одинокой девушкой, который успокаивал ее тогда, когда она пыталась уберечь дом от бьющихся предметов.
Грэм вздрогнул, вспомнив о том, как он успокаивал ее, заставляя осознать его безразличие.
— Я верила, что, если когда-нибудь у тебя появится шанс доказать, что ты являешься этим человеком, то ты это сделаешь, — продолжила она. — Ты потратил чертовски много времени, чтобы сделать это, но тебе, в конце концов, это удалось. Я, с другой стороны, действительно вела себя ужасно. Я думала, что если я стану Софией, то смогу изменить свою судьбу с помощью таких поверхностных ухищрений, как очарование и обольщение. Я — как бы мне это выразить? — превратилась в тебя.
— О, — тихо проговорил Грэм. — Ой.
— Точно. Однако я счастлива проинформировать тебя, что больше тобой не являюсь. И к тому же я больше и не Софи-Палка.
Он уставился на нее, нахмурив брови.
— Я никогда тебя так не называл.
— В лицо — нет.
Грэм закрыл руками лицо.
— Верно.
Софи рассмеялась.
— Не отчаивайся, Грэй. Ты ведь больше не Грэм Кавендиш, не бездельничающий денди. Мы оба изменились.
— Мне нравится новая Софи. Особенно я люблю, когда на этой новой Софи нет ничего, кроме моего халата.
Она улыбнулась.
— Мне нравится новый Грэм. Особенно я люблю, когда на новом Грэме вообще ничего нет.
Он медленно улыбнулся в ответ.
— Так ты собираешься делать предложение, или я сначала должен найти к тебе подход?
Софи откатилась подальше от него и села на постели. Затем вытянула одну руку. Он взял ее и встал на колени на кровати, лицом к ней.
— Я предлагаю, чтобы мы оба сделали предложение снова, — произнесла она.
Грэм поцеловал ее в нос, потому что теперь их лица были почти на одном уровне.
— А я предлагаю, чтобы мы оба приняли это предложение.
Она слегка оттолкнула его, так, чтобы иметь возможность заглянуть в его глаза.
— Я люблю тебя. Я верю в тебя. Я доверяю тебе. Я хочу быть твоей герцогиней и помочь твоим людям, а еще завести множество высоких, тощих, светловолосых и зеленоглазых детей и любить их так же пылко, как я люблю тебя.
Грэм сглотнул, потому что его горло внезапно сжалось.
— Я люблю тебя. Я верю в тебя. Я доверяю тебе. Я хочу стать самым замечательным герцогом, каким только смогу, и чтобы ты была рядом со мной, а еще я хочу стать отцом множеству высоких, тощих, рыжеволосых и сероглазых детей, и любить их так же неистово, как я люблю тебя… и я хочу, чтобы ты поверила в это.
Она улыбнулась.
— Я верю, Грэм. Я всегда буду верить в тебя.
Путешествие обратно в Лондон этим же утром прошло без особых происшествий, если не включать сюда те полчаса, которые они потратили на то, чтобы убедить Л.С. в том, что ей еще раз придется везти на себе двух всадников.
— Это была такая смирная лошадь, — сокрушался Грэм, качая головой. — Не могу понять, что с ней случилось.
По большей части они ехали молча, не желая ни на мгновение отпускать друг друга. Несмотря на тот факт, что Софи снова оказалась на спине лошади спустя такой короткий промежуток времени, она в первый раз в жизни позволила счастью затопить ее, отбросив осторожность и осмотрительность. В конце концов, как она и уверяла Грэма, все будет совершенно замечательно.
Слишком скоро на горизонте показался грязный вид Лондона. Затем они въехали в сам город. Колеса телег гремели по булыжникам. Крики, веселые и гневные, слышались сквозь грохот мусорных ведер и призывы продавцов. После странной тишины Иденкорта это нападение на ее уши напомнило Софи тот давний день — всего лишь три коротких месяца назад! — когда она прибыла в Лондон с двумя платьями и сундуком украденных… э-э, ненужных книг из Актона.
Как много всего изменилось с тех пор. И она изменилась больше всех. Никогда она не позволит никому снова угнетать ее. Никто никогда даже не попробует! Она станет герцогиней Иденкорт, богатой и влиятельной, с могущественными друзьями и семьей!
Иденкорт будет не единственным, что спасется в этот день.
Слишком быстро они прибыли к Брук-Хаусу.
— Мне жаль даже останавливаться здесь, — сказала она Грэму, — но Фортескью, должно быть, сходит с ума от беспокойства. Я только надеюсь, что он все еще не послал сообщение Дейдре. — А затем нужно было еще решить вопрос с одеждой. Едва ли Софи может выходить замуж в мальчишеских брюках и рубашке!
Она поцеловала Грэма на прощание и побежала в дом. У двери, которую быстро отрыл с видом большого облегчения дворецкий, она обернулась, чтобы еще раз помахать ему.
— Встретимся в Иден-Хаусе!
Затем Софи оказалась внутри, ощущая себя полуголой, когда рядом с ней не было Грэма, уверяя Фортескью, что, конечно же, с ней все в порядке, и нет, ее не ограбили бандиты, что она прекрасно провела время, уехав вместе с его светлостью, и так далее.
Фортескью только кивнул в ответ на это.
— Да, мисс. Я знал, что и он также пропал.
Софи улыбнулась.
— Система передачи информации через камердинеров?
Он приподнял бровь.
— В самом деле, мисс. — Затем на его лице снова появилось обеспокоенное выражение. — Однако когда мне не удалось узнать, где вы находились вчера, то я послал гонца к их сиятельствам, чтобы узнать, не с ними ли вы.
Софи закусила губу. О, Боже. Дейдре и Феба будут так обеспокоены.
— Нам лучше немедленно послать еще нескольких гонцов. Надеюсь на то, что мы сможем перехватить их до того, как они поднимут панику.
Фортескью кивнул.
— Да, мисс.
Время убегало.
— Я должна быстро переодеться, — проговорила девушка, направляясь к лестнице. Затем улыбнулась через плечо. — Я сегодня выхожу замуж. Не пошлешь ли Патрицию наверх?
После этих слов Фортескью превратился в камень.
— Патриция О’Малли больше не состоит на службе в Брук-Хаусе, мисс. Тем не менее, я надеюсь, что вы примете мои поздравления.
Софи с тревогой обернулась.
— С ней все в порядке? Куда она ушла?
Фортескью вздернул подбородок.
— Уверен, что не знаю, мисс. Я пошлю к вам наверх горничную, если вы одобряете это?
Он определенно не был счастлив в сложившейся ситуации, но у Софи не было времени, чтобы разбираться в этом дальше. Хотя после церемонии она намеревалась получить некоторые ответы. В последний раз, когда она видела Фортескью, он был похож на дрожащего, безумно влюбленного слугу с идеальными волосами. Сейчас дворецкий представлял собой чопорного, несгибаемого, как кочерга, мужчину, чьи волосы выглядели так, словно он несколько дней запускал в них руки.
