вернулся маштьерн, живой. Тем временем другие объясняли ему, что его жена принесла герцогу вассальную клятву за владение и тут же вышла замуж за чужака из Фужера, с жестоким жадным нравом, который привел с собой мерзкого, вороватого управляющего.
– Ради Бога, не спрашивай его, где он был! – прошептал Донал Юстину, пока они шли следом за остальными.
– Я что – дурак? – огрызнулся Юстин. – Ты видел метку у него на подбородке? Они не хотели его отпускать, так?
Кто-то залез на колокольню и начал звонить в колокол, и все население деревни высыпало на площадь. Тиарнан с ужасом увидел, что два его крепостных плетутся за другими в ножных кандалах, а потом он увидел других несчастных в колодках, заляпанный кровью позорный столб и остановился как вкопанный. Вид орудия пытки поразил его также глубоко, как любого жителя его деревни.
– Что это? – Он указал на столб.
– Его велел поставить лорд-чужак, – ответил Глевиан. – Я не хотел делать для него кандалы, маштьерн, а Мало не хотел тесать столб, но нас заставили. Он приказал, так что нам пришлось. Понимаете, мы не надеялись, что вы вернетесь.
– И его использовали?
– О да, маштьерн. С тех пор как лорд-чужак удвоил плату за помол, его использовали. Юстина первым выпороли у него, а потом Ринана, и Гериша, и Жерэ, и Гурмелона...
Тиарнан посмотрел на Юстина, наконец поняв, откуда взялась его робость. Он вспомнил вкус крови Алена, который ощутил этим утром, и страстно пожалел о том, что ему не удалось вонзить клыки в то манящее горло. Как он посмел – о Боже! – насиловать Таленсак?
– Завалите его, – процедил Тиарнан сквозь зубы, – и сожгите. Можешь сначала снять наручники, если хочешь, Глевиан, чтобы превратить их во что-то полезное. У кого ключи от колодок?
Управляющий Алена Жильбер пришел в деревню уже через несколько минут, чтобы узнать, с какой стати там звонили в колокол. Он взял с собой четырех солдат, вооруженных ножами и дубинками. Он обнаружил, что на деревенской площади разожжен костер, что на него уложен позорный столб, а вся деревня собралась вокруг и раздувает пламя. При его приближении крестьяне замолчали, ухмыляясь и подталкивая друг друга локтями. В центре толпы, разговаривая с деревенским священником и кузнецом, стоял человек, которого он не знал: худой, темноволосый, в пропитанной потом белой рубашке и зеленых штанах. При его приближении незнакомец повернулся в его сторону, а священник и кузнец что-то ему прошептали. Не успел Жильбер заговорить, как незнакомец отрывисто спросил что-то по-бретонски.
– Изволь говорить со мной на французском! – гневно сказал Жильбер. – Это ты устроил беспорядок?
Толпа захохотала и затопала ногами, словно он сказал что-то смешное, – и это его смутило.
Незнакомец одарил его взглядом, заставившим попятиться. Лицо этого человека было бесстрастным, и только глаза горели яростью.
– Я попросил ключ от колодок, – сказал незнакомец уже по-французски. – Мне сказали, что он у тебя.
– У меня, – ответил Жил ьбер, снова набираясь храбрости. – И похоже, он мне нужен, чтобы посадить в них тебя. Как ты смеешь являться в деревню моего господина и устраивать беспорядки?
Крестьяне восторженно взревели.
– Как твое имя, откуда ты и что здесь делаешь? – крикнул Жильбер, багровея.
Незнакомец посмотрел на него с презрением.
– Мое имя Тиарнан, сын Менкомина, – спокойно проговорил он. – Я – владетель Таленсака, и я иду домой. Теперь ты знаешь. Ты немедленно освободишь моих людей из колодок, или я отправлю тебя к твоему господину с разрезанным языком, чтобы научить вежливости, и с отрубленной рукой, чтобы отучить брать чужие деньги.
Приехавший на следующее утро Тьер обнаружил, что работающие в полях крестьяне распевают песни, что деревенская площадь хранит остатки костра и пира, а управляющий Жильбер сидит в колодках под охраной четырех недовольных солдат. Видимо, охрану поставили для того, чтобы управляющего не забросали камнями и не покалечили. Жителям было разрешено выразить свое отношение к Жильберу: Тьер еще никогда не видел, чтобы человек был настолько покрыт всякой дрянью. Он присвистнул и переехал мост, ведущий к господскому дому. На этот раз ворота стояли распахнутыми. Привратник из Фужера исчез, а перед привратницкой лежали груды скарба: обратно возвращались жители Таленсака с семьями.
Когда Тьер галопом примчался в Таленсак накануне, он сказал слугам, что на Алена и Элин напал ручной волк герцога и он приехал, чтобы взять для них кое-какие вещи. Их ранами объяснил он и то, что они останутся ночевать в Треффенделе. Теперь он вернулся, чтобы забрать своего коня. Он старательно изобразил неведение перед новым привратником, спросив, что случилось за время с прошедшего полудня, и выразил изумление от услышанного. Привратник открыто ликовал и посоветовал Тьеру сообщить своему кузену и его шлюхе, чтобы они в Таленсак не возвращались. Тьер ничего не мог на это ответить. Он с горечью понимал, что ненависть привратника вполне оправдана.
Привратник не хотел пускать его к лорду Тиарнану, но Тьер настоял на своем, прибегнув к имени герцога Хоэла, и подъехал к дому. Один из столов выставили на солнце к двери, и Тиарнан с деревенским священником сидели за ним, просматривая хозяйственные записи поместья. Несколько слуг стояли вокруг, наблюдая за ними, а еще несколько мужчин и женщин сновали в дом и на двор с какими-то вещами. Слуги из Фужера собирали вещи, чтобы уехать, а таленсакцы радостно возвращались на свои места.
– Бог в помощь, лорд Тиарнан Таленсакский! – воскликнул Тьер, спешиваясь. – Герцог Хоэл будет очень рад услышать, что вы живы. Я поздравляю вас с возвращением.
Тиарнан не ожидал так скоро снова увидеть Тьера. Появление того, кто знал о нем правду, вызвало волну смятения. Но Тьер добровольно пообещал хранить тайну Тиарнана и заслуживал вежливого обращения.
– Да хранит вас Бог, лорд Тьер де Фужер, – отозвался он. – Добро пожаловать в поместье. Что вас привело?
