всем его облике.
Одра бросилась к нему, и он крепко обнял ее, а затем, отодвинув от себя, заглянул ей в глаза и поцеловал в губы – долгим и нежным поцелуем.
– Как хорошо очутиться дома, любимая, – сказал он, наконец отпуская ее.
– И как хорошо, что ты опять с нами! Я скучала по тебе – мы так скучали по тебе.
– Я тоже скучал.
Несколько минут спустя они пили чай, и Одра рассказывала Винсенту новости о семействе Краудеров, о его братьях и Мэгги. Затем мягким голосом поведала, как тревожилась о нем все эти бесконечные месяцы.
– В газетах только и пишут, что о наших поражениях на море, Винсент. Неужели нам никогда не удастся одержать победу?
– Мы уже одержали одну побуду, Одра, в декабре! – воскликнул Винсент, сурово на нее посмотрев. – Не говори мне, что ты уже забыла, что три британских крейсера потопили немецкий линкор «Граф Шпее».
– Нет, я не забыла, но я больше думаю о том, что ближе к дому…
– «Граф Шпее» долгие месяцы ускользал от британского флота, и его потопление было огромным достижением. Не думай, что это не произвело деморализующего эффекта на фрицев – произвело, да еще как. – Лицо Винсента просияло. – Могу тебе сказать, что Уинстон очень доволен.
Одра снисходительно улыбнулась.
– Не говори мне, что ты на дружеской ноге с первым лордом Адмиралтейства, – поддразнила она мужа. – Сам-то мистер Черчилль знает об этом?
Винсент ухмыльнулся.
– Мы все называем его Уинстоном, за его спиной, конечно. Потому что все мы любим его. – Он наклонился вперед с несколько взволнованным видом. – Ты знаешь, как Адмиралтейство объявило о его возвращении в сентябре? Я хочу сказать – объявило всему британскому флоту?
Одра покачала головой.
– Откуда же мне знать?
Глубоко затянувшись сигаретой, Винсент сказал:
– Просто двумя словами: «Уинстон вернулся!» Но это было чертовски прекрасным комплиментом ему, этаким радостным приветствием. Да, Черчилль – великий человек, дорогая. Он должен стать премьер- министром. Возможно, он им и станет. Все недовольны Чемберленом.
– А ты не будешь огорчен тем, что потеряешь… Уинстона как первого морского лорда?
– Буду, но я бы хотел, чтобы он, а не кто-нибудь другой встал у руля страны, я бы чертовски хотел. – Винсент замолчал и обернулся, услышав, что открылась дверь.
– Папочка! – Кристина уронила ранец и бросилась к отцу, не сняв пальто и шапочку. Она кинулась в его распростертые объятия. Они долго обнимались. Потом Винсент спросил:
– Как поживает моя крошка?
Кристина, не отрываясь, смотрела в его такое родное, любимое лицо и вдруг расплакалась.
– Что ты, что случилось, детка? – спросил Винсент, опять привлекая ее к себе и нежно гладя по голове.
Плечи Кристины вздрагивали, она всхлипывала, прижимаясь к нему.
– Я, я думала, что никогда, никогда больше не увижу тебя, – рыдая, выговорила она. – Я так волновалась, папа. Я думала, что твой корабль потонет.
– Ну не глупышка ли ты! Вот уж промазала! – Винсент рассмеялся и пощекотал дочь под подбородком. – Ничего со мной не случится, маленькая мисс Мазилка. Давай-ка снимай пальто и пойдем пить чай – мама заварила нам прекрасный чай. А потом пойдем навестить бабушку. – Он наклонился над ней и с весело поблескивающими глазами прошептал: – А завтра я повезу тебя и маму в Лидс – мы пойдем в кино. Ты ведь хочешь пойти в кино, правда?
Кристина счастливо кивнула.
Одра улыбалась, наблюдая за ними. Винсент всегда был любящим отцом Кристине – этого у него было не отнять.
Отпуск Винсента слишком быстро подошел к концу.
В воскресенье Одра встала в пять часов, чтобы приготовить ему завтрак, а пока он брился и одевался.
Яйца стали очень ценным и редким продуктом, но Одра ухитрилась раздобыть два яйца. За день перед этим она сварила одно из них Кристине к чаю, и теперь жарила для Винсента второе, с помидором и маленьким кусочком бекона, который дала ей Элиза.
Винсент огорчился, увидев яйцо на своей тарелке.
– Зачем ты, – сказал он ей, нахмурившись, – лучше бы оставила его для себя. Давай-ка возьми себе половину и съешь с гренком.
Одра не позволила ему поделить яйцо.
– Спасибо, но я не хочу есть. Пожалуйста, съешь его сам, Винсент, тебе еще много часов не удастся поесть. Ты говорил, что военные поезда идут медленно и неизвестно, когда вернешься в Халл.
– Что правда, то правда, – сказал Винсент и с неохотой съел яичницу, думая о том, что лучше бы Одра