самом начале процесса, и это означало, что данное обвинение уже никогда не может быть ему предъявлено. Обвиняющей стороне такая возможность предоставлялась только однажды.
Малиш медленно поднялся. Какое-то мгновение казалось, что он собирается пожать Фрэнку руку, но Фрэнк первым покинул зал. Малиш присоединился к словесной схватке присяжных, которые проталкивались к выходу. Он поговорил с двумя из них, при этом шутовски пожимая плечами. «Я не знаю, в чем дело, ребята, я сам ни бум-бум в этом». Я наблюдал за ним все то время, пока он шел к выходу, но Малиш так и не оглянулся. У самого меня в кармане лежало прокурорское ходатайство о закрытии дела. Не решись Фрэнк, и я сделал бы это сам. Но так было лучше. Меньше указывало на мое участие, на то, что за ниточки дергал окружной прокурор. По крайней мере я не дал Малишу повода, хотя бы для этого триумфа.
Для меня это было горьким торжеством.
— Что ты собираешься делать? — спросила Линда.
Я даже не заметил, когда она появилась рядом.
— Я имею в виду для него, — сказала она.
Ответ Линда прочла в моих глазах.
Тем не менее, мы занялись обсуждением более насущных дел. Я сообщил Линде, что хочу, чтобы она начала готовиться к новому слушанию.
— Мне не хотелось бы, чтобы участвовал еще кто-то, даже Генри. Больше никто не должен знать, чем мы располагаем. Как ты думаешь, Менди Джексон даст нужные нам показания? Согласится она признать свое лжесвидетельство?
— Полагаю, да, — медленно проговорила Линда. — Клайд Малиш, по всей видимости, может заставить ее сделать это. У него по-прежнему что-то есть против нее. Но я бы скорее предпочла…
— Ты поговоришь с нею, когда мы ее отыщем. Кажется, она доверяет тебе. Скажи ей…
Линда кивнула. Я советовал ей то, что она уже сама намеревалась сделать. У Линды снова был клиент. Она моментально оставила в стороне всю остальную часть дела, как только решила, что для Менди Джексон будет лучше.
— Я скажу ей, что нам известно, что именно заставило ее солгать тогда. На этот раз ей будет легче, потому что она будет чувствовать поддержку службы окружного прокурора. Скажу, что мы не хотим принуждать ее рассказывать новую историю. Мы попросту устраним опасность, заставившую ее солгать, и она сможет сказать правду. Ей будет страшно, Марк. Нам следует…
— Нам надо не допустить, чтобы Малиш или кто-то из его головорезов общался с ней. И пусть она знает…
— Что мы готовим против них дело как раз на основании того, что она сделала по их приказу. Она будет свидетельствовать для нас, Марк. Ты видел, какая это сильная женщина. И как только разрешение на новый процесс будет получено, на основании показаний дело против Дэвида должно быть прекращено.
Да. В самую точку. Это очень легко осуществить. Двадцатиминутное выступление главной свидетельницы. Даже ее письменных показаний будет вполне достаточно для ходатайства о новом слушании. Сам Клайд Малиш уже давно сделал бы это. В отличие от нас, он не стал бы тратить время на то, чтобы решить, что делать дальше и как будет лучше для каждого. Он бы уже начал действовать.
Линда откашлялась. Мы шли пешком в двух кварталах от здания суда. Было время ленча. Она остановилась в нескольких шагах от входа в ресторан.
— Позволит ли он нам действительно до нее добраться? — сказала она.
Это был голос уныния, и ей самой он не нравился.
— Марк, я не хочу… Но зачем ему теперь выполнять обещанное. Он получил все, что ему было нужно.
Линда понимала, что тот же вопрос приходил в голову и мне, но никто из нас не произносил его вслух.
У меня был ответ — единственный, который я нашел, чтобы ответить себе:
— Он был бы глуп, не сделай этого, не так ли? Он ничем не рискует, доведя сделку до конца. Другое дело, если он этого не сделает, тогда что-то могу предпринять я.
— Например?
Я уклонился от ответа. Линда последовала за мною в ресторан. За столом она снова откашлялась.
— Мне пришло на ум еще кое-что. Если обвинение по делу Малиша такое слабое, как ты доказывал, зачем ему так беспокоиться, добиваясь его закрытия?
— Это было не такое уж безнадежное дело, — сказал я.
Я пересказал Линде всю сцену с Фрэнком и Мерилин.
— Я представил его им как нечто безнадежное, но таким образом можно представить любое дело. Грабитель Джесси, к примеру, выглядел бы намного лучше на свидетельском месте, чем перед моим столом. Мне не стоило труда вкрасться к нему в доверие, притворившись, что я на его стороне. Он был бы намного осторожнее с Джо Уайтом и не стал бы говорить тех глупостей. Могу себе вообразить…
— И все же…
— Почему? Потому что Клайд Малиш не из тех, кто любит рисковать. Он не собирался отдавать свою судьбу в руки присяжных. Кроме того, ты спросила, зачем ему так беспокоиться, а он вовсе и не беспокоился. Он посадил Дэвида с такой же легкостью, с какой ты, например, отправила бы письмо. Даже еще легче. Просто приказал, чтобы это сделали. Нужно было всего лишь найти кого-то вроде Менди Джексон и зажать ее в тиски…
Я все еще думал о ней. Какой рычаг использовал против нее Малиш? Вероятно, ее детей. Может быть, что-то из прошлого ее покойного мужа, что поставило их в рискованную ситуацию. Муж, убитый при наркосделке, вполне мог быть связан с Малишем. Когда Менди согласится дать показания, нам нужно будет защищать и ее. Она сама могла бы стать рычагом, который я использую уже против Малиша. Освобождение Дэвида не будет означать, что дело закончилось. И медлить с этим не стоит.
— Ты не очень переживай, — сказала Линда.
Я посмотрел на нее, сидевшую на фоне плаката на стене. Она изучающе глядела на меня. Почему — неожиданно пришло мне в голову. Ты ведь знаешь точно, что у меня на уме, разве не так, Линда?
— Не стоит судить о вещах по их номинальной стоимости, — сказала она.
Не думаю, что это касалось меня.
Действовать было нечего, оставалось только ждать. Как сказал тот маленький франт, остальное произойдет автоматически. Я со своей стороны сделал все, теперь осталось дожидаться, когда Клайд Малиш выполнит свою часть договора. По крайней мере Дэвид снова находился в местной тюрьме. Казалось, он почувствовал облегчение, вернувшись «домой». Странная вещь: шесть месяцев назад мысль о тюрьме ужаснула бы. Теперь по сравнению с Хантсвиллом вынести это казалось не так уж трудно. Это мне так казалось, разумеется. Я виделся с Дэвидом каждый день, но он не проявлял особого радушия. Он снова спрятался под маской полного безразличия.
Лоис тоже встречалась с ним ежедневно, только не в то время когда это делал я. На следующий после отмены суда над Малишем день я ушел с работы пораньше, чтобы забрать из школы Дину, так как Лоис отправилась в тюрьму. Подъехав к зданию школы, я увидел Дину с компанией девочек. Мальчишка, проходивший мимо, что-то сказал ей, и Дина слегка повернулась, небрежно ответив ему через плечо. Все это выглядело как-то очень по-взрослому. В следующий момент она заметила меня и подбежала — при этом юбченка ее взлетала кверху, а лицо раскраснелось, как у пятилетки. Но, когда она уже сидела рядом со мной, я обратил внимание на то, как высоко она теперь держит голову, а вечные ссадины на ее коленках куда-то исчезли. Обычно мы любим говорить, как быстро летит время, но если вы хотите собственными глазами увидеть, как это происходит, заведите ребенка. Я по-прежнему думал о Дине, как о малышке. А она уже в пятом классе, и я попросту свыкся с тем, что, когда мне случается заезжать днем домой, ее не бывает. Дэвид вырос где-то за моей спиной. Я думал, что с Дины я не спускаю глаз.
— Они нашли Менди Джексон? — спросила она.
Дине было известно лишь это — и ровно столько же знала Лоис, — что я отыскал какое-то новое доказательство и хотел противопоставить его показаниям Менди Джексон.
