продолжила легкий бег, не отставая от лошади. Он достиг Кадарина, лежащего в двух днях пути к северу от города, всего за одну ночь!
Теперь знакомая местность кончилась. Так далеко в холмы Аластеру забираться не доводилось. На какое-то мгновение он даже пожалел, что рядом нет брата, который мог бы показать ему дорогу, но Ювел была проводником, заслуживающим доверия проводником. Ювел! Когда ее в последний раз кормили?
— Прости, старушка, — сказал он, — забыл я про тебя.
Остановив лошадь в лесистой лощине, спешился, ощутив при этом дрожь в коленях. В седельной сумке, которую он не помнил, как наполнял, нашлось холодное мясо, хлеб и вино. Мясо он разделил с Ювел, запив его вином. Предложил глотнуть и собаке, но та лишь фыркнула и побежала утолить жажду к горному ручью. Напилась, глубоко опустив в воду морду, а вернувшись, прилегла рядом, положив голову на лапы. Аластер хотел было вновь вскочить в седло, но понял, что, хотя и лошадь и собака, казалось, даже не запыхались, самого его трясло от усталости и каждый мускул подергивался, словно он пробыл в седле не несколько часов, а те самые два дня и две ночи кряду, которые требовались, чтобы добраться сюда нормальным ходом. На лошадь и Ювел действовала магическая сила, отчего они не чувствовали усталости, но он-то — нет!
Одеял Аластер не захватил, а холод уже начал порядком его донимать. Тогда он завернулся в плащ и позвал Ювел, чтобы та прижалась к нему, и они бы таким образом согрелись. Собака встала, потянулась и улеглась, свернувшись калачиком, под его рукой. На земле хрустели сухие листья, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Едва юноша успел подумать, как измучился и насколько неудобные здесь условия для отдыха, как им овладел крепкий, глубокий сон. Так спал он до тех пор, пока не пробудился от лучей солнца, пробивавшихся сквозь кроны деревьев. После пробуждения Аластер опять поел хлеба с мясом, допил остатки вина и, повернувшись к Ювел, сказал:
— Теперь твоя очередь показывать дорогу, старушка. Отсюда я буду следовать за тобой.
Все последующее походило на сон, он хоть и не знал, куда направляется, но его дальнейшие действия, казалось, были заранее предопределены. Аластер понимал, что по какой бы тропе ни пошел, в результате он окажется в нужном месте. Казалось, опасно так расслабляться, но его вела магия, и он не мог повлиять на маршрут этого фантастического путешествия, поэтому, отбросив сомнения, доверился собаке.
Скоро начался проливной дождь. Аластеру пришлось слезть с лошади, и вот, блуждая под струями, он вдруг споткнулся и упал в большую сеть, привязанную к верхушкам пригнутых к земле деревьев. Ювел лаяла и обнюхивала приманку — закоченелую тушку рогатого кролика. Но на кого была поставлена ловушка? Ювел снова принялась лаять и скулить, бегая кругами. Он поднял голову и увидал рядом с собой престранное создание. Это был толстяк, маленького роста, весь какой-то перекошенный, ростом не более четырех футов, с поросшими, густыми волосами лицом.
— Кто ты? И что это? — спросил он, во все глаза глядя на Ювел. — Ты испортил мою ловушку, и как ты собираешься за это рассчитываться?
Аластер смотрел на маленькое существо, думая про себя, не стоит ли перед ним сказочный гоблин? Сильный дождь, казалось, ни в коей мере не смущал лилипута. Однако Ювел действительно вызывала у него беспокойство. Когда она принялась обнюхивать ноги незнакомца, он отшатнулся.
Аластер стоял, онемев от изумления, хотя его с детства воспитывали на рассказах про странных существ, не совсем человеческой природы, обитавших по берегам Кадарина. И те, как назло, до сих пор не потрудились показаться ему на глаза!
— Ты из Большого Народа, — сказал коротышка, — и, возможно, безвредный. Но что это?
Он показал на Ювел, и во взгляде его сквозила опаска. Аластер ответил:
— Я — Аластер, герцог Хамерфел, а это — моя собака Ювел.
— Я не знаю, что значит — «собака», — произнес маленький человечек. — Она — существо, которое называется собака? Почему она не говорит?
— Потому что не может, это не заложено в ней от природы, — ответил Аластер. Он не стал пускаться в пространные объяснения насчет того, что такое домашнее животное, поскольку человечку это понятие было частично знакомо, ибо тот сказал:
— Да, я вижу. Она похожа на моего ручного сверчка, и она думает, что ее хозяину угрожает опасность. Скажи ей, если она тебя понимает, что вам обоим ничто не грозит.
— Все в порядке, девочка, — произнес Аластер, хотя сам далеко не был в этом уверен. Ювел еще немного поскулила и отошла в сторону. Тогда Аластер набрался храбрости и спросил:
— А ты кто такой?
— Я — Адастор-Лескин из Гнезда Широна. А что есть это? — произнес он и с искренним любопытством указал на лошадь Аластера. У Аластера не было полной уверенности, не собирается ли человечек его ограбить, но он, как мог, объяснил, что такое «лошадь», доставив лилипуту исключительное удовольствие.
— Как много новых вещей я сегодня видел! Теперь мне будет завидовать весь мой клан! Однако остается еще вопрос с ловушкой, которую ты сломал. Как ты собираешься ее восстановить?
Аластер решил отдаться на милость судьбы, втянувшей его в это странное приключение.
— Я не могу ее починить, — ответил он, — потому что у меня нет необходимых инструментов, и я не знаю, как ее устанавливать.
— Об этом я и не прошу, — сказал коротышка. — Сделай то, что я попросил бы у моего соплеменника, по невниманию своему пересекшего мою дорогу, — расскажи мне твою самую интересную загадку.
— Но не под дождем же загадки рассказывать!
— Ах да, — спохватился незнакомец, — я слыхал, что холод и дождь даже летом не по нраву вашему племени. Тогда пойдем укроемся в моем Гнезде.
С этими словами он опустил ногу на нижнюю ступеньку лестницы из колышков, вбитых в толстый ствол дерева.
— Ты сможешь идти за мной? — спросил он.
Аластер колебался: его ждали неотложные дела, но было бы невежливо уйти, не предоставив Адастору-Лескину и его соплеменникам компенсацию. Он полез вверх, не слишком доверяя лестнице и не испытывая большого удовольствия от открывающегося его взору вида бескрайнего лесного моря внизу, но решил не показывать страх перед человечком, который, казалось, был рожден, чтобы лазить по деревьям.
«Наверное, так оно и есть», — подумал Аластер.
Миновав ряд похожих друг на друга этажей, они перешли на более широкую, хорошо сколоченную лестницу, которая уходила в крону дерева. По ней они добрались наконец до большого дупла, вошли в него и оказались в темной, довольно просторной комнате. Там стояло несколько грубых приземистых лежаков с вязаными покрывалами. Маленький человечек присел на один из них, а Аластер на другой, такой же. Сиденье оказалось мягким и хрустело при движениях, судя по витавшему в воздухе сладкому аромату, оно было набито сеном. Адастор потянулся и, достав длинную железную палку, развел с ее помощью огонь, так что теперь в комнате стало достаточно света, чтобы Аластер мог оглядеться.
— А теперь, — сказал человечек тоном, не допускающим возражений, — давай загадку. Когда мы рассядемся ночью вокруг огня и будем играть в загадки, я загадаю моим людям новую!
Аластер, в голове которого сейчас было абсолютно пусто, смог лишь спросить:
— Какую загадку ты хочешь? Я не знаю, какие загадки годятся для вашей игры.
Огромные глаза маленького человечка, которые, по мнению Аластера, действительно должны были быть особенными, раз что-то могли видеть в этой комнате, загорелись в темноте.
— Ну вот, хотя бы: «Почему птицы улетают на юг?» — спросил он.
На это Аластер ответил:
— Если тебе нужны объяснения помимо рассуждений о погодных условиях, то этого никто не знает, кроме них самих. Каков твой ответ?
Адастор хихикнул от удовольствия.
— Потому что пешком им было бы слишком далеко идти, — сказал он.
— О-о, — произнес Аластер, — значит, вот какие загадки. Тогда… — он покопался в памяти, но на ум пришла лишь одна-единственная, слышанная им в раннем детстве: «Зачем снежному кролику прыгать через тропинку?»
