все еще слабо пахнувший химикатами, и засунул его под одну из веревок летного снаряжения.
«Это было так просто. Почему Рената боялась за меня?» Но, посмотрев на небо, он нахмурился. Небо затянуло тучами, погода была явно неподходящей для полетов. Дождь еще не начался, но воздух был плотным, тяжелым. На склонах Пика Мертвеца бушевала гроза, и в свинцово-черных облаках почти непрерывно вспыхивали молнии, иногда ударяя в голую, безлесую землю.
Донел не боялся, поскольку ему часто приходилось летать на планерах в грозу. Нахмурившись, он несколько минут стоял неподвижно, изучая воздушные течения, линию фронта и ветры, пытаясь рассчитать наилучший маршрут для возвращения на пожарную станцию.
«По крайней мере, дождь на Пике Мертвеца залил последние искры…» Продолжая изучать небо, юноша расстегнул летное снаряжение, сложил крылья планера и сунул аппарат под мышку. Дальняя прогулка с волочащимися по земле крыльями была слишком утомительной, не говоря уже об опасности зацепиться за какую-нибудь корягу и сломать хрупкую конструкцию. Он поднялся по невысокому, но крутому склону холма, где можно было поймать ветер, снова застегнул на себе снаряжение и попытался взлететь. Но ветер был капризным и переменчивым. Дважды он разбегался, но каждый раз ветер резко менял направление и швырял его вниз. Донел споткнулся при приземлении и чуть было не вывихнул ногу.
Потирая ушибленные места, юноша встал и от души выругался. Неужели Дорилис снова играет с воздушными потоками, изменяя направление ветров и напряженность магнитных полей. Нет, разумеется, Эллерт с Ренатой удержали бы ее от подобных фокусов. Но если сестра все еще спит, взвинченная до предела событиями сегодняшнего дня — своим первым полетом и успешными попытками контролировать свой дар, — способен ли ее спящий разум так же играть стихиями, как и в бодрствующем состоянии?
Донел без энтузиазма рассматривал отдаленную вершину, на которой стояла пожарная станция. Не исключено, что ему придется добираться туда пешком. Он едва ли успеет до темноты. Сама тропа находилась в хорошем состоянии, так как припасы доставлялись на станцию через каждые десять дней; Донел слышал, что еще во времена деда
Юноша снова посмотрел на небо, обостряя свою восприимчивость к воздушным течениям. Единственный достаточно устойчивый ветер, способный поднять его, ровно и мощно дул в направлении грозового фронта над Пиком Мертвеца. Однако если он поймает встречное течение, которое отнесет его обратно к пожарной станции… да, здесь имелась определенная доля риска. Если не справиться с ветром, его затянет в горнило бушующей грозы.
С другой стороны, если подниматься пешком, то большая часть пути пройдет в темноте. Это тоже опасно. Донел решил рискнуть. Он еще немного помедлил, проверяя надежность всех креплений, попробовал на прочность внутренние переборки и наконец выкинул пустую оболочку цилиндра для воды. Ее можно будет забрать в другой раз, ведь даже небольшой дополнительный вес может сыграть роковую роль при выполнении особенно рискованного маневра в воздухе. Потом разбежался, сфокусировался на своем матриксе, позволив ветру и левитации поднять себя вверх, и с облегчением почувствовал, как мощный ноток подхватил широкие крылья планера и понес его вперед и вверх.
Донел поднялся выше, мчась вместе с ветром, дующим с такой силой, что каждая деталь планера мелко вибрировала. В реве ветра, бившего ему в лицо, можно было различить высокую, напевную ноту. Он ощущал какой-то непонятный страх, отрешенный и возбуждающий. Его чувства обострились до предела, захваченные восторгом полета с огромной скоростью.
«Если я упаду, то разобьюсь вдребезги… но я не упаду!»
Деллерей парил, словно ястреб, глядя на раскинувшуюся внизу долину, на рваные края облаков над пожарной станцией, на грозовые тучи вокруг Пика Мертвеца, наползавшие друг на друга, огрызавшиеся вспышками молний… Сделав очередной круг, он поймал ветер, который понес его в нужном направлении; наклонив крылья, нырнул, отдавшись экстазу свободного полета. Не подозревая о присутствии разума Ренаты, находившейся в контакте с ним, он неожиданно подумал: «Хорошо бы Рената могла увидеть это моими глазами!» Каким-то образом экстатическое ощущение полета и ветра, гудевшего в переборках, слилось в его разуме с тем коротким мгновением, когда он обнимал Ренату, чувствовал прикосновение ее губ к своим…
Угрожающе сверкнула молния. Металлические скобы неожиданно вспыхнули голубоватым светом. По коже Донела пробежала электрическая щекотка, и он понял, что гроза начала двигаться вместе с ветром, быстро поворачивая над долиной в направлении пожарной станции. Он даже не мог спуститься вниз, имея на себе столь мощный электрический заряд. Если он прикоснется к земле, то умрет от удара током. Придется кружить до тех пор, пока заряд не рассеется. Наполовину оглушенный раскатом грома, он вдруг осознал, что очень испуган. Гроза двинулась не в ту сторону. Ее фронт должен был пройти над Пиком Мертвеца в соседнюю долину, но теперь поворачивал обратно. Донел вспомнил день рождения Дорилис, день смерти матери. Тогда гроза тоже была странной! Дорилис спала и видела сны о силе и ярости, бессознательно играя с потоками энергии. Но почему даже во сне она фокусирует их на брате?
«Неужели она догадалась, что она больше не является единственной женщиной в моих мыслях и в моем сердце?» Донелу с трудом удавалось сохранить равновесие. Он боролся с упорным нисходящим потоком, грозившим снести его на открытую площадку за пожарной станцией. Ему нужно было сделать еще один круг. Раскат грома снова оглушил его. Хлынул ливень, и юноша моментально вымок до нитки. В следующее мгновение он почувствовал, что очередная молния собирается ударить прямо в него, и из последних сил протянул
Вспыхнула молния, и Донел камнем полетел вниз, лишь чудом подхватив течение, которое могло вынести его на самый край открытой площадки за пожарной станцией. А если он промахнется, то перелетит на другую сторону, нелепо кувыркаясь со сломанными крыльями, и разобьется. В полубессознательном состоянии Донел заметил, как кто-то бежит к тому месту, где он может приземлиться. Голова моталась из стороны в сторону. Ноги коснулись земли; Рената подхватила юношу и прижала к себе за секунду до того, как момент его движения сбил ее с ног, и они вместе упали.
Усталая и потрясенная, Рената прижимала к своей груди голову потерявшего сознание Донела, Его лицо было холодным от дождя, и на какой-то ужасный миг
«Теперь я знаю, что такое „любить“. Не видеть перед собой ничего, кроме одного… держать его в своих объятиях и сознавать, что если бы он умер, то мне стало бы незачем жить…»
Она начала расстегивать ремни летного снаряжения, высвобождая Донела из-под чудесным образом уцелевшего планера. Но тут Деллерей открыл глаза, привлек Ренату к себе, их губы встретились. Наступила тишина. Кайрил с Эллертом подошли к ним, но влюбленные не замечали их. Они поняли, что отныне и навеки принадлежат друг другу.
20
Рената знала, что до конца ее жизни ничто в ее воспоминаниях не сравнится в великолепии с этим сезоном. В Хеллерах стоял разгар лета, и с нею рядом был Донел. Они летали вместе на планерах над горными долинами, перепархивая от одного пика к другому, прятались под скалами от коротких летних гроз или лежали в каньонах, подолгу наблюдая за движением облаков в небе.
День за днем Дорилис все лучше управляла своим странным даром, и Рената стала проявлять больший оптимизм во взглядах на будущее. Может быть, все обойдется. Возможно, Дорилис не суждено родить ребенка — во всяком случае, девочку, — зато она сумеет безболезненно пережить критический период. Подхваченная бурным потоком своей любви, Рената тем не менее понимала, что она не вправе лишить Дорилис этого обещания, этой надежды.
«А я-то смеялась над Кассандрой! Милосердная Аварра, какой же я была молодой и невежественной!»
В один из длинных, прозрачных летних вечеров они лежали на траве в небольшой лощине, глядя на башни замка Алдаран и небо над ними, где Дорилис парила и кружилась в восходящих воздушных потоках в компании подростков из замка.
— Я далеко не новичок в полетах на планере, но никогда не умел управлять ветрами, сестра, — заметил Донел. — Да я бы никогда и не осмелился на такое. Ни один из парней даже наполовину не сравнится с ней в сноровке.
— Никто из них не обладает ее даром. — Рената, глядя в синее небо, сморгнула нежданные слезы.
