Миссис Вонг оставалась в квартире всю ночь, обслуживая его семью, вместо того чтобы вернуться домой, к своей собственной. Она все уговаривала Дона чего-нибудь поесть, но ему хотелось только черного кофе. В глаза словно песку насыпали, а усталость давила на тело, как тяжелое пальто. Потеря внучки отзывалась в груди пульсирующей болью.
Он вздохнул, и этот звук словно бы вызвал Соломона. Великан появился в дверях, одетый на выход. Его гладкая голова была вся в мелких порезах, словно нанесенных при неумелом бритье, белки голубых глаз покраснели.
— Доброе утро, — сказал Дон. — Поспал хоть немного?
Соломон пожал могучими плечами, как будто сон не стоил и упоминания.
— Как Дороти?
— Лучше, мне кажется. Грэм дал ей успокаивающее, и она всю ночь спала. Сюда летит Тед, чтобы забрать ее назад, в Лос-Анджелес.
Дон был невысокого мнения о последнем возлюбленном Дороти. Тед Хендрикс, как все, кому деньги достались без большого труда, относился к жизни слишком легко, что вообще свойственно жителям Южной Калифорнии, где все непостоянно. Прилет Теда в Сан-Франциско свидетельствовал о том, что он хотя бы пытается вести себя как надо.
— Думаете, ей было бы лучше остаться здесь? — спросил Соломон, и у Дона возникло знакомое чувство, что Соломон читает его мысли.
— Естественно, мне бы не хотелось отпускать ее от себя. Но она рвется домой, и таких уж веских доводов в пользу ее задержки здесь у меня нет. Дороти может устроить похороны с помощью друзей. Возможно, так ей будет легче.
— Да, сэр.
Пиджак Соломона распахнулся, когда он сел за стол, и Дон увидел, что Соломон нашел замену пистолету, конфискованному полицией. Он хотел было спросить, где тот его раздобыл, но передумал. Некоторых вещей ему лучше не знать.
Он указал на выпуклость под рубашкой Соломона.
— Тут тебя задело?
— Пустяки. Не пришлось даже накладывать швы. Сегодня утром я наложил свежую повязку.
— Нельзя, чтобы в рану попала инфекция.
— Да, сэр.
— А порезы на голове?
— Осколки стекла. Пустяки. Правда.
Соломона явно беспокоило что-то другое, но он не был расположен говорить об этом.
— Я собирался поехать сегодня в Окленд. Поискать след того, кто стрелял в Эбби.
Дон покачал головой:
— Оставь расследование убийства полиции. Пусть лучше они этим занимаются. Если ты попадешься им, когда будешь вести собственные розыски, они могут поднять шум.
— Я не планировал им попадаться, — заметил Соломон.
— Сегодня утром у нас другие проблемы, — сказал Дон. — Я только что говорил с Фрэнком Прайсом. Адвокат Грейс подала ходатайство о получении финансовой информации по всему нашему имуществу. Она добивается полной проверки наших счетов независимой аудиторской фирмой. Я не хочу, чтобы толпа чужаков совала нос в наши дела.
— А наши юристы не могут…
— Я уже дал поручение фирме Прайса, — сказал Дон. — Но я не уверен, что они смогут отвести данный запрос. Если мы станем противиться, создастся впечатление, будто нам есть что скрывать. Если не станем, детали всех сделок за последние тридцать лет сделаются достоянием гласности.
— А суд не может потребовать от аудиторов неразглашения тайны?
— Конечно, может. Но Лусинда Крус ее разгласит. Она мечтает о том, чтобы весь мир узнал, чего мы стоим и как мы получили наши деньги. А мне нет нужды говорить тебе, что речь идет о конфиденциальной информации.
Соломон нахмурился — единственный знак того, что под гладко выбритым черепом шла мыслительная работа.
— Я возвращусь в Приют Головореза, как только улетит Дороти, — сказал Дон. — В этом разводе ты будешь моими глазами и ушами, Соломон. Я сказал Прайсу, что ты сегодня с ним встретишься. Поговори еще раз с Грейс, может, она все же пойдет на попятную. И разузнай побольше об этой Крус. Может, есть что-нибудь, что мы сможем использовать против нее, что- нибудь, что заставит ее заткнуться.
— Я проверил ее вчера, — сказал Соломон. — У нее вроде все чисто.
— Должно же быть что-нибудь полезное для нас, — не согласился Дон. — Всегда есть.
— Да, сэр. Вам нужна моя помощь с Эбби? Забрать ее тело из полиции, и все остальное?
— Этим по моему поручению уже занимаются другие. А ты сосредоточься на Грейс и ее адвокате. Этот развод угрожает всей семье. Тебе ведь известно, как я предпочитаю поступать с подобными угрозами?
— Пресекать их в корне.
— Не в бровь, а в глаз.
Глава 29
Виктор Амаду постучал в дверь апартаментов в величественном отеле Святого Франциска и ждал целую минуту, прежде чем посол Клод Мирабо соблаговолил открыть. Не говоря ни слова, посол отвернулся, и Виктор вошел.
Номер был просторный, гораздо роскошнее той комнаты, в которой Виктор всю ночь ворочался с боку на бок. Парчовая обивка стен, латунные лампы и старинная мебель придавали номеру старомодный вид. Огромная кровать все еще хранила отпечаток длинного тела посла. За высоким окном открывался вид на голубое небо, небоскребы и идеальные пальмы на Юнион-сквер.
Мирабо сел за круглый стол у окна, сквозь тюлевые занавески которого струился солнечный свет. На столе теснились остатки обильного завтрака — блюда и графины, недоеденные фрукты и хлебные корки, — и от запахов в животе у Виктора заурчало. Он выпил скверного кофе у себя в номере, но еду заказывать не стал. Посол перехватил его взгляд.
— Ты ел? — спросил он по-французски.
— Нет, — ответил Виктор. — Перехвачу чего-нибудь попозже.
— Всегда следишь за бюджетом. В этом отношении ты образцово-показательный сотрудник.
Виктор почувствовал, что Мирабо его провоцирует, но просто ответил:
— Merci.
Посол кисло ему улыбнулся. У Мирабо была очень темная кожа, высокий лоб и такое выражение лица, словно он только что проглотил жука. Он принадлежал к тому же племени, что и президент Будро, и очень на него походил. Виктор слышал, что эти двое мужчин — дальние родственники, и ему нравилось думать, что только по этой причине посол получил столь важный пост. Уж точно не благодаря умственным способностям или дипломатическим талантам.
— Сядь, — велел Мирабо. — Расскажи, что узнал.
Виктор сел за неубранный стол напротив посла, который отхлебывал кофе из тонкой чашки. Своему телохранителю он кофе не предложил.
— К сожалению, немного, — сказал Виктор. — По моим сведениям, Майкла Шеффилда действительно не было в городе, когда мы приезжали к нему в офис. Его отца также в городе не было. Он, видимо, живет в сельской местности, севернее Сан-Франциско. Я пытаюсь узнать точное местонахождение.
Посол нахмурился:
— Нам необходимо их найти. Нам необходимо сесть и побеседовать с ними.
Виктор поборол искушение закатить глаза:
— Вы действительно надеетесь отговорить этих людей от их плана?
Посол Мирабо, нахмурившись, откинулся на стуле. Длинные пальцы теребили запонки.
— Не сбрасывай так быстро со счетов дипломатию, — сказал он. — Переговоры помогают решить многие проблемы. Не все мы люди действия, как ты.
Еще один удар по гордости Виктора. Он уже десять лет работал в службе безопасности при посольстве в Вашингтоне, тысячу раз защищал его от всяческих угроз, но Мирабо обращался с ним, как со слугой. Посол считал, что не нуждается в охране. Он верил, что популярность президента Будро — и, в широком смысле, ставленников Будро — настолько прочна, что никто не осмелится посягнуть на его посольскую жизнь. Что лишь доказывало его глупость.
— Я вышел на еще одного человека, — сказал Виктор. — Соломона Гейджа. Он, судя по всему, работает непосредственно на Шеффилда-pere[5] и, возможно, приведет нас к ему.
Мирабо одобрительно кивнул:
— Ты разговаривал с ним?
— Пока нет. Я только вчера вечером разузнал о нем в консульстве. Мы видели его в «Шеффилд энтерпрайзиз». Очень высокий мужчина с бритой головой.
Посол покачал головой, давая понять, что не помнит. Виктор не удивился. Мирабо не замечал почти ничего, кроме звука собственного голоса.
— Сегодня утром я получил телеграмму, — сказал Мирабо. — Президент недоволен нашей медлительностью. Нам нужно уладить это дело. Нерешительность в отношении Гомы уже дает о себе знать.
— Каким образом?
— Это показывают опросы общественного мнения. — Посол махнул рукой. — Лоран наступает нам на пятки.
Жак Лоран был соперником президента Будро на приближающихся выборах. Реформатор. Сам Виктор полагал, что хорошая доза реформ — это именно то, что нужно его стране, но люди Будро пытались изобразить Лорана коммунистом, оппортунистом и демагогом.
Виктор постарался нахмуриться, как посол, хотя в груди у него екнуло.
— Вся эта история с Гомой всего лишь способ привлечь внимание, — заявил Мирабо, — но если мы заставим Шеффилдов свернуть их поддержку, это будет триумф. Президент сможет выступить по телевизору и по радио и рассказать народу, как мы утерли нос Гоме, перехитрили американцев. И ты сам понимаешь, насколько это важно.
Виктор кивнул, опасаясь, что голос его выдаст.
— Если мы не сумеем решить проблему здесь, — продолжал посол, — велика вероятность, что Гома победит. А нам не нужен военный переворот, как в прежние времена. Нигер достаточно настрадался.
С этим Виктор был полностью согласен. Он поднялся со словами:
