нервы кому угодно. Не хотел бы я оказаться на его месте. Нет, сэр! Один Дэн Барри чего стоит… Я никому не наступил на мозоль, Кети?
Девушка рассеянно улыбнулась, но Калкин принял ее улыбку за категорическое возражение.
— Не так давно люди болтали, что ты неровно дышишь к Дэну. Рад убедиться, что все это выдумки. В самом деле…
Но тут Кети перебила Калкина:
— Пора поужинать, господа. Да, верно. Приглашаю всех в столовую, если не возражаете.
— Есть только один звук в мире, более сладостный для меня, чем гонг к обеду, — воскликнул словоохотливый начальник полиции, пока все рассаживались вокруг обеденного стола, — и это голосок моей жены, когда она сказала: «Да!» Боже праведный… Прошу прощения, Кети… Ее голос изменился, словно в горле зазвенел колокольчик… Колокольчик звенел едва слышно. Но вернемся к тебе и Дэну, Кети…
Девушка тщетно пыталась привлечь внимание Калкина к еде. Его язык работал, словно колеса локомотива, не зная отдыха. Кроме того, начальник полиции провел часть своей жизни в меблированных комнатах и научился там искусству разговора во время еды.
— Вернемся к тебе и Дэну, — продолжил он. — Все уверяли тогда, что вы вроде как положили глаз друг на друга. Выходит, ошибались. Я имею в виду то время, когда Дэн еще не вырвался на волю. Ведь до этого он казался самым спокойным парнем, с которым я когда-либо сидел за одним столом, исключая одного или двух… А затем у него мозги сдвинулись набекрень, и он рванул на запад! Ха-ха-ха! — Смех Калкина заполнил всю комнату. — А уж после того, что случилось с Джимом Сайлентом, мнение о нем вовсе переменилось. Вы, док, кажется, были в Элкхеде в ту ночь, когда Дэн заполучил нашего Ли Хайнса?
— Никогда об этом не слышал, — пробормотал доктор.
— Не слышали? Ну, черт меня побери!.. Прошу прощения, Кети… Да, да, вы, конечно, недолго живете в этих краях! Что бы вы подумали о человеке, который прискакал в город, зашел в тюрьму, оглушил двух охранников, карауливших заключенных, взял ключи, отпер кандалы у нужного человека, оседлал лошадь и вновь проскакал через весь город… Город, где в него стреляла куча народу. Как вы полагаете, такое возможно?
— Конечно нет.
— Конечно невозможно. Я сам готов так заявить. Но что касается Дэна Барри, то тут другое дело. Ты никогда не замечала, Кети?
Девушка не ответила.
— Нет, думаю, что никогда не замечала. Ты все время жила слишком близко к нему, чтобы увидеть, как он отличается от других парней. Как бы то ни было, но он это сделал. Говорят, что его изрешетили пулями, пока он проезжал через заслоны, он истек кровью и приехал домой без сознания. Верно, Кети? — Калкин подождал несколько секунд, после чего решил, что молчание — знак согласия. — Вот еще что забавно. Место, куда он приехал… Он явился в дом Бака Дэниелса! Ну, Бак тогда считался одним из людей Сайлента, многие видели, что он пытался подстрелить Дэна. Но Барри дал ему возможность спастись, и когда Дэниелс увидел, что Дэн прискакал весь в крови, то все вспомнил и спасал Барри от Сайлента и закона до тех пор, пока Дэн не поправился. Я видел Бака сегодня утром на ранчо Рафферти и… — Тут начальник полиции заметил взгляд Кети, взгляд настолько выразительный, что Калкин даже привстал со стула и повернулся, чтобы проследить его направление. Он увидел, как Барри закрыл дверь, и начальник полиции густо покраснел, потом его лицо покрылось желтыми пятнами, а те в свою очередь сменились на мертвенную бледность, насколько позволял загар Джефа. — Дэн Барри! — задыхаясь, проговорил он и вскочил.
Калкин автоматически потянулся к бедру, но тут же вспомнил, что отложил пояс с револьверами, входя в столовую, согласно этикету горной пустыни. Считалось, что стрельба за столом портит аппетит.
— Добрый вечер, — спокойно приветствовал всех Дэн. — Значит, вы видели Бака на ранчо Рафферти, мистер Калкин?
— Да, — прохрипел начальник полиции.
Он снова плюхнулся на стул и впервые потерял дар речи, словно Барри его загипнотизировал.
— Рад узнать, где могу его найти. — С этими словами Барри занял свое место за столом.
Молчание некоторое время продолжалось, все взгляды устремились на Дэна. Первым нарушил тишину Бирн.
— Вы поговорили с мистером Камберлендом? — спросил он.
— Да, мы долго беседовали, — кивнул Дэн. — Вы ошибаетесь относительно него, док. Он считает, что вполне без меня обойдется.
— Что? — воскликнула Кети.
— Он уверен, что сумеет без меня обойтись, — повторил твердо Барри. — Мы все обсудили.
Снова наступила тишина. Кети безучастно смотрела в свою тарелку, но ничего не видела, а доктор Бирн, глядя перед собой, чувствовал, как в висках стучит кровь. Наконец Калкин обрел дар речи и обратился к Барри:
— Ты, кажется, уезжал на некоторое время, Дэн? Где ты побывал?
— Ездил вокруг, — неопределенно махнул рукой Барри.
— Ну да, — хмыкнул Джеф. — Я рад, что в здешних краях больше нет Джима Сайлента. Но пока ты здесь, и я здесь. Ты кое-что сделал не так, Дэн. — Калкин повернулся к Кети, отодвинувшей свой стул. — Что случилось, Кети? — прогудел он. — Ты выглядишь не слишком хорошо. Заболела?
— Я вернусь через минуту, — сказала девушка, — но не ждите меня, начинайте ужин.
Кети спокойно вышла из столовой, но стоило ей только закрыть за собой дверь, как она бессильно рухнула на ближайший стул. Ее голова поникла, глаза затуманились, казалось, что в душе ее не осталось воли и надежды — только отчаяние. Так прошло несколько минут, после чего Кети все же нашла в себе силы, чтобы подняться в комнату отца. Девушка вошла к старику без стука, закрыла дверь и прислонилась спиной к стене.
Глава 30
ГОЛОС ЧЕРНОГО БАРТА
Камберленд лежал, высоко приподнявшись на подушках и откинув голову назад. Единственная лампа в комнате стояла возле постели и освещала лицо старика, белое постельное белье, седые волосы и бороду. Остальная часть помещения тонула в темноте. Стулья виднелись расплывчатыми, неясными пятнами, нельзя было разглядеть даже ножек кровати. Все это напоминало картину, написанную в стиле одного из новомодных течений в живописи, когда художник сосредоточивался на центре композиции, предавая забвению прочую часть холста. Складки постельного белья, заполненные черными тенями, напоминали вырезанную из черного мрамора траурную тогу надгробья. Тяжелое покрывало излишне подчеркивало хрупкость тела старика. Измученный такой ношей, Джо лежал, вяло протянув руки. Кети подошла к кровати и остановилась, глядя на отца, в лице ее светилось не много доброты.
Устремленный на старика взгляд источал такой холод, что Джо пошевелился, задрожал, не открывая глаз, потащил на себя покрывало и получше закутал плечи. Но это не принесло ему покоя; вскоре морщинистые веки открылись, и он взглянул на дочь. Вначале его глаза затуманила слабость, но вскоре они прояснились, Джо нахмурился и медленно покачал головой.
— Кети, — слабо проговорил он, — я сделал все, что мог. Но у меня не получилось.
Голос Кети звучал тише, но тверже:
— Что случилось, папа? Что заставило тебя разрешить ему уйти? Что? Ты же последняя сила, удерживавшая его здесь. И знаешь это. Почему ты разрешил ему уйти?
Иногда ровный голос действует сильнее, чем крик.
— Если бы ты находилась здесь, — умоляюще прошептал Джо Камберленд, — ты поступила бы точно так же. Я ничего не мог сделать. Он сел в ногах кровати — видишь, вон там, где на одеяле осталась вмятина, — и сообщил мне, что ему нужно уехать по делу и что хотел бы уехать сейчас, поскольку Черный Барт уже достаточно здоров, чтобы путешествовать на короткие расстояния. Он спросил, нуждаюсь ли я в нем по-прежнему.
— И ты ответил ему, что нет? — закричала Кети. — Ох, отец, ты же понимаешь, как много это значит для меня! Но ты сказал ему, что не нуждаешься в нем?
Джо поднял руку, загораживаясь от ее крика и пытаясь успокоить дочь.
— Не сразу, дорогая. Позволь мне объяснить, Кети. Сначала я заверил его, что он мне необходим. И
