Рауль де Конше шел рядом с Изабеллой, нетерпеливо теребя пальцами перчатки для верховой езды, засунутые за пояс. Он также был одет в бархат, и его черные волосы блестели, напомаженные душистым маслом.
– Ты должна быть довольна. Все произошло так, как ты планировала, – тихо прошептал он.
Изабелла окинула его холодным взглядом.
– Я хочу, чтобы он умер. Слышишь?
– Де Фонтен? Какое зло он может причинить в Гайяре? Он будет в трех сутках езды от Парижа без права возвращения. Изгнанник. То, что король легко согласился на заточение Николетт Бургундской в Гайяре, уже хорошо.
– Я хочу, чтобы он умер, – фыркнула в ответ Изабелла. Она глянула через плечо на инквизитора, который собирал документы. Все еще говоря очень тихо, она приказала: – В течение часа приведи Ногаре ко мне.
Позднее, в этот же день, после встречи с Ногаре, Изабелла вышагивала по крытой галерее. Шлейф ее платья шуршал по осенним листьям, устилавшим камни. Отсюда она увидела Рауля де Конше и облеченного его доверием рыцаря по имени Симон Карл. Мужчины о чем-то беседовали. С ними был третий, крепко сложенный молодец с длинным крючковатым носом. Этот человек стоял чуть в стороне и молча слушал.
Изабелла посмотрела на них с удовлетворением. Лэр де Фонтен умрет. Вначале Ногаре противился этой идее, доказывая, что безвременная смерть только осложнит все дело. Инквизитор упрямо предостерегал: «Его дядя, старый д'Орфевре, всегда мутил воду, но король его любит. Нет, мне это не нравится». Но Изабелла была непреклонна. В конце концов Ногаре согласился, и теперь все пойдет так, как она задумала. Она избавилась от братьев д'Олни, и скоро избавится от де Фонтена. Он был последним из трех офицеров, верных телохранителей короля.
Ее раздражало, что де Фонтен избежал участи братьев д'Олни. Его она ненавидела особенно сильно. Изабелла была мстительной и никогда ничего не забывала. Лето в Уоллингфорде, когда де Фонтен, его дядя д'Орфевре и несколько французских рыцарей принимали участие в турнире близ Лондона. В восемнадцать лет де Фонтен, сражавшийся во Фландрии бок о бок со своим дядей, стал победителем, любимцем турнира. Казалось, без особых усилий он победил своего противника – ее любовника – сбросил его с лошади в пыль. Изабелла была оскорблена, особенно, когда де Фонтен подъехал к ней и в его глазах светилась насмешка, а с губ не сходила улыбка. Его облик выражал смелую удаль, чарующий вызов, и это привело Изабеллу в ярость.
Но сейчас у нее есть прекрасная возможность стать победительницей.
ГЛАВА 5
Несколько дней спустя в предрассветной темноте Лэр де Фонтен ехал по внутреннему двору дворца. С лица еще не спала опухоль, тело – в шрамах после пыток, сломанное ребро болело. Лэр ехал молча, но сердце было полно горечи. Прошлой ночью к нему прислали врача, который наложил несколько повязок, чтобы де Фонтен мог хотя бы передвигаться самостоятельно.
С правой стороны ехал Альбер Друэ, с левой – королевский сержант. Сзади следовали четырнадцать тяжело вооруженных всадников. Мелкий дождь струился по лицу, капли стекали по лошадиным крупам. Копыта глухо цокали по булыжникам, разбрызгивая лужи. На противоположной стороне двора распахнулась дверь, из нее выплеснулся свет факелов, рассеивая бледную мглу. Несколько темных силуэтов словно выплыли из-под арки. Лэр и его сопровождающие остановились. Стражник в темной одежде вывел вперед лошадь без седла.
После обмена документами из группы вытолкнули фигурку, грубо помогли занять место в седле.
Леди Бургундская и Наваррская покидала двор, одетая в шерстяные лохмотья грешницы, со связанными руками. Меньше года тому назад она приехала сюда, одетая в шелка, сверкая драгоценностями. Николетт не стала оглядываться…
Колокола Собора Парижской богоматери зазвонили заутреню, когда процессия проезжала под башнями дворцовых ворот. Где-то внизу, испещренная дождем, текла Сена.
По распоряжению короля женщин вывозили из города ночью. Жанну и Бланш увезли еще час назад. Из окошка подвала Николетт окликнула принцесс, но те не отозвались.
Несколько часов Лэр и его спутники ехали молча. К полудню они покинули последнее селение, примыкающее к парижским окраинам. Теперь дорога шла по сельской местности, дождь превратился в изморось. Густой туман так и не рассеялся в низинах, белые клочья плавали между черными стволами деревьев.
Де Фонтен так и не глянул на пленницу. По правде сказать, он не знал, кого презирает больше – леди Николетт или самого себя. Изувеченные тела Готье и Пьера стояли перед глазами. Мысль была абсурдной, но он ощущал неведомую вину. Они – мертвы, а он – жив. Потерял друзей, свободу. Потерял все. И причина всего этого – развратная дочь Бургундии.
Только стук лошадиных копыт, скрип кожаных седел да бряцание оружия нарушали тишину. Через холку своего коня Николетт смотрела в спину тюремщику, ехавшему рядом с королевским сержантом, грудь которого походила на пивную бочку.
Два дня назад в зале Совета Лэр де Фонтен показался Николетт благородным человеком. Теперь она считала, что ошиблась. Он не менее жесток, чем ее муж, может быть, даже хуже.
Разве Лэр не купил себе жизнь ценой ее несчастья? Эта мысль мучила девушку. Как подозревала Николетт, король вряд ли желал, чтобы они благополучно достигли Гайяра. Какую смерть выберет для нее де Фонтен?
Николетт вымокла до нитки. Запястья ее рук были стянуты так туго, что она уже не чувствовала пальцы. Каждый толчок причинял боль. Но Николетт боялась обратиться к тюремщику с просьбой о передышке.
Дождь наконец прекратился. Они остановились, чтобы дать отдых лошадям. Редкий лес, окружавший дорогу, был залит бледным водянистым светом. Капли продолжали падать с ветвей на землю.
Николетт молча смотрела, как стражники спрыгивают с лошадей. Никто не подошел к ней. Она повернула голову, вглядываясь в дымку, висящую между деревьями, в темное небо. Как легко было бы скрыться в этом лесу! Какой он темный и таинственный, вон там, чуть впереди! Когда-то она любила играть в прятки в небольшой рощице рядом с домом отца. Ах, как переживала Озанна, когда Николетт долго не
