Королева бурь

Видел, как последние очаги сопротивления подавляются оружием, еще более страшным, чем то, которое ему приходилось встречать. И наконец, видел, как лерони проникают в души людей, делая их покорными рабами чужой воли, выжигая их желания и устремления.

«О брат мой, как мы дошли до этого?» — кричала его душа словами Микела Алдаранского над телом своего брата.

Дамон-Рафаэль не был изначально злым человеком, но был горд, стремился к власти и искренне полагал, что может указать всем наилучший путь к счастью.

«Он не так уж отличается от дома Микела…» Но Эллерт быстро отогнал от себя эту мысль. Он снова заблудился в пугающих образах будущей тирании, загораживавших реальную действительность.

«Однако мой брат — не зло. Знает ли он об этом?»

Наконец Эллерт остановился и увидел, что стоит на относительно ровном участке. На другом конце этого участка стоял его брат, стоял Дамон-Рафаэль.

Эллерт молча поклонился.

«Это место твоей смерти!» — кричал ларан, но брат был один и казался безоружным. Эллерт протянул руки, показывая, что он тоже явился на встречу без оружия, и братья шаг за шагом двинулись навстречу друг другу.

— У тебя преданная и любящая жена, Эллерт, — начал Дамон-Рафаэль. — Меня искренне огорчает необходимость забрать ее. Однако я помню, что ты женился на ней без особой охоты. Еще менее тебе хотелось разделить с ней ложе, поэтому полагаю, ваша разлука не слишком опечалит тебя. В мире полно женщин, и я обещаю женить тебя на любой, которая придется тебе по нраву. Но Кассандра станет моей женой: я нуждаюсь в поддержке Эйлардов. Кроме того, я обнаружил, что ее гены были определенным образом модифицированы. Она может принести мне сына, обладающего даром Хастуров с контролем по линии Эйлардов.

— Кассандра — моя жена, Дамон-Рафаэль, — ответил Эллерт, прочистив горло. — Если бы ты любил ее или если бы она стремилась стать королевой, я бы уступил ради вас обоих. Но мы любим друг друга, а для тебя она не более чем пешка в политической игре. Поэтому я скорее умру, чем отдам ее тебе.

Дамон-Рафаэль покачал головой:

— Я не могу позволить себе взять ее, переступив через твой труп. Убийство брата — не лучший способ начинать правление.

Эллерт усмехнулся:

— В таком случае я могу причинить тебе определенные неудобства, пусть даже ценой своей жизни!

— Я не понимаю тебя, — тихо сказал Дамон-Рафаэль. — Ты просил меня избавить тебя от брака с этой женщиной, а теперь несешь романтическую чушь о любви. Ты поклялся поддерживать мое право на трон, но с легкостью отрекаешься от клятвы. Что с тобой случилось, Эллерт? Неужели любовь к женщине может так изменить мужчину? Коли так, я рад, что до сих пор не испытывал ее!

— Поклявшись поддерживать тебя, я не знал, что постигнет этот мир, если ты станешь королем. Теперь я обязан поддерживать принца Феликса, даже преступив клятву.

— Эммаска не может быть королем, — возразил Дамон-Рафаэль. — Это один из старейших законов.

— Если бы ты был достоин стать королем, то не двинул бы сюда армии, пытаясь расширить свои владения за счет северных земель, — сердито бросил Эллерт. — Ты бы подождал до тех пор, пока Совет не предложит тебе трон.

— Как я могу лучше послужить своему королевству, чем расширяя его границы? — удивился Дамон- Рафаэль. — Полно, Эллерт, нам нет нужды ссориться… У Кассандры есть сестра-недестро, похожая на нее как две капли воды. Ты получишь ее в жены и станешь моим главным советником. Мне понадобится человек, обладающий твоей силой и предвидением. Как говорится, «без брата и спина не прикрыта», и поверь мне, это правда. Давай забудем о своих раздорах, обнимемся и будем друзьями.

«Это безнадежно», — подумал Эллерт. Когда Дамон-Рафаэль протянул к нему руки, он сразу же ощутил кинжал, скрытый в рукаве старшего брата.

«Значит, он даже не может открыто сразить меня. Он предпочитает обнять меня и вонзить мне нож в сердце, прикрываясь братским поцелуем… О брат мой!»

Сделав шаг навстречу Дамону-Рафаэлю, Эллерт потянулся своим лараном, отточенным в Неварсине и доведенным до совершенства в Башне Хали. Дамон-Рафаэль застыл, не в силах сдвинуться с места, и кинжал, который он держал в руке, предательски блеснул из-под рукава. Он сопротивлялся изо всех сил, изнемогая от напряжения. Пот градом катился по его лбу, но Эллерт лишь печально покачал головой.

— Значит, так, брат? Одной рукой собираешься обнять, а другой ударить? И ты полагаешь, именно это сделает тебя настоящим королем? Нет, Дамон-Рафаэль, — с грустью добавил Эллерт и вошел в контакт с разумом своего брата. — Смотри, каким королем ты станешь, — брат, отказавшийся от братских уз!

Его ларан затопил сознание Дамона-Рафаэля образами будущего: битвы, кровь и насилие, неутомимый подъем к власти, разрушенные Домены, превращенные в дикие пустоши… люди, в чьем разуме сидела лишь мысль о слепом повиновении… земля, изуродованная невиданным, чудовищным оружием… народы, склонившиеся перед тираном, взрастившим в сердцах такую ненависть к себе, какой не бывало от начала времен…

— Нет, нет, — прошептал Дамон-Рафаэль, судорожно стиснув рукоять кинжала. — Не показывай мне больше! Я не буду таким королем!

— Не будешь? Ты обладаешь лараном рода Хастуров, позволяющим предвидеть будущее; можешь сам убедиться, каким правителем ты станешь.

Эллерт освободил разум своего брата, но продолжал удерживать его тело в неподвижности.

— Не доверяй ничьим суждениям, кроме собственных. Загляни в себя.

Он видел, как выражение ненависти на лице Дамона-Рафаэля сменяется бесконечным ужасом и отвращением, а затем решимостью и непонятной убежденностью. Одним яростным усилием Дамон-Рафаэль освободился от хватки Эллерта и занес кинжал. Эллерт стоял перед ним, зная, что в следующую секунду он может оказаться поверженным к ногам своего брата.

— Я не буду таким королем, — прошептал Дамон-Рафаэль так тихо, что Эллерт едва расслышал его слова. — Говорю тебе: я не буду!

Он размахнулся и вонзил кинжал себе в грудь.

— Даже ты не можешь предвидеть всего, братишка, — прохрипел он, осев на землю. Ярко-красная кровь выплеснулась изо рта, и Эллерт ощутил, как сознание брата угасает, растворяясь в бесконечности.

29

Армии, стоявшие лагерем в долине, рассеялись, но гром по-прежнему перекатывался в горах, и редкие вспышки молний озаряли хмурое небо. Когда Эллерт вошел в нижний зал замка Алдаран, Кассандра испуганно взглянула на него:

— С тех пор как она сразила Скатфелла, гром не прекращался ни на минуту. И знаешь, она не подпускает к себе Ренату.

Голова Дорилис покоилась на коленях у Донела. Девушка выглядела больной; время от времени ее трясло словно в лихорадке. Она крепко сжимала руку Донела. Когда Кассандра подошла к постели, Дорилис с усилием открыла глаза.

— У меня так болит голова от этого грома, — прошептала она. — Я не могу остановить его. Ты поможешь мне, Кассандра?

Кассандра склонилась над ней:

— Попробую. Но думаю, ты просто переутомилась, чиа.

Она взяла вялые пальцы девушки в свои, но тут же отпрянула с невольным вскриком. Дорилис неистово зарыдала:

— Я не хотела этого, клянусь! Это продолжается, и я не могу остановиться. Я сделала это с Маргали и с Кэти, когда она одевала меня. Пожалуйста, Кассандра, прекрати это! Неужели никто не может прогнать гром и молнии?