– Очень хорошо. Теперь выслушай меня и очень внимательно. Может быть, когда я кончу, ты поймешь, что движет твоей матерью и почему она так любит свое дело. Договорились?
Девушка кивнула.
– Твоя мать была художником-пейзажистом, и свое искусство она принесла в жертву бизнесу. То, к чему сейчас так стремишься ты, когда-то было у нее в руках. Поверь, она была блестящим художником. Но отказалась от своего призвания ради меня, чтобы заработать деньги и окружить меня комфортом, на который, как она думала, я имею право. – Одра схватила руку Кайл. – Я хочу, чтобы ты об этом знала. Кристи должна была рассказать тебе раньше, но не рассказала, так что теперь слушай.
Кайл вся обратилась в слух, и, по мере того как Одра говорила, гнев и раздражение по отношению к матери, которые накапливались в ней за последний год, исчезали. Когда же Одра закончила, глаза ее тоже стали влажными.
– Какое великое дело мама сделала для тебя, бабушка. Жаль, что она молчала. – Кайл закусила губу. – Ты думаешь, она тоскует по живописи? Может, именно поэтому она так мало своих картин держит в нью- йоркской квартире и в доме в Коннектикуте? Я хочу сказать, что большая их часть находится у тебя в Хай- Клю и немного есть у тети Джейни. Возможно, она не хочет, чтобы они напоминали ей о том, сколь многим она пожертвовала.
Одра поморщилась, как от боли. По временам ей трудно было выносить беспощадную честность Кайл.
– Возможно, это так, – согласилась она, – я точно не знаю. Мы никогда не касались этой темы. И это моя вина. Нам следовало бы поговорить по душам. – Одра с задумчивым видом устроилась поудобнее на банкетке. – Я всегда боялась сказать что-нибудь не то, боялась расстроить ее. Да, я была не права, и очень во многом.
– Не знаю, что мне делать, бабушка, – пробормотала Кайл. – Мне очень стыдно. Я вела себя безобразно по отношению к маме в течение многих месяцев. Я, должно быть, ужасно обидела ее.
Одра похлопала внучку по руке.
– У тебя не будет никаких проблем с Кристи. Я хорошо знаю свою дочь. Она любит тебя. Она примет твои извинения и простит тебя.
– Ты так думаешь, бабуля?
– Знаю наверняка. – Нагнувшись к Кайл поближе, Одра улыбнулась впервые за многие дни. – Полагаю, мне удалось придумать, как примирить вас. Всю неделю я ломала над этим голову, а теперь нашла решение.
– О Господи, надеюсь, что это так, ба. А в чем оно?
– Хочу снова поговорить с твоей мамой, когда мы вернемся домой. Если она по-прежнему будет настаивать, чтобы ты занималась бизнесом, я попрошу ее, чтобы она дала тебе отпуск. Учти, Кайл, ты должна будешь пообещать ей посвятить три года бизнесу потом, если она даст тебе эти три года сейчас и позволит на следующей неделе поехать со мной в Лондон. Мы подадим заявление в колледж, а время, оставшееся до экзаменов, ты сможешь пожить со мной в Хай-Клю и рисовать сколько твоей душе угодно. Ну, что ты об этом думаешь?
– Ба, это великолепно! Великолепно!
– Ты согласна выполнить свои обязательства по этому договору?
– Согласна! Согласна! – Лицо Кайл сияло.
Выйдя из «Карлайл-отеля», Кайл и Одра прошлись немного пешком по Мэдисон-авеню.
Стоял чудесный субботний день конца мая, и, соблазненные хорошей погодой, горожане вышли на улицы поглазеть на витрины элегантных магазинчиков и побродить по картинным галереям.
– Мне бы хотелось дойти до Парк-авеню и взять такси, – обратилась Одра к Кайл, беря ее под руку. – Уж слишком много народа вокруг.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Кайл с беспокойством взглянула на бабушку.
– Просто чуть-чуть устала.
Кайл остановила такси, помогла Одре сесть, и уже через десять минут они высадились у дома на Сатон-Плейс, где жили Ньюмены.
– Теперь предоставь мне вести разговоры, – твердо предупредила внучку Одра, когда они поднимались на лифте. – Раз в кои-то веки попридержи язык. А когда я закончу, можешь извиниться перед матерью за свое недавнее поведение. Ты должна сделать это, Кайл что бы ни случилось. Поняла?
– Да.
Но, к разочарованию Одры, в огромной квартире царила мертвая тишина, казалось, она вымерла. У Алекса была деловая встреча за ленчем, но Одра ожидала, что застанет дочь дома. Послышались шаги в выложенной мрамором галерее, примыкающей к холлу. Обернувшись, они увидели, что в холле стоит Кристина, удивительно молодая в синих джинсах, белой шелковой рубашке и со множеством тяжелых золотых украшений. Тревога, беспокойство и гнев, не сходившие с ее лица всю прошлую неделю, полностью исчезли. Она, казалось, переродилась. Или, вернее, стала собой прежней.
– Привет обеим. – Кристина улыбнулась и поспешила навстречу матери и дочери. – Надеюсь, ленч удался?
– Да, спасибо. – Одра сощурила глаза, недоумевая, что вызвало такую перемену в Кристине.
– Очень рада, мама.
– Мне бы хотелось поговорить с тобой. – Голос Одры прозвучал резковато.
– Тогда прошу в мой кабинет. – Кристина повернулась и пошла по длинной галерее к своей комнате.
Кайл вопросительно посмотрела на бабушку. В ответ на ее невысказанный вопрос Одра пожала
