было видеть ее лицо, не поворачивая головы. Она продолжала заниматься мясом. Насколько Джесси мог разглядеть, Мэри не выглядела ни бледной, ни раскрасневшейся. Она по-прежнему оставалась спокойной, словно он был ребенком, а вовсе не мужчиной.
Когда она нашла место, куда поставить кофейник, чтобы языки пламени хорошенько его лизали, их глаза встретились. Это произошло неожиданно для Мэри, но она даже не попыталась отвести взгляда и слегка улыбнулась.
Джексон тут же вскочил и, опустившись возле девушки на колени, заключил ее в крепкие объятия. Она не попыталась отстраниться, но улыбка ее исчезла. Он поцеловал Мэри в губы, но она никак не отреагировала — не сопротивлялась, однако и не тянулась к нему. Удивившись, Джесси отпустил Мэри, чувствуя себя уязвленным.
— Ты весь дрожишь, Джесси, — проговорила она невозмутимо. — Может, накинуть тебе на плечи одеяло? Ночь очень холодная!
— Эх! — вырвалось у Джексона. — Ночь действительно холодная, но я проведу ее без одеяла.
Глава 19
Он задумался, поглядывая то на костер, то на дымок, идущий от мяса, то на изящные и вместе с тем уверенные руки девушки, но только изредка решаясь поднять глаза на ее лицо.
Насколько Джесси мог разглядеть, оно было безмятежно, а еле заметная улыбка на губах предназначалась, увы, не для него. Просто Мэри довольна всем тем, что ее окружает.
В душе Джексона росли страх и горечь.
Наконец мясо было готово. Когда он принялся за него, вскипел кофе. Но вот что странно. Всего несколько минут назад Джексон ощущал сильнейший голод, а теперь потерял аппетит. Восхитительные куски мяса, сочившиеся соком, показались ему безвкусными, как древесные стружки.
Его глаза не могли насытиться красотою Мэри, а рот отказывался принимать приготовленную ею пищу, будто она была приправлена горьким ядом. Девушка была от него далеко. Так далеко, что смотрела ему прямо в лицо, не испытывая при этом ничего, словно он был для нее пустым местом.
— В чем дело, Джесси? — спросила она. — Не нравится еда? — И нахмурилась в снисходительном ожидании ответа, ну точь-в-точь как мать маленького ребенка.
— Боже мой! — воскликнул Джексон. — Почему ты далека от меня, Мэри!
— Ну, Джесси, — возразила она, — я не дальше чем на расстоянии протянутой руки. И вот что тебе скажу — ты мало посолил. В этом все дело. Поэтому мясо и кажется тебе невкусным.
Джексон прекратил есть и внимательно посмотрел на нее.
— Ты могла бы понять, что я имел в виду, если бы захотела, — упрекнул он.
— Все, что тебе сейчас нужно, — это кофе, — как ни в чем не бывало продолжила Мэри. — Оно согреет тебя и взбодрит. У тебя же черные круги под глазами. Ты слишком много времени провел сегодня в седле. Я всегда безошибочно это знаю, когда вижу твои ввалившиеся глаза. Не следует работать на износ, Джесси!
Говоря это, она налила кофе. Джексон, не проронив ни слова, принял чашку и начал пить маленькими глотками. Горячий пар ударил ему в лицо, а сама жидкость обожгла горло, но, как ни странно, все это сняло напряжение в мышцах тела. На глазах даже выступили слезы. Джесси побоялся поднять их на Мэри из опасения, что она сочтет это за признак слабости, вызванной его излишней сентиментальностью.
Слезы на глазах Джексона! Да кто бы мог подумать такое?!
Однако женщины — такие изощренные лисицы, что могут заподозрить все, что угодно, даже такое! Он и впрямь, наряду с тем, что напряжение его отпускало, начинал ощущать все усиливающуюся душевную боль. До сегодняшнего вечера Джексон не сомневался, что стоит ему оказаться рядом с Мэри, как все образуется само собой. Но сейчас ясно видел, что глубоко заблуждался.
— С тобой что-то произошло, дорогая? — спросил он, упорно не поднимая глаз от костра.
— Да, — бросила она.
— И что же именно?
— Я не могу тебе этого сказать.
— Не можешь… мне?
Джесси вовремя спохватился и прикусил язык, так как услышал в своем голосе нотки боли и страха. В таком состоянии лучше не выяснять отношения. Но у него не могло не вызвать изумления то, что она даже не попыталась хотя бы немного пояснить свои слова. Ведь этого требовала хотя бы элементарная вежливость!
— Ты дрожишь, Джесси, — ушла Мэри от ответа. — Давай-ка я схожу за одеяло
Она почти поднялась со своего места, когда Джексон поспешно произнес:
— Я дрожу не от холода, Мэри.
Девушка снова опустилась на прежнее место.
— Выпей еще кофе, — предложила Мэри. — Ты устал. В этом-то все и дело.
— Нет, не в этом, — возразил он. — Я хочу поговорить с тобой.
— Не лучше ли обождать с разговором, пока не выспишься? Тебе необходим хороший долгий сон, Джесси. Я знаю это, прочитала в твоих глазах. Обожди, пока не выспишься, неужели тебе так не терпится? Вот тогда и поговорим!
Джексон не сводил с нее глаз, не переставая удивляться. Его недоумение было настолько велико, что он забыл о том, что хотел быть сдержанным.
— Ты сильно изменилась, — заметил он.
— Да, — не стала она спорить.
И этим единственным словом, произнесенным твердо и без горечи, как бы поставила точку. Оно прозвучало выразительнее, чем целая речь, которую можно было бы ожидать от нее при других обстоятельствах.
— Ты знаешь, Мэри, почему мне пришлось на время отказаться от роли жениха тогда, в день свадьбы? — спросил Джексон.
— Догадываюсь. Это было как-то связано с появлением твоего друга. Того, который выглядит как уголовник.
— Это был Ларри Барнс, — начал объяснять Джексон. — Он прятался за нашим окном. А когда ты вышла из комнаты, обратился ко мне. Ларри бежал, спасая свою жизнь. По его следу, впереди целого отряда шерифа, бежали собаки, и они уже вовсю завывали в долине. На руках у Барнса были наручники. За два дня он отмахал двести миль. Ларри смотрел на меня как умирающий от голода пес, умоляя о помощи. Времени на то, чтобы объясниться с тобой, у меня не было. Дорога была каждая секунда. Медлить я не мог. Ты меня понимаешь?
— Поэтому ты выпрыгнул в окно, взял его лошадь и увел отряд шерифа прочь. Разве не так? — уточнила Мэри.
— Так и было, — подтвердил Джексон.
Сейчас, вспоминая события тех дней, он не чувствовал никакого стыда. Наоборот, даже ощущал некоторую гордость за себя. И ожидал похвалы. Но Мэри хранила молчание, глядя на огонь с таким видом, будто все, что она услышала, ей давно было известно.
Джесси принялся объяснять дальше:
— Сам дьявол не сделал бы того, что удалось мне. Мустанг, на котором удирал Барнс, был уже на выдохе. Его колени подгибались. Но я все-таки сумел оторваться. Пришлось верхом перебраться по стволу, ну, того самого дерева, которое упало поперек расселины. Ты знаешь, о чем я.
— И ты по нему проехал? — Она в изумлении подняла на него глаза.
— Да.
— У тебя был один шанс к десяти, — заметила Мэри.
И это все! Вот так, одним замечанием, перечеркнула всю значимость подвига Джексона, лишив его поступок ореола доблести и славы. Теперь он выглядел как нечто само собой разумеющееся — подумаешь, риск, с которым людям его профессии приходится сталкиваться сплошь и рядом! Впрочем, ведь так оно и было на самом деле.
— Ну, этот самый шанс мне и выпал, — подтвердил Джексон. — Считай, что мне просто повезло, ведь
