это, и еще деньги в придачу. Укрощать мисс Блейк будет очень весело.
Глава 14
У Вульфа произошел только один неприятный момент в гостиной, заполненной поклонниками и так называемыми леди. Шлюха самого высокого ранга — та, что выдавала себя за почтенную леди, но он видел ее в некоторых очень компрометирующих позициях, в несколько незаконных, но очень ценных мгновений — разглядела его за маскировкой, напоминавшей Стикли.
— Вульф? — Выражение насмешливого веселья появилось на лице леди Лайлы Кристи. — Разве ты не выглядишь щеголем этим утром? — Ее тон источал иронию. Вульф увидел негодование и симпатию на лице мисс Блейк и подыграл себе удрученным взглядом и страдальческим румянцем, которого он добился, тайком задержав дыхание.
— Тогда я оставляю тебя объекту твоего ухаживания, Вульф. — Лайла отвернулась, иронически фыркнув. — Берегись, малышка. Он хуже, чем кажется.
Глядя в пол, Вульф заметил, что мисс Блейк сжала кулаки. Она чувствовала жалость по отношению к нему! Он торопливо спрятал свой смех за носовым платком, а затем начал промокать им свой лоб.
— Мне так жаль, мисс… О, Боже, это так неловко…
— Ерунда, — резко ответила Софи. — Это ей должно быть неловко, за то, что она высмеивает респектабельного джентльмена!
Вульф вздохнул.
— Боюсь, что меня легко высмеивать, потому что я никогда не был способен… способен… — Он беспомощно пожал плечами. — Я не…
Софи потрепала его по руке, ощущая больше симпатии по отношению к нему, чем прежде.
— Я точно знаю, что вы имеете в виду, сэр. Боюсь, что в этом мире требуется дорожная карта.
Вульф выдохнул самоуничижительный смешок.
— Что ж, кажется, что я где-то потерял свою!
Кажется, его план срабатывал. Он подыграл ей, когда девушка предложила совет в том, как обращаться с критиками — такая наивность! — и благодарно кивал, когда она говорила о деловой переписке.
— Я так вам обязан, мисс Блейк, в самом деле. Я только надеюсь, что смогу отплатить вам за доброту. — Он наклонился ближе. Настало время начать атаку на доброе имя Иденкорта — хотя, по правде говоря, это имя было немногим лучше, чем у самого Вульфа!
На самом деле ему даже не нужно лгать, если подумать об этом…
— Мисс Блейк, я слышал, что вы заинтересовались герцогом Иденкортом.
Она бросила на поверенного пылкий, смущенный взгляд, а затем отвернулась.
— Думаю, что «интерес» — это слишком сильно сказано.
Вульф воздержался от того, чтобы закатить глаза. Упаси его Бог от страданий любви!
— Мне неприятно говорить вам это, но…
Мелодичный смех Тессы прозвенел над всеобщим шумом.
— О, у меня есть самая веселая история. Она касается нашей дорогой Софии! — Она послала Софи милую улыбку под злобным, триумфальным взглядом.
О нет. Тревога закружилась внутри Софи. Она начала съеживаться в своем кресле — невозможная задача для девушки ее роста.
Большая часть группы людей вежливо обратила свое внимание на Тессу.
Тесса прихорошилась перед слушателями.
— Во-первых, я должна сказать вам, что хотя я пригласила Софи разделить наше небольшое пребывание в Лондоне, я ничего не получила от ее матери, даже записки! Затем, через неделю после того, как мы въехали в наш милый маленький дом, она без объявления прибыла к нашему порогу — я едва смогла сдержать себя! — насквозь промокшая, всего лишь с сумкой старых платьев и связкой книг! Она выглядела таким пугалом в древней накидке, которая была коротка ей на шесть дюймов! Я подумала, когда мы открыли дверь, что это привидение-скелет! — Она музыкально рассмеялась и огляделась, приглашая всех вокруг разделить ее маленькую шутку.
Софи совершенно онемела, глядя на свои руки. Как всегда, правильное возражение не приходило ей в голову до тех пор, пока не было слишком поздно. Какое это имеет значение, когда она в любом случае была слишком косноязычна, чтобы произнести его? Лишь бы ей удалось поддерживать ледяное спокойствие, которому Лемонтёр пытался научить ее, поднять свой подбородок и изобразить скучающий вид — но при этом ее живот все равно крутило, а руки и ноги тряслись от явного давления кипящего внутри нее замешательства.
Софи никогда не станет тем образцом элегантности, создать который Лемонтёр пытался с таким трудом. Она никогда на самом деле не овладеет этой модной скукой. Слишком много вещей имело для нее значение, ее эмоции были слишком глубоки и запутанны. Несправедливость возмущала ее, неоправданные насмешки оскорбляли ее, снобизм общества заставлял ее сердце быстрее биться от ярости.
Ленивые и элегантные не имеют таких сильных чувств, у них нет такого горящего желания исправить несправедливости Общества, у них не ни сомнений, ни страхов, потому что они просто недостаточно беспокоятся об этом. Такая жизнь станет смертью для ее души, и все же она — в противоположность импульсу, который все еще смущал ее — все еще мечтала о частице холодной отстраненности, об этой легкой беззаботности.
И все же очевидно, что ее новый круг принадлежал к лучшему классу друзей, чем тот, к которому привыкла Тесса, потому что замечания ее тетки были встречены молчанием и неловко отводимыми взглядами. К несчастью, Тесса казалась неуязвимой к такому тонкому неодобрению. Она всего лишь сделалась еще более резкой в своей попытке стать интересной.
— Я упоминала, что Софи пропутешествовала всю дорогу от Актона сама по себе? Она на самом деле ехала
Как всегда, Софи ощутила, как целая жизнь робкого ухода в себя заставляет ее молчать. Ей хотелось прикрикнуть на Тессу, чтобы та замолчала, сказать что-то остроумное и разрушительное и навсегда задушить эти слова — но все ее колебания были внутренними. Она просто не могла открыть свой рот перед всеми этими людьми.
Помощь пришла оттуда, откуда ее совершенно не ждали — хотя, возможно, она должна была ожидать этого.
— О, я не знаю, Тесса. Мне всегда нравилась независимость. — Грэм лениво оперся на косяк в дверях и послал легкую улыбку одобрения в направлении Софи. — И мы все восхищаемся женщиной, которая много читает, не так ли?
Его слова вызвали среди гостей рябь согласия, смешанного с облегчением, и пробудили обсуждение последних романов. Полностью игнорируемая и, наконец-то, догадавшаяся о всеобщем неодобрении, Тесса кипела от злости, но к счастью делала это молча.
Медленно румянец оскорблений сошел с бледных щек Софи. Она даже сумела предложить свое мнение по одному или двум предметам обсуждения, но ее глаза видели только Грэма, который передвигался по комнате, не присоединяясь к ее группе, чтобы занять позицию наблюдателя, облокотившись на камин.
На его лице появилось выражение веселого сочувствия.
Софи чуть улыбнулась, тепло встречая его взгляд.
— Привет, любовь моя, — промурлыкал голос на ухо Грэму.
Грэм наблюдал за тем, как выражение на лице Софи изменилось от дружелюбного до ледяного
