени, немедленно!

— Не хочу! — выкрикнула Дорилис. — И ты не можешь меня заставить!

Словно эхо ее слов, за стенами замка раздался глухой раскат грома. Дорилис была сильно рассержена, но все же испуганно сжалась, услышав этот звук.

«Хорошо, — подумала Рената. — Она побаивается своей силы. Ей не хочется убивать снова…»

В следующее мгновение Рената ощутила, как боль охватывает ее голову, словно стягивающим обручем. Может быть, она уловила страдания Маргали? Нет! Взглянув на Дорилис, лерони поняла, в чем дело: девочка сосредоточенно нахмурилась и напряглась, кипя от сдерживаемого возмущения. Дорилис пыталась проделать с Ренатой то же самое, что с Маргали.

«Вот маленький чертенок! — подумала Рената, разрываясь между гневом и невольным восхищением перед силой и стойкостью ребенка. — Если бы только эту силу и упрямство можно было обратить во благо!» Сфокусировавшись на матриксе — чего она раньше не делала в присутствии Дорилис, за исключением обследований, — Рената начала сопротивляться, отражая поток энергии и обращая ее вспять. Мало-помалу головная боль утихла, и она увидела, как лицо девочки побелело от напряжения.

— Видишь, — ей стоило больших усилий говорить спокойно, — ты не можешь сделать это со мной, Дорилис. Я сильнее тебя. Я не хочу причинить тебе вред, и ты знаешь об этом. А теперь извинись перед Маргали, и вернемся к занятиям.

Рената почувствовала, как разгневанная Дорилис нанесла удар. Собрав всю свою силу, она отразила