— Передай мой самый искренний привет, — ответил парень. — Я постараюсь прислать ему то, что он любит. Как Уолли относится к мясу оленя?
— Это его любимый фрукт.
— Добуду к вечеру оленя, даже если придется самому за ним отправиться, — пообещал юноша. — Пока, Джейк!
— Пока, Джинго!
На всем обратном пути Джинго и Парсон не сказали друг другу ни единого слова. Слова им были просто не нужны.
Глава 4
ЛИЗЗИ
Спускаясь вниз по улице, Джинго размышлял вслух:
— Парсон, когда я впервые тебя увидел, мне показалось, что ты страдаешь отсутствием аппетита. Или твоя физиономия всегда выглядит так, словно ты не ел по меньшей мере неделю?
— Джинго, — сказал Парсон, слегка замедляя шаг, — кажется, в ближайшее время мне придется с тобой поработать. И, по-моему, этот час наступил.
— Ты меня не так понял, — запротестовал парень. — С моей стороны это просто дружеский жест.
— Правда? — с сомнением посмотрел на него верзила. — Потому что если это не так…
— Правда, — заверил Джинго. — И мне ни капельки не хочется, чтобы ты надо мною работал.
От этих слов Парсон смягчился.
— Ты просто двуногий трепач, — пробормотал он, — но мне нравится слушать, как ты мягко стелешь. Поэтому не возражаю против того, чтобы ответить на твой вопрос. Да, я был немного раздражен, впрочем, и сейчас расстроен. И могу назвать тебе причину — дело в том, что я потерял Лиззи!
— Ты ее потерял? — переспросил Джинго, искоса поглядывая на вытянутую и ужасно безобразную физиономию своего нового друга.
— Я потерял Лиззи, — повторил Парсон, печально качая головой.
— Каким образом?
— Напился; — объяснил верзила. — Был пьян в стельку. Вот и потерял Лиззи.
— Да, иногда они взбрыкивают, когда парни перебирают по части выпивки, — согласился юноша. — Как сильно ты напился?
— До чертиков. С треском проигрался в фараона 3.
— Обчистили?
— По первому классу.
— Расскажи мне, пожалуйста, о Лиззи, — попросил Джинго.
— Мне не хочется о ней говорить. Меня вроде как огорчает, когда я думаю о том, что потерял Лиззи.
— Ну хотя бы какая она?
— Таких, как она, большее нет. Она — единственная.
— Хорошенькая?
— Для меня красавица, — признался Парсон. — Некоторые думают по-другому. Находятся и такие, что утверждают, будто у нее огромная голова и слишком худая шея. Говорят, и ноги не такие, какие должны быть. И спина вроде бы как горбатая. Но для меня — красавица. Лиззи настоящей породы, — продолжил он, глядя в голубое небо. — Она никогда не бросит, никогда не предаст и никогда не скажет «нет».
— Из тех, на кого можно положиться, так? — сочувственно спросил Джинго.
— Точно. Днем и ночью Лиззи согласна развлекаться. И всегда готова отправиться в путь.
— Готова на все только ради тебя или ради других парней тоже?
— Других парней? — воскликнул Парсон. — Стал бы я ее оплакивать, если бы она хоть кого-нибудь к себе подпустила! Я единственный в мире, кто может с ней справиться. И единственный, кто может оценить ее по достоинству. У нее разорвется сердце, когда она узнает, что я ушел навсегда. Она, наверное, никогда не простит меня за то, что я ее продал.
— Погоди, — перебил Джинго. — Ты ее продал?
— Да, продал ее и простился с ней. Я был пьян, — печально подтвердил Парсон.
— Это плохо, — заключил юноша, хмуро уставясь в землю и отодвигаясь от своего приятеля.
— По ночам она была просто неподражаема, — вздохнул Парсон. — Ее трудно было разглядеть в темноте, но ей не было равных. У нее открывалось второе дыхание, Лиззи готова была скакать всю ночь напролет. Я такого никогда не видел! Мы с ней много попутешествовали.
— Она путешествовала с тобой? — удивился Джинго, и на его лице проступила гримаса отвращения.
— Вот именно! — Верзила презрительно рассмеялся. — Никто не отмахивал с мужчиной такие расстояния как Лиззи со мной. Мы шли в пустыне от колодца к колодцу, а это сто двадцать миль. Как тебе такой переход?
— Другие тоже не верят. Но я-то знаю. Я переводил часы пути в мили. Но мы добрались до воды. — Помолчав немного, должно быть вспоминая, Парсон добавил: — А теперь ее нет! И может, больше я никогда ее не увижу. Тут ошивается один одноглазый мексиканец-полукровка, которому она приглянулась. Наверняка ему достанется.
— Черт побери! — вскричал юноша. — Надо что-то делать.
— Ничего нельзя сделать.
— Но тогда она уйдет с этим грязнулей!
— Ей ничего не остается. Ведь я ее продал, не так ли?
— Не понимаю, — возмутился Джинго. — У меня в голове все перемешалось. Но может быть, она привыкнет к новой жизни, а? — Произнося эти слова, он с невыразимым отвращением посмотрел на человека-гиганта.
— Для этого она слишком стара, — хрипло произнес Парсон.
— Сколько же ей лет?
— Двенадцать.
— Двенадцать лет! — задохнулся молодой человек.
— И все еще в отличной форме. Может быть, немного тяжеловата в коленях, но ничего серьезного. Мне нравится, когда они немного тяжеловаты в коленях, а тебе? Походка делается более свободной.
— Ты хочешь сказать, что двенадцатилетняя девочка…
— Девочка? Кобыла, идиот! — перебил Парсон.
Джинго прислонился к стене и хохотал до тех пор, пока не начал задыхаться.
— Я-то решил, что Лиззи — твоя девушка, — объяснил он, — и собирался дать тебе по морде за хамское отношение к ней.
— Если бы это была всего лишь девушка, — вздохнул верзила. — Женщин на свете много, а Лиззи — одна.
— Сколько ты за нее получил?
— Только сто пятьдесят. Я был пьян.
— А сам за нее сколько платил?
— Две сотни наличными и пять лет непрерывной борьбы. Были моменты, когда я думал, что Лиззи взяла надо мною верх. Но в конце концов я победил. У этой кобылы есть характер, Джинго.
— Где же она теперь?
— У Моргана, торговца лошадьми. А что?
— Мы отправимся туда и посмотрим на нее.
— Мне бы этого не хотелось, — возразил Парсон. — Пойми, это перевернет мне душу. Разволнуюсь, потом два дня не смогу успокоиться.
— Что ж, я куплю ее для тебя, — объявил парень.
— Ты — что?
