Регис услышал и невысказанную часть предложения: существуют и другие миры, но не с такими большими космопортами и не с такой значительной колонией землян. Дарковер находился на перекрестке путей между верхним и нижним рубежами Галактики. На нем был вдвое больший по размерам космопорт, чем на любой другой подобной планете, и в пять раз больший, чем на обычной планете класса Б, необходимый для того, чтобы поддерживать межзвездные сообщения. И самое главное — имелись такие люди, которые не могли видеть несорванным такой зрелый плод.
И, тем не менее, Джейсон сказал:
— Честно говоря, я не верю, что в Империи или в Зоне кто-то способен на это, Регис. Я бы взялся за дело несколько иначе. Тому, кто использует бульдозер, не нужна лопата для уборки снега. Это невероятно отвратительная тайная акция.
— Я склонен согласиться с тобой. Ну, мне надо посмотреть, нет ли здесь еще чего-нибудь, — сказал Регис. — Убийство всех телепатов ничего не изменит в нашем отношении к Империи. Мы не хотим быть ее частью и не хотим, чтобы земляне наводнили нас своей техникой. Это мнение большей части населения. Если кто-то попытается воспротивиться этому, мне необходимо обнаружить это. А тем временем…
— Тем временем в мои обязанности входит заботиться о том, чтобы больше никто из вас не был убит. Предварительный арест не имеет никакого смысла. Для вас… — Джейсон улыбнулся и продолжал, — вы проклятые, тупоголовые изоляционисты, к которым отношусь и я. И будет только справедливо, если за дополнительные усилия, которых будет стоить предотвращение вашей гибели, мы предложим коечто.
— Я тоже могу предложить кое-что, — серьезно ответил Регис. — И это нечто такое, что мы неохотно даем кому-нибудь. Однако, в любом случае, матрикс-наука не должна исчезнуть из-за нехватки телепатов. Я сам предлагаю нас, Джейсон. Вне планеты тоже есть телепаты, — он жестом указал на ночной небосвод и бесчисленные точки звезд. Может быть, не так много, как на Дарковере и они не такие способные. Ты же знаешь, что мы развивали ларан-способности со Времен Хаоса. Мы достигли в этом очень многого. Но, к сожалению, у нас получился инбридинг. Найди для нас других телепатов, Джейсон. Установи, чем телепаты Дарковера отличаются — если они вообще отличаются — от телепатов Земли, Вай нуала или четырнадцати планет Биббледигука. Если нам удастся выжить, как касте, и если будет возможно обучить нашим способностям других — тогда, может быть, нам удастся прекратить вырождение. Мы сами вырвем Дарковер из потока энтропии — и, нравится тебе это или нет, Империя — это энтропический процесс, и мы с тобой уже не однажды спорили по некоторым подобным вопросам — да, и поэтому мы должны оставаться на своих местах. У нас здесь свое Время Хаоса, добавил он. — Я могу показать тебе радиоактивный кратер в Запрещенном Городе. Наш мир не примитивный, не варварский, Джейсон. Он то, что осталось после того, как мы достигли границ так называемого прогресса, и те немногие, кто уцелел, узнали, чего им надо опасаться. Найди нам телепатов, Джейсон, и я даю тебе слово Хастуров, что ты узнаешь, кто мы есть и почему мы такие.
2
«ОТДЕЛ КСЕНОАНТРОПОЛОГИИ КОТТМАН — ЧЕТЫРЕ — ДАРКОВЕР»
«Всем медицинским службам Империи на открытых и закрытых планетах. Вы получаете задание искать людей с телепатическими и другими пси-способностями, предпочтительно-тех, способности которых скрыты и неразвиты. Сюда не относятся личности, которые используют способность ясновидения для собственной выгоды — этого можно достичь и при помощи высокоразвитой технологии. Вам предоставляются полномочия заключать договор с медицинской службой класса А.» Если мы раскинем огромную сеть до самого конца известной нам Вселенной, в ее ячейках мы можем обнаружить весьма странные веши…
Рондо был маленьким, сморщенным мужчиной неопределенного возраста, и он сильно боялся. Он ощущал леденящий вкус этого страха во рту и пытался избавиться от него. Потому что он мешал сконцентрироваться, а это было необходимо для того, что он задумал.
Его глаза были только одной парой из пятидесяти, которые следили за спиральным полетом шарика. Тот мчался внутри огромного, кристально прозрачного игрального автомата по весьма эксцентрической орбите. Когда он наталкивался на другие движущиеся по случайным орбитам кусочки вещества, его орбита изменялась, и он медленно, очень медленно возвращался назад, в состояние невесомости, чтобы наконец- то — наконец-то! — попасть в гнездо-ловушку.
Здесь, здесь. Это нечто в его душе — у него не было названия для той способности, которая уже прорезалась в нем — прорезалась и осторожно коснулась шарика. Как беспрерывно движущаяся пылинка направляется по непредсказуемым путям в направлении все время вращающейся чаши, шарик устремился к углублению на полу автомата. Медленнее, быстрее — ждать, ждать, меня еще тут нет… Теперь, ТЕПЕРЬ!
Шарик двигался все быстрее, словно притягиваемый магнитом и наконец со звуком «клик» упал в углубление. Из пятидесяти глоток и ртов ожидающих вырвался вздох ослабевшего напряжения. Потом раздались неразборчивые возгласы разочарования.
Голос крупье сообщил: — Выиграли номера восемь — четыре, шесть и один.
Руки Рондо дрожали так, что он едва мог взять свой выигрыш. Глаза крупье безжалостно бичевали его. Они, казалось, говорили: — Подожди только, выродок. Они уже идут. На этот раз счастье изменит тебе, ты, ничтожный ублюдок!
Таковы были его мысли, когда вслух он предложил:
— Садитесь на следующий круг. Кладите ваши деньги, его рука нажала на кнопку, отправляя шарик в новый полет.
Рондо поставил своей выигрыш, и словно гипнотизируя, начал продвигать шарик к чаше, которая зияла прямо перед ним. Он давно видел ее. Он точно знал и все же он испытывал стеснение, которое было словно болезнь, он видел блестящую, светящуюся, покрытую золотом чашу, которая могла принадлежать ему…
Он сунул монету в щель, которая в его воображении открылась, словно рот, и уже в душе видел золотой шторм…
Это была болезнь. Это стало ему ясно, когда он следил за кружащимся шариком, болезнь, которая, может быть, была порождена его невероятным искусством. Теперь беспощадный, поместив свой выигрыш, он уставился на шарик и так громко мысленно ругался, что ему казалось, что его должны слышать люди во всем игорном доме.
Проклятый идиот — не понимаешь — забирай свой выигрыш и исчезай иначе они схватят тебя, иначе они схватят тебя, забирай свой выигрыш и беги. БЕГИ, ОНИ ИДУТ, УЖЕ ИДУТ…
Несмотря на это он стоял, словно парализованный, пока на его плечо не легла рука и спокойный голос не удержал его, когда он приподнимал маленький золотистый шарик: — Выступление закончено, леди и джентльмены. Следующая игра начнется через три мегасекунды. У нас есть основания для предположения, что…
Рондо не слышал, что произошло потом. Он простонал:
— Вы же сами говорили, что вашей машиной нельзя манипулировать, вы, дерьмовый обманщик. Кто- нибудь видел, что я коснулся аппарата хотя бы пальцем?
Голос был спокойный, но разносился по залу казино как удары колокола.
— Ни одна машина не защищена против эспера. Ты дьявольски часто выигрывал, — хватка на его плече усилилась, и Рондо без сопротивления пошел. Он знал, что протестовать бессмысленно и страх его достиг высшей точки: моя вина… не остановился… нет доказательств, НЕТ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ…
Снаружи, вне игорного дома, его плечо отпустили и также крепко схватили за руку. Мужчина, возвышавшийся над маленьким игроком, сказал:
— У нас нет никаких доказательств, которые признал бы суд и нет закона, запрещающего эсперу выигрывать у машины. До сих пор ты был достаточно хитер — юридически мы ничего не можем с тобой поделать. Но ты должен немедленно исчезнуть отсюда, и если мы увидим тебя в казино хотя бы еще раз, ты не доживешь даже до того, чтобы получить свой выигрыш.
Грубая рука вывернула его карманы.
