понимаешь, Нелли?
— Ага. И теперь Том Экер ничего так не хочет, как загнать тебя в угол и прихлопнуть, да?
— Да, сэр, — закивал Лэнки. — Именно так и обстоят дела. На всем белом свете нет ничего такого, чего ему хотелось бы больше, чем убить меня. Экер так и мечтает схватить меня за горло и мало-помалу перекрывать кислород. Он горит желанием поджарить меня на медленном огне. И все потому, что ему пришлось-таки здорово потрудиться — этому нашему другу, Тому Экеру, — чтобы обрести свою нынешнюю славу. Но самое смешное во всей этой истории — что я вовсе не боец, Нелли. Тебе ведь это известно, правда?
Я пристально вгляделся в его широко распахнутые глаза. Они смотрели на меня наивно и доверчиво. М-да… прямо-таки невинное дитя.
— О тебе мне известно только одно, Лэнки, — наконец пробормотал я.
— Тебе известно? Только одно? — с еще более простодушным видом переспросил Лэнки. — Ну, если тебе известно только одно, хотел бы я послушать, что это такое!
— Трудно объяснить, но я уверен: если бы по моему следу шел один Лэнки, это было бы гораздо опаснее, чем иметь на хвосте двадцать Томов Экеров! — с неожиданным пафосом выпалил я.
Мой спутник широко разинул рот от изумления и покачал головой.
— Ты меня удивляешь, Нелли, — пробурчал он обиженно. — И ты, образованный человек, до сих пор не смог понять, что справиться с Томом Экером мне удавалось лишь благодаря моему редкостному везению?
Лэнки все еще качал головой и казался искренне расстроенным. Глаза его взирали на меня с глубокой печалью.
— Это я-то опасен? Да я самый миролюбивый человек на свете, Нелли, — попытался переубедить он меня.
— Ты? — ухмыльнулся я в ответ.
— Ты смеешься, Нелли?
Ну и дела! Судя по голосу, его и вправду начало злить мое непонимание.
— Послушай, Лэнки, — сказал я ему, — сколько ни живи на свете, ты можешь быть кем тебе угодно, по крайней мере, насколько это будет зависеть от меня. Я готов в любой момент присягнуть, что ты черный, красный или белый, — в точности как ты скажешь!
Он вздохнул:
— Это совсем не одно и то же. Это все разные вещи.
Мой долговязый друг надолго замолчал, что было совершенно необычным для него делом, и лишь время от времени покашливал, как будто собираясь что-то сказать, но не находя нужных слов, несмотря на все свои старания! Наконец он снова заговорил:
— Возвращаясь к разговору о конокрадстве, могу заверить тебя, земляк, что Том Экер никогда не обвинит меня в краже своей лошади, потому что тогда ему пришлось бы объяснять, как я сумел и посмел завладеть ею, а Том, что ни говори, не захочет портить себе репутацию. Нет, сэр, он сам бросится в погоню и сядет мне на хвост, никому не сказав ни слова. Том Экер никогда не просил помощи у закона. Знаешь, о чем мне это напомнило?..
По правде говоря, эта история уже вылетела у меня из головы. Мои собственные беды в тот момент навалились на меня всей своей тяжестью, так что я был не в состоянии следить за рассказом. Помню только, что мы долго скакали по холмистой местности и я бездумно следовал за Лэнки всю дорогу, пока мы не оказались у кромки леса, где из кустов прямо у нас перед носом выскочили два кролика и стремглав бросились прочь. В тот же миг длинный винчестер вылетел из чехла, притороченного к седлу под правой ногой Лэнки, и дважды выстрелил. Оба кролика ткнулись в землю.
Никогда я не видел такой замечательной стрельбы. Свалив второго кролика, Лэнки лукаво посмотрел на меня.
— Мне везет сегодня с винтовкой, — усмехнулся он.
— Ну конечно! — воскликнул я. — С той самой секунды, как твоя рука потянулась за оружием, ею двигало только везение, и ничего больше!
Я подобрал кроликов, и мы прямо на месте освежевали их и поджарили — на завтрак и на обед. Лошадей привязали пастись на поляне меж деревьев, где росла высокая, сочная трава, а сами укутались, во что только могли, и завалились спать.
Когда я проснулся, было уже далеко за полдень.
Я зевнул, потянулся и сел. Голова кружилась, а в висках стучало, почти как при лихорадке. Я увидел, что Лэнки тоже не спит. Он сидел скрестив ноги и обстругивал ножом тонкий прутик, что было одним из любимых его занятий.
— Лэнки, я думаю, здесь наши дороги расходятся, — сказал я, когда в голове у меня немного прояснилось.
— Как это? — слегка опешил мой спутник.
Наклонив голову, Лэнки внимательно оглядел свой прутик, как будто для него сейчас не было задачи важнее, чем обтесать его ровно и гладко, от одного конца и до другого.
— Ну, — принялся я объяснять, — насколько я понимаю, никто и слыхом не слыхивал, что ты помог мне бежать из тюрьмы. Зато все знают, что я в бегах, а те, кто оказывает беглецу помощь, имеют все шансы самим угодить за решетку. Ты подарил мне жизнь и лошадь в придачу. Этого вполне достаточно. Надеюсь, за лошадь я когда-нибудь смогу расплатиться, а вот за второй твой подарок, похоже, я навсегда твой должник. Но теперь нам лучше распрощаться на какое-то время — сказать друг другу «до свидания».
— Конечно, мы скажем друг другу «до свидания», — неожиданно встрепенулся Лэнки. — Но сегодня вечером тебе еще предстоит кое-что сделать, и для этого тебе, возможно, понадобится моя помощь, точнее, все, на что я способен.
— Что это мне предстоит сделать сегодня вечером? — насторожился я.
— Ты как будто хотел повидать эту девушку — Бобби Мид или я ошибаюсь?
— Да, хорошо бы увидеться с ней… Конечно, если выйдет.
— Вот я и подумал, что тебе этого захочется, — бодро затараторил Лэнки, — поэтому съездил в поместье Мида, пока ты спал, и договорился за тебя о встрече.
Я вскочил на ноги, ошеломленный его заявлением;
— Какого черта!
— Ну, — нисколько не смутившись, начал он, — это ведь совсем близко — там, за холмами, не больше трех миль отсюда. Мы же все время двигались к дому Мидов — с тех самых пор, как сегодня утром уехали с ранчо Порсонов. Разве ты не заметил?
— Утром у меня в голове стоял сплошной туман и я настолько отупел, что вообще не думал, куда мы направляемся, — признался я. — Я просто-напросто ехал за тобой. А ты, значит, уже побывал у Мидов и виделся с Бобби?
— Не совсем, — терпеливо пояснил он. — Тот, с кем я имел дело, — сам старик Мид. Личность яркая и незаурядная, как мне показалось. Верно, Нелли?
— Да, — согласился я. — Но о чем ты с ним говорил?
— Как о чем? О том, что ты приедешь повидаться с его дочерью. Разве это не правда?
— Но он против того, чтобы я виделся с ней!
— Да, сэр, я тоже это заметил, — важно кивнул Лэнки. — Стоило мне заикнуться, что ты к ним приедешь, Мид сказал «нет». Ты, мол, не сможешь с ней повидаться, а во исполнение своей воли он располагает всеми средствами тебя остановить. Я ответил, что мне крайне неприятно слышать такие речи, но, желает он того или нет, ты все-таки приедешь, увидишься с девушкой и уйдешь обратно, потому как преисполнен почтения к мисс Бобби и должен поблагодарить за все, что она для тебя сделала.
Я разинул рот от удивления, не в силах произнести ни слова.
— Видел бы ты, как отреагировал на мои слова этот мистер Мид! — продолжал Лэнки. — Он прямо-таки взбесился. Сказал, что первым заметит тебя, проклятого, — точно не помню, возможно, он употребил более грубое слово, — и ради твоей собственной безопасности советует держаться от его дочери как можно дальше. Ну, я, конечно, ответил, что вообще-то ничего точно не знаю, но, насколько могу судить, безопасность — отнюдь не главная твоя забота.
