— Все слышал, — сказал он. — И все запомнил.
— Ты хочешь, чтобы Коркоран остался в живых? — повысил голос шериф, стараясь убедить в важности его миссии.
— А то нет? — проговорил Вилли со слабой улыбкой.
— Хочешь уберечь мисс Мерран от участи вдовы?
— Шериф… — начал было мальчик и замолчал, ожидая дальнейших слов шерифа.
— Вот и скажи Коркорану все, что я только что пытался тебе втолковать, и сделай так, чтобы Китти это слышала. Понятно?
Вилли застонал:
— Он меня убьет, если я ее испугаю.
— Только она одна умеет с ним ладить. Помни, Вилли, только она одна может уговорить его не стреляться с Крэкеном.
— Я все сделаю, — вздохнул Вилли, — но это тяжело. Он никогда меня не простит, я уверен.
— Глупости, — успокаивал шериф, хотя ему пришлось слегка покашлять, чтобы скрыть за смущением ощущение вины. — Самое главное — чтобы ради девушки он остался жив. Не забывай этого, друг Вилли!
Майк Нолан некоторое время смотрел на мальчишку, который медленно, глядя в землю, плелся исполнять поручение, а потом отвернулся и пошел по своим делам.
Слухи тем временем все более перерастали в уверенность. Весь Сан-Пабло был убежден, что знаменитый Коркоран, согласно своему обещанию, непременно появится перед отелем в полдень, минута в минуту. Люди охотно заключали пари на крупные суммы, уверенные в том, что этот человек их не подведет. Ходили и другие слухи: говорили, будто шериф строит разные хитроумные планы, с тем чтобы поймать наконец этого игрока.
Его несколько раз окликали, пока он шел по улице:
— Что ты придумал, шериф?
— Собираешься заманить его в ловушку, а, Майк?
В ответ на эти вопросы шериф лишь добродушно отмахивался. Но тут кто-то вдруг выкрикнул:
— А что же Роланд? Он тоже собирается участвовать в поимке Коркорана?
Шериф об этом как-то не подумал. Вот она, козырная карта, только разыгрывать ее нужно с величайшей осторожностью. Не прошло и пяти минут, как он встретил на улице именно Генри Роланда.
Но какая разительная перемена! Еще накануне этот высокий здоровый малый был самым счастливым и гордым человеком во всем городе — он мог похвастаться огромным богатством и собирался жениться на самой красивой девушке. А теперь перед шерифом был человек, снедаемый тайной печалью. Он был бледен, держался подчеркнуто прямо и шел, глядя строго вперед, не оборачиваясь ни вправо, ни влево. Да и вообще, видел ли он то, что было у него перед глазами?
— Мистер Роланд, — окликнул его шериф.
Тот, продолжая смотреть перед собой, прошел мимо.
— Мистер Роланд! — Шериф тронул молодого человека за руку. — Послушайте, сэр!
— Чего вы от меня хотите? — сердито спросил тот.
— Вы ведете себя так, словно забыли меня, Роланд.
— Я прекрасно вас знаю. Вы шериф Нолан. Спрашиваю еще раз: чего вы от меня хотите?
— Чтоб я пропал! Вы, похоже, не совсем здоровы, молодой человек. Что с вами такое?
— Я вас не понимаю, — заявил Роланд.
— А я, как мне кажется, понимаю, — сказал шериф, грустно и выразительно глядя на молодого человека. — Все дело в девушке, верно?
— Сэр! — воскликнул тот.
— Брось-ка ты расстраиваться, парень, — поддержал его Майк Нолан. — Меня, например, три девушки послали куда подальше, и каждая — после того, как обручилась со мной. Только четвертой удалось наконец выйти за меня. А остальных и след простыл. Так вот, каждый раз, когда они меня бросали, я думал, что никогда не оправлюсь от удара. Но, черт возьми, Роланд, все в конце концов стирается из памяти! Время — вот что тебе нужно. Время и больше ничего.
— Не имею ни малейшего представления, о чем это вы говорите, — ответил Роланд. — К тому же у меня нет времени и я очень занят.
— Что, у вас в шахте обвал? Или получили плохие вести с Востока?
— Все мои дела в полном порядке, ничего не случилось.
— И вы не больны?
— Разумеется, нет. Просто немного переутомился, вот и все.
— Могу я поинтересоваться, куда вы направляетесь, Роланд?
— Поинтересоваться можете, — сказал Роланд. — А я могу вам ответить, что знаю только одно: я уезжаю. Вас это устраивает? Уезжаю из Сан-Пабло.
— И надолго? — спросил Нолан.
— Если Богу будет угодно, навсегда.
— И бросите всех ваших друзей?
— Друзей? — хрипло переспросил Роланд. — Друзей? — И он решительно зашагал прочь той же дорогой.
— Вот так, — сказал себе шериф. — Этого человека поразило в самое сердце. И не оправится он до самой весны, черт меня совсем забери!
А затем суровый шериф набил свою трубочку, примял пальцем табак, закурил и стал думать о других вещах. Когда человеку перевалило за сорок, любовь значит для него не слишком много.
Глава 32
Толпу, собравшуюся перед отелем, занимали в основном два вопроса, которые и обсуждались достаточно горячо. Вопрос первый: неужели он действительно придет? И второй: как он это сделает?
Ответ на первый вопрос был очень прост: Коркоран слишком добр, он никогда не станет разочаровывать толпу, которая собралась здесь ради него. Что же касается второго вопроса, то ответы на него были не столь единообразны, но многие считали, что он просто промчится галопом по улице, надеясь, что при такой скорости его не сможет настигнуть пуля, а сам в то же время постарается на ходу подстрелить Крэкена. И многие из присутствующих клятвенно заверяли, что если Коркоран предпримет такой рискованный шаг, то они ни в коем разе не поднимут на него руку. Однако нашлись и другие, которые явились на место действия, привлеченные слухами о награде. Это были охотники, и они не собирались отказываться от возможной добычи. С момента объявления о награде этот человек был для них не больше чем какой-нибудь волк или койот. И ружья их осечки не дадут. Охотники на Востоке могут себе позволить иногда промазать — ведь они крадутся за своей дичью сквозь густые леса или кустарник. А вот на Западе, с его широкими горизонтами, где в пустыне царит тишина и сторожкая дичь прекрасно видит и слышит охотника, охотник должен научится бить без промаха.
Всю эту толпу возле отеля шериф не раз внимательно осмотрел сначала справа налево, а потом слева направо. И все-таки он надеялся. Надеялся вопреки всему.
Вдруг он заметил Керна и окликнул его:
— Ну что, Вилли?
— Не знаю, что и сказать, — ответил тот. Вид у него был мрачный и угрюмый. — Я передал ему все, что вы велели, и он очень рассердился. Он никогда мне не простит.
— Ну и дурак, больше ничего, — спокойно заметил шериф. — А вот что она сказала?
— Что она сказала? Ну знаете, шериф, она говорила без умолку. Я слышал только начало, а потом меня услали прочь.
— Как ты думаешь, сумеет она его убедить? — застонал шериф.
— Конечно сумеет, как же иначе? Разве она не самая красивая из всех красивых девушек? И разве она не говорила, что любит его и что выйдет за него замуж, если только он бросит все эти дела с картами да револьверами?
— Она прямо так и говорила?
— Это еще только малая часть того, что она говорила.
