огненных чудищ, не до двойника.
Первый удар сокрушил не столько строй серраисцев, сколько их боевой дух. Они ринулись в атаку в надежде добить обескураженных, перепуганных врагов, хотели навалиться на них из-за лесочка. Не тут-то было… Астурийцы были опытными воинами и, справившись с испугом, с именем Киллгардского Волка на устах разорвали боевую линию Серраиса и принялись уничтожать противника по частям. Сеча кончилась так быстро, что сначала Пол не поверил, что больше некого разить мечом, незачем отбивать удары, подставлять щит. У него еще не прошел боевой запал, когда к Барду подтащили Эйрика Риденоу, захваченного в плен. О чем они говорили, Пол даже не понял, — что-то о нарушенной клятве, о том, что он знал, на что шел… Все свершалось в каком-то гулком однообразном звуковом крошеве. Вот два солдата подхватили Эйрика и, сноровисто набросив веревку на ствол дерева, весело и ловко повесили правителя Серраиса. Тот трепыхался, умирая, как-то весело и забавно… Бард вышел из сражения совершенно целехонький — это было удивительно, а вот он, Пол, получил свое. Кто-то все-таки ухитрился резануть его по ноге; правда, рана была неглубока, зато кожаные штаны висели лохмотьями. С обрывков медленно капала кровь. Его, Пола, кровь. Вытирать ее, не вытирать? Но и ходить в окровавленном отрепье тоже радости мало. Тут ему подсказали, что лазарет находится в ближайшей деревне. Там же и штаб. Все еще удивленно поглядывающий на рану, так и не решивший, вытирать или не вытирать кровь, Пол направился туда. Уже издали он услышал рев солдат, бросившихся было взять деревню — имущество и баб — «на меч», однако обогнавший Пола Бард остановил их.
Он въехал в самую толпу солдат и так зычно гаркнул: «Еще чего, мать вашу!..» — что вокруг сразу установилась тишина.
— Солдаты, — уже спокойнее прокричал Волк, — жители этой деревни с этого момента подданные моего брата. Да, согласен — непокорные, бунтующие, но все равно подданные. Было время, когда они трудились на Серраис, но теперь эта пора прошла. Войска Серраиса принесли им много горя — они и подчинялись им только потому, что к их горлу был приставлен нож. Так что хочу напомнить, что бывает с теми, кто покушается на собственность или на честь подданных его величества короля Астуриаса. Если вам что-то требуется, платите за взятую вещь или еду. Женщин не трогать, — он улыбнулся, потом добавил: — Без их согласия…
Вокруг захохотали. Послышались крики: «А как узнать, согласны они или нет? Может, кокетничают?»
Киллгардский Волк вмиг посуровел:
— А вот когда кто-нибудь из них пожалуется, тогда и узнаем.
Смех стих.
Пол, открыв рот, выслушал приказ главнокомандующего. В чем-чем, а в добрых чувствах Барда было трудно заподозрить. С другой стороны, он что, надеется сдержать своих молодцов? Может, действительно его слово обладает такой силой, что может унять грабежи и насилия? Когда он спросил у Барда, тот рассмеялся:
— Не будь ослом. Нашел добряка! Надо же придумать — Киллгардского Волка в добряки записать! Ты не думай, то, что я заявил, — это правда, но не вся. Конечно, на чужой земле нам надо заслужить доверие населения. Мы эту страну никому отдавать не собираемся, так какой же смысл начинать войну с крестьянами? Однако суть дела глубже, куда как глубже. Эх, Пол, ты обратил внимание, что это за деревня? Что здесь грабить? И женщин — хоть они и попрятались, — по пальцам можно пересчитать. Ну, похватают наши солдаты горшки, подушки, порежут животных, трахнут пару баб, которых найдут, — дальше что? Напьются и начнут ссориться друг с другом, делить награбленное, значит, резать друг другу глотки. Пойми, мне нужна армия, а не банда, — послушная, умелая, дисциплинированная, вся как единый кулак. Дурак Эйрик Риденоу мог здорово потрепать нас, поставь он свою армию чуть под углом к ручью так, чтобы во время атаки нам пришлось бы разделить армию, обогнуть лесок, и не дать возможности вновь соединить ряды. Он, понимаешь, понадеялся на этот ручей — хоть и перешагнуть можно, а все же, кажется, преграда. Вот если бы он выдвинулся вперед, да еще под углом, и шибанул по нас, сразу как эта пакость посыпалась с небес, — тогда да. Тогда мы бы завертелись. А ты молодец. — Он неожиданно грустно усмехнулся. — Ты, оказывается, похрабрее меня будешь. Куда быстрее разобрался в обстановке и возглавил атаку. Ты что, раньше догадался, что это иллюзия?
— Нет. — Пол смущенно покачал головой. — Я просто ничего не видел.
Бард изумленно глянул на него:
— Совсем-совсем ничего? Ни вот столечко?
— Ничего! Потом словно накатило, и я увидел их твоими глазами. То есть и видел и не видел одновременно. Понял что-нибудь?
— Конечно, понял… — задумчиво ответил Бард, — так бывает. Сознание как бы раздваивается… Это очень интересно. — Он присвистнул. — Ты слыхал, что они натворили в Башне Хали? Боги, боги, куда же вы смотрите! Какая жуть! Воевать надо честно, только мечами, использовать видимое оружие, а не эти чертовы штучки. Бомбить! Каково?.. Но ведь вся беда в том, что все эти адские штуки изготовлены в Башнях…
— Да, я видел этот ужас, — кивнул Пол, — правда, опять же глазами Мелисендры. Сам я ничего не могу разглядеть или услышать. Вот запах чувствую…
— Да, так бывает. Секс, случается, наводит такие хитрые мысленные мосты. Я тоже замечал, что Мелисендра служит каким-то катализатором, пробуждающим ларан. В Башнях бы ее так и использовали — она бы открывала скрытый дар у тех, кто по какой-то причине не мог добиться этого самостоятельно. Думаю, тем немногим, чем я владею, я тоже обязан ей. Хотя боги ее знают — она никогда передо мной не исповедовалась. Такая баба скрытная! — со злобным неодобрением буркнул он. — К чему это, скажи? Многие считают, что ничего хорошего в даре нет. Было время, когда я был невосприимчив к ларану. Значит, и к иллюзиям… Ладно, ты вовремя спохватился. Молодец! Иначе мы бы растеряли все свои преимущества… Что касается твоей невосприимчивости к ларану и способности что-то видеть посредством сознания Мелисендры или другого близкого тебе человека, то это тоже может стать большим преимуществом. Мы поговорим об этом позже. Я должен сначала все обдумать. Ты мне можешь здорово пособить.
Бард, прищурившись, долго и пристально разглядывал Пола — тот даже поежился под его взглядом.
— М-да, — наконец добавил Бард, — это все надо хорошенько обмозговать. Пока займемся-ка этой деревней. Пойдем, посмотришь, как надо с этими ребятами обращаться. Тебе еще придется не раз столкнуться с чем-либо подобным.
Бард в сопровождении свиты вышел во двор хибары, где остановился. К тому моменту туда было согнано все взрослое мужское население деревни.
Киллгардский Волк поздравил их с возвращением под руку его величества. Мужики помалкивали, однако Барда это не смутило. Он объявил, что в этом году они должны уплатить двойной налог. Те, кому это не под силу, сорок дней отработают на общественных работах. Дороги надо привести в порядок, добавил главнокомандующий.
Пол уже знал, что местный месяц как раз и состоит из сорока суток. Это был период обращения самой большой луны Дарковера. Делился он на декады.
Между тем молчавшие мужики, осознав, что это и есть тягло, возложенное на них новой властью, принялись благодарить Барда за оказанную милость.
Один из офицеров, друг Барда, не выдержал и вспылил:
— Со всем уважением я выслушал, господин генерал, ваше решение и все равно считаю, что этих ублюдков сжечь надо было к чертовой матери!..
Главнокомандующий спокойно заметил:
— Нам нужны подданные, которые смогли бы платить налоги, а не живые факелы. Руки нам нужны трудовые, мозолистые. Ну, развесим мы этих разбойников по деревьям, кто потом позаботится об их вдовах, детях? Нам нищих на дорогах, что ли, не хватает!.. Кстати, о дорогах, ими следует заняться в первую очередь. Надо же, — Бард, потихоньку закипавший, уже не смог успокоиться, — сжечь мужланов! Вы что, предлагаете нам посоревноваться с наемниками из Сухих земель? Значит, баб в бордели, детей вон? Что тогда скажут люди о короле Аларике, об его армии?
Пол, стоявший рядом с ларанцу, услышал, как тот буркнул:
— Чудеса, да и только! Кто бы мог подумать, что мальчишка, лупивший всех подряд, уважавший только
