Кристина кивнула, зная, что Джейн пытается утешить ее. Знала она также, что подруга ошибается.
Кристина не могла заснуть. И даже не пыталась. Просто лежала в постели, думая о матери, и ожидала наступления утра.
В семь часов она включила стоящую на тумбочке лампу, придвинула телефонную книгу и нашла номер Майка Лесли. В эти предрассветные часы ее осенило, что если кто и знает, где остановились родители, то это дядя Майк. Дождавшись, когда будет прилично позвонить ему, она набрала его номер в Лидсе.
– Доктор Лесли слушает, – ответил Майк сразу же, и по его голосу чувствовалось, что он уже давно проснулся.
– Привет, дядя Майк, это Кристи.
– Доброе утро, дорогая, я узнал тебя.
– Извини, что беспокою в такой ранний час, но я подумала, что ты можешь знать, в какой гостинице остановились мама с папой. Прошлым вечером у нас произошло недоразумение и…
– Отец только что рассказал мне все.
– Вот как. Значит, тем более ты знаешь, где они.
– В «Брауна», Кристи. Но отец звонил около получаса назад. Они в этот момент уже расплачивались и возвращались в Йоркшир. Ты не застанешь их.
– О, черт возьми, – расстроилась Кристина. – А я-то надеялась увидеться с ними утром, чтобы объяснить… – Чувство горького разочарования душило ее, и она не закончила фразу.
– Возможно, это и к лучшему, что они уехали, милая Кристи. Думаю, будет намного лучше, если ты поговоришь с мамой позднее. Через несколько недель, когда она успокоится.
– Не думаю, дядя Майк. Мне нужно сделать это в ближайшие два дня. Вчера вечером она была так огорчена и обижена. Разве папа тебе всего не объяснил?
– Объяснил.
– Так что ты знаешь, что я бросила живопись и стала дизайнером?
– Да.
– И ты тоже этого не одобряешь?
– Это твоя жизнь, Кристина, и ты должна прожить ее так, как считаешь нужным. Я уверен, что у тебя веские причины поступить так.
– О, дядя Майк, это правда, правда. Но нужно, чтобы мама поняла. Понимаешь, я не могла позволить ей продолжать содержать меня, просто не могла. Отныне я буду сама о себе заботиться. Мне невыносима мысль о том, что она из-за меня продолжает надрываться в больнице. У меня талант к моделированию одежды, и я не могла упустить шанс добиться в этом деле успеха. Не только для себя, но и для мамы. Я очень хочу вернуть ей свой огромный долг.
– Ну что ты, Кристи… – На другом конце линии воцарилось молчание, Майк тяжело вздохнул. Затем сказал мягко: – Когда твоя мать делала все это, она не думала о награде. Ее награда заключается в том, что она может гордиться тобой.
– Может быть, этого достаточно для мамы, но недостаточно для меня, по большому счету. А еще я хочу, чтобы она имела все самое лучшее, что только можно купить за деньги – и у меня не будет покоя, пока она этого не получит!
– Боюсь, что ты действительно не найдешь себе покоя, – произнес Майк, начиная осознавать происходящее. – В тебе слишком много от Одры. Но я не уверен, поймет ли она когда-нибудь, что ты повторяешь ее.
– Что ты имеешь в виду? – Кристина крепче сжала трубку. – Мне не совсем ясно, дядя Майк…
Майк Лесли не ответил на вопрос прямо, а начал издалека:
– Много лет назад твой отец пришел ко мне, чтобы поговорить о твоей матери; понимаешь, он беспокоился о ее здоровье, тревожился, что она так много работает, на пределе сил. Это было весной тридцать девятого года. Я очень хорошо запомнил время, потому что в том сентябре началась война. Во всяком случае, твой отец сказал тогда, что то, что делает твоя мать, пытаясь обеспечить тебе блестящее будущее, ненормально. Лоретт возразила против такого определения, потому что была уверена, что мы являемся свидетелями проявления силы духа. Да, силы духа, такой высокой и бескорыстной, перед которой нельзя не преклоняться.
На глаза Кристины навернулись слезы. Моргнув, она смахнула их пальцами.
– Но это ведь так и было?
– Да, дорогая. А теперь ты проявляешь силу духа, и мать не сможет остановить ее.
– Но почему ты говоришь, что мама не поймет, дядя Майк?
– Потому что она никогда не сможет смириться с тем, что ты бросила искусство, чтобы выплатить ей долг. Для нее это полный абсурд. И если ты станешь уверять ее, что именно по этой причине занялась бизнесом, ее ответ будет очевидным, Кристи. Она будет настаивать на том, чтобы ты вернулась к живописи, потому что не хочет того лучшего, что можно купить за деньги.
Кристина молчала.
– Да, – произнесла она после короткой паузы, – возможно, ты прав. Но я обязана делать то, что считаю своим долгом.
Теперь промолчал Майк.
В ожидании его слов Кристина услышала, как он глубоко вздохнул.
– Что ж, значит, быть по сему, – ответил он наконец. – И да благословит тебя Бог, Кристи.
