— Ну ладно. Даже если тут что-то не так, менять уже поздно. Пожелайте мне счастья.
Она улыбнулась.
— Я ведь говорила вам, что рано или поздно он доберется до вашей докладной.
Я послал ей с порога воздушный поцелуй; она приложила два пальца к губам и, как ни странно, вдруг покраснела. Я подумал, что надо надеть на себя узду: с тех пор как Нора неделю тому назад уехала из Уорли, мы с Хильдой все чаще обменивались подобными знаками внимания. А сейчас не время заводить интрижки с секретаршей или с кем бы то ни было еще.
Когда я вошел в кабинет Брауна, там был Миддридж. Он стоял у письменного стола и, увидев меня, лишь молча кивнул. Светло-серый костюм как бы придавал ему росту, и он выглядел уже не карликом, а просто маленьким человечком. Он проработал у Брауна свыше тридцати лет и никогда и ни в чем не отклонялся от принципов хладнокровного подсчета, как и не делал ничего оригинального или озаренного даром провидения. Прибавьте к этому, что он жил в Уорли, был дилетантом-проповедником, а потому не только знал обо мне всю подноготную, но и, несомненно, порицал все, что знал.
Я тоже кивнул ему и придвинул стул к письменному столу. Браун на секунду поднял на меня глаза, оторвавшись от созерцания каких-то цифр, написанных от руки. Цифры были маленькие, аккуратненькие, выведенные зелеными чернилами, — даже глядя на них сверху вниз, я узнал почерк Миддриджа.
— Согласен, — сказал он Миддриджу. — Но вот этот наш молодой друг заставил меня немного поволноваться.
Миддридж улыбнулся. У него было широкое квадратное лицо и маленький поджатый ротик, такой крошечный, что он почти не растягивался в улыбке. Но сегодня утром Миддридж улыбнулся так широко, словно рот у него стал вдвое больше — вполовину нормального человеческого размера. Миддридж был явно доволен собой.
— Мистер Лэмптон чересчур горяч, — заметил он. — Мы, старики, сначала смотрим, а потом уже прыгаем.
У него было две манеры разговаривать: одна — спокойная, ровная манера чиновника и вторая — велеречивая и елейная манера проповедника. Сейчас он говорил, как проповедник.
— Мы с мистером Миддриджем подсчитали расходы, — сказал Браун. — Я сам за субботу и воскресенье произвел некоторые выкладки, и они несколько расходятся с твоими. Но я не бухгалтер и могу ошибиться. Я ведь больше руководствуюсь интуицией. Я простой, грубый, невежественный делец…
— Эти цифры не окончательные…
Он ударил ладонью по моей докладной записке, лежавшей у него на столе.
— Не окончательные? Тогда какой же, к черту, прок от этого документа?
Он раскрыл папку.
— «Всю работу, которую обычно выполняют клерки, а это, естественно, включает и контроль за выпуском продукции, следует производить с помощью счетно-вычислительных машин». Вот что здесь сказано. И ты рекомендуешь купить шесть этих чертовых машин… А ты знаешь, сколько они стоят? Почти две тысячи фунтов. Да еще прибавь к этому трудности, связанные с доставкой. Ты об этом подумал?
— Конечно, подумал, — сказал я. — Если вы посмотрите на страницу десять…
— Я прочел твою страницу десять. На первый взгляд там как будто отвечено на все вопросы. Заметь, я сказал: как будто. Но, во-первых, ты неправильно подсчитал — занизил количество клерков, которые нам потребуются, прежде чем получим машины.
— И весьма значительно завысил сумму их жалованья, — ввернул Миддридж.
Он отошел от стола и сел на диван. Обычно если уж он садился, то сидел очень прямо, весь напрягшись, а сейчас он чуть ли не развалился, и взгляд его был устремлен на передвижной бар, словно раз в жизни он решил отступить от собственных правил.
— Клерков в этих местах не так-то просто найти, — заметил я. — И потом, мы ведь ничего им не гарантируем, не так ли?
— Гарантируем?! — Казалось, Браун сейчас плюнет от злости. — У нас же не филиал этого чертова учреждения, которое занимается социальным обеспечением в стране. Сколько вычислительных машин нам, по-вашему, нужно, мистер Миддридж?
— Самое большее — четыре. Это даже с избытком, уверяю вас.
— Это не совсем то, что ты предлагаешь, не так ли, Джо?
— Я по-прежнему считаю, что нам нужно самое меньшее шесть машин, — сказал я.
— Я рад, что ты упорствуешь, — сказал Браун, — хоть ты и ошибаешься. — Он протянул мне листок с подсчетами. — У нас есть и другие данные.
Я взглянул на сухие, аккуратные, как старые девы, цифры. Смотрел и ничего за ними не видел — словно на мгновение утратил способность считать. Затем я понял, что потерпел поражение. Слишком легкомысленно отнесся я к составлению докладной записки, слишком многие вопросы для краткости обошел.
Я знал, что я прав, но не мог сейчас этого доказать, а это все решало. Когда мне надо было думать над докладной запиской, я думал о Сьюзен, а сейчас, когда мне надо было отстаивать эту докладную записку, защищать свою правоту в главном, я думал о Норе. И вдруг все померкло перед желанием быть с ней. Впервые за десять лет я снова почувствовал — а ведь я поклялся когда-то, что это со мной не повторится! — почувствовал, что бесконечно нуждаюсь в каком-то человеке. Я положил на стол листок с цифрами.
— Я мог бы еще поспорить с этим, — сказал я. — Но не стану.
— Отчего же, спорь, мой мальчик, спорь. Я ведь уже говорил тебе, что мне нравится, когда человек отстаивает то, в чем он убежден. Я не против упрямых людей — после десяти лет знакомства тебе пора бы меня знать. Как вы считаете, Миддридж?
— Мистер Браун не любит, когда его подчиненные сразу сдаются, — сказал Миддридж.
Я закурил сигарету.
— В свое время, когда возникла идея об установке счетно-вычислительной машины, я ведь не сразу сдался, — сказал я. — Если бы мое предложение и предложения тех, кто работает на этой машине, были с самого начала приняты, у нас не возникло бы всей этой путаницы.
— Именно об этом я и говорю. — Браун устремил на меня гневный взгляд. — Какого черта вы тогда не отговорили меня и не заставили отказаться, от этой затеи?
Я в изумлении уставился на него. Потом расхохотался.
— Я не нахожу слов, — сказал я. — Ничего не могу вам на это ответить.
Браун соизволил улыбнуться.
— Я их всех держу в кулаке, правда, Миддридж?
— Обождите минутку, — сказал я. — Раз уж мы установили вычислительную машину, надо заставить ее с пользой работать на нас. Нужно задать ей новую задачу, а для этого нам потребуется помощь.
— Вот об этом и пойдет сейчас речь, Джо, — сказал он.
— Не станете же вы отрицать, что тут я прав.
— Да, правы. Сделать то, что нам нужно, может только фирма Флемвила. Они сконструировали эту проклятую штуку, им и задавать ей новую программу. — Он помолчал. — Программу… Почему, черт возьми, это называется программой, а не планом? Так или иначе, именно фирма Флемвила должна этим заняться и будет этим заниматься. Но никаких пяти тысяч фунтов они с нас не получат.
— Столько они просят, — сказал я.
Миддридж снова улыбнулся.
— Извините, мистер Лэмптон, но никто вас не уполномочивал спрашивать, сколько они просят.
— Это несущественно, — перебил его Браун. — Джо спросил, и они ответили. Но еще прежде, чем спросить, Джо подсчитал, какую цифру они могут назвать. Их требование вполне справедливо. Ведь говорил же Джо, что у нас не было бы всех этих неприятностей, если бы мы сразу сделали то, что он предлагал.
— И что предлагали они, — уточнил я. — От этого никуда не уйдешь.
«Не может этого быть, — подумал я. — Неужели, потерпев поражение во всех стычках, я выиграю решающую битву».
Я наклонился вперед.
— Мы можем официально запросить их, — сказал я. — И тогда…
