играла, одеваясь в мамины платья, и ей разрешалось достать оттуда заколку, брошь или кулон и некоторое время поносить их.
Минуту спустя она подняла крышку, чувствуя облегчение от того, что такие дорогие ее сердцу материнские вещи были наконец-то у нее в руках Она начала перебирать лежащие в шкатулке драгоценности, с любовью ощупывая каждую из них думая об изяществе своей матери и улыбалась бесчисленным воспоминаниям, связанным с каждым украшением.
Достав обручальное кольцо с тремя маленькими бриллиантами, она долго смотрела на него. «Моя мама носила это кольцо большую часть своей жизни, – думала Одра, – а теперь я буду носить его». Она надела кольцо на средний палец правой руки и испытала чувство глубокого удовлетворения. Ей показалось, что кольцо приближает ее к матери; оно было звеном, связывавшим ее с прошлым. И это несказанно радовало ее.
Одре не нужно было сверяться с описью, так как она помнила ее наизусть. Все драгоценности были на месте. Ни одна из них не пропала. И надевала их Алисия Драммонд в эти годы или нет, стало вдруг совсем неважным. Шкатулка и ее содержимое теперь принадлежали ей по праву, и только это имело значение.
Поставив шкатулку на диван между собой и Винсентом, Одра открыла сумку и достала из нее другую опись. Глядя прямо в глаза Алисии, она сказала:
– Это список маминой мебели, серебра и картин, находящихся в доме. Я оставлю его вам, чтобы вы смогли просмотреть его позднее. Винсент с двумя своими братьями приедет сюда в следующую субботу утром, чтобы забрать вещи. Около десяти часов. Я надеюсь, это удобно?
Оскорбленная до глубины души, Алисия могла только кивнуть.
Одра положила листок бумаги на один из шератонских столиков и продолжала:
– Сегодня, я думаю, мы могли бы взять с собой картины моего отца. Мы приехали в автомобиле, и они прекрасно уместятся на заднем сиденье.
Желая поскорее покончить с делом и увезти Одру из этого мрачного дома, Винсент вскочил на ноги со словами:
– Я, пожалуй, начну снимать их со стен. – Он посмотрел на Алисию. – Я знаю, какие картины были написаны отцом Одры; она мне их уже показала.
Алисия Драммонд почувствовала, как каменеет. Она была не в состоянии ни говорить, ни двигаться. Уставившись на Винсента, словно прикованная к месту, она смотрела, как он снимает со стены одну из картин, прислоняет ее к стулу, затем подходит к другой и протягивает к ней руки.
В этот момент что-то будто бы треснуло в ней. Выработанное за многие годы умение жестко подавлять свои эмоции, вдруг пропало.
– Не трогать мою картину! Не смей трогать ее! – закричала она, сорвавшись с места, и заметалась по комнате. Всякое подобие чувства собственного достоинства в ней вмиг улетучилось. Она грубо схватила Винсента за руку и, глядя ему в лицо, завопила с яростью:
– Не сметь трогать ни одну из моих картин!
Он был ошарашен ее словами и поведением.
Высвободившись из ее рук, он отступил назад и перевел глаза на Одру, сидящую на диване. Они обменялись изумленными взглядами.
Одра встала и быстро пересекла комнату.
– Это не ваши картины, тетя Алисия. Они мои, – сказала она ледяным голосом. Ей показалось, что ее тетка впала в состояние невменяемости. – Вы ведь не забыли, что они написаны моим отцом и всегда висели в Хай-Клю. Они – часть наследства, доставшегося мне от моего отца и моей матери, и я…
– Твоей матери! – заверещала, повернувшись к ней Алисия. – Лучше не напоминай мне о своей матери. Они была шлюхой и больше никем!
Судорожно глотнув воздух, Одра в ужасе отшатнулась.
Винсент не мог поверить своим ушам.
– Послушайте, вы, поосторожнее! – воскликнул он. – Не смейте говорить таким тоном с моей женой, я этого не потерплю. – Он подошел к Одре, обнял ее одной рукой и гневно взглянул на Алисию. – Как вы посмели назвать мать Одры таким ужасным словом?
– Вам не нравится слово «шлюха»? Тогда выбирайте любое название, которое вам по душе: проститутка, потаскуха, распутная тварь! Они все ей подходят. Потому что такой она и была. Она отняла его у меня, она украла моего дорогого Адриана! – Пронзительный голос Алисии теперь превратился в жалобные завывания. Готовая залиться слезами, она причитала: – Он принадлежал мне. У нас с ним было полное взаимопонимание. Мы должны были пожениться. Пока она не расставила ему свои сети, закружила голову, завлекла к себе в постель своими ухищрениями и уловками. – Слова застряли у нее в горле. Алисия хватала ртом воздух, прижав руку к груди, словно испытывала сильную боль.
Одра, потрясенная услышанным, почувствовала такое отвращение, что могла только с ужасом смотреть на свою родственницу.
– Так, значит, вот в чем дело, – произнесла она наконец, качая в недоумении головой. – О, Господи! Мои братья и я были наказаны из-за одной лишь вашей ревности. Как недостойно было разлучить нас, когда мы были детьми, и по такой ничтожной причине. И это тогда, когда моих родителей уже не было в живых, когда прошлое уже не имело никакого значения. Вы скверная женщина, Алисия Драммонд, очень скверная. Что же касается ваших отношений с моим отцом… – Одра остановилась и глубоко вздохнула, – я плохо его помню, но, судя по тому, что я слышала о нем, Адриан Кентон был прекрасным, тонко чувствующим человеком. Я ни на одну минуту не могу допустить, что он когда-нибудь мог проявить интерес к такой женщине, как вы.
Одра с отвращением отвернулась от тетки и сказала Винсенту:
– Пожалуйста, возьми остальные картины отца, и мы можем идти.
Винсент выполнил ее просьбу.
