раз...
— А ну мигом в машину. Или мне самому сесть за руль?
— Не, тебе нельзя. У тебя же доверенности нет.
— Но сюда-то я тебя привез.
— То была чрезвычайная ситуация. Посторонним разрешается водить этот лимузин только при чрезвычайной ситуации — такие правила.
— Ты что же, сможешь нормально вести машину с этой гадостью на руке?
Муки улыбнулся:
— Сейчас посмотрим.
Он сел за руль, повернул ключ зажигания и пристегнулся. Потом глянул на Дэлберта в зеркало заднего вида, проверил, как он там устроился на заднем сиденье. На приятеле по-прежнему был красный костюм. На коленки налипла какая-то черная пакость вроде дегтя. Муки не стал ему об этом говорить — чего доброго опять взъестся на этого Райли.
Оказалось, Дэлберт и не думал успокаиваться. Стоило Муки спросить, куда ехать, и он тут же выпалил:
— Дуй к «Розовому Слону».
— Дэлберт, друг, да этот парень небось давно уже смылся.
— Вот мы и проверим.
— Да я с голода помираю. Давай сначала где-нибудь поедим. Можно на Бурбон-стрит заехать, взять там «ребрышки жареные, особые». Нам как раз по пути.
— Нет.
— А гамбургер?
— Черт, нет, я сказал. Надо ехать в мотель, узнать, куда поехал этот Райли. Убью сволочугу!
— И как ты это сделаешь? Он же у нас пистолеты отобрал.
— Еще достану. Это же Вегас. Дай мне час, и я тебе, блин, базуку притараню.
— Все равно, пока пистолет не достанешь, ничего с ним не сделаешь. Могли бы и поесть сначала.
— Да я если этого мерзавца увижу, я его голыми руками задушу.
— Что-то голыми руками пока не слишком получалось. Этот сукин сын еще и по яйцам мне каждый раз засандаливает. Я же так без потомства, на фиг, останусь.
Дэлберт тяжело вздохнул:
— Знаешь, Муки, это может и к лучшему. Генофонд человечества вполне без тебя обойдется.
Муки не совсем понял, что Дэлберт имел в виду. Хотел было спросить, но не успел.
— Господи, Мук, ты что, по Стрипу ломанулся?
— Ну да, напрямки.
— Мы же там сейчас как кильки в банке будем.
— Не, в это время пробок нет, нормально проедем.
— Надо было на I-15 сворачивать.
— Там все перекопано — стройка.
Дэлберт фыркнул и нервно заерзал.
— Вот в этом и беда нашего сраного города. Сплошное, блин, строительство.
Муки глянул на приятеля в зеркало: коленка подпрыгивает, голова того гляди открутится — все что-то там на улице высматривает — знакомая картина.
Муки усмехнулся про себя: «Ну, сейчас начнется».
— Вот скажи мне, — начал Дэлберт, — сколько раз ты шины менял, с тех пор как стал водить этот лимузин? — К концу предложения он почти перешел на крик.
— Три раза.
— Так, три раза, — значит, всего двенадцать шин. И сколько из них гукнулись из-за того, что ты на гвоздь напоролся?
— Девять. Вокруг этих строек вечно гвоздей полно.
— Вот и я о том же. Я сюда переехал лет двадцать назад, так? Еще совсем пацаном был. Просто в один прекрасный день, когда школу закончил в родном Сент-Луисе, решил взять и поехать в Вегас — красивой жизни захотелось. Знаешь, сколько тут было жителей?
Муки пожал плечами и снова посмотрел на приятеля в зеркало. Дэлберт загибал пальцы, будто пересчитывал всех тогдашних жителей города.
— Двести пятьдесят тысяч, вот сколько. Нормальный такой был город. В самый раз. И движение было совсем не напряженное. И Стрип не был похож на хренову автостоянку. А теперь здесь целых полтора миллиона живет. И при этом население здесь растет быстрее, чем в любом другом городе по стране. Сюда по пятьдесят тысяч человек в год переезжает. Плюс еще тридцать тысяч приезжают в казино поиграть. Куда ни ткнись — всюду тучи народу. Все куда-то спешат, носятся как полоумные. Живешь, будто в муравейнике!
Тем временем на перекрестке с Сахара-авеню зажегся зеленый, и Муки дал по газам. Справа мерцало разноцветными огнями казино «Цирк, цирк». Слева виднелись громоздкие силуэты казино «Ривьера» и отеля «Хилтон». Муки перескакивал с одной полосы на другую, пытаясь продвинуться как можно дальше, прежде чем загорится красный свет на очередном перекрестке.
— А знаешь, почему так происходит?
Муки слушал эту тираду раз так в сотый, но промолчал. Дэлберт на самом деле не особо нуждался в собеседнике, он просто говорил.
— Все из-за такого вот дерьма, всех этих «мега-комплексов». Тысячи номеров, а в них записные гуляки из студенческих братств, туристы, да старичье. Все они приезжают сюда, чтобы тратить бабки, напиваться, в общем, отрываться. А местные жители для них так, грязь под ногами. И кому какое дело, что, куда бы ты ни ехал на машине, потратишь не меньше получаса? Кого колышет, что чертовы самосвалы забивают всю проезжую часть и что с них дерьмо всякое сыпется, вроде гвоздей?
Муки подфартило на повороте на Сэндз-авеню: проскочил на зеленый. Справа промелькнул гигантский пират и бухта с макетами шхун у входа в «Остров сокровищ».
— Ты только взгляни на это дерьмо! — воскликнул Дэлберт. — Вот об этом я и говорю. Не город, а сплошной карнавал. Сплошные подделки, куда ни глянь. Все эти гондолы, американские горки, Эйфелева башня. Покрыли Стрип эдакой глазурью, а пирог-то под ней все тот же — из говна слепленный.
Муки поморщился. Это был явно новый куплет в старой песне. Бред полнейший, зато аппетита вроде поубавилось.
Дэлберт тем временем несся дальше, даже дыхания не перевел.
— Вот, пожалуйста, тут у нас «Белладжио»: картины по стенам, рестораны крутые, всякое такое. А если присмотреться, это же чертов торговый пассаж, только с казино внутри. Так-то!
Тут они поравнялись с прудом, вырытым у входа в «Белладжио», и увидели, как из потайных фонтанов взметнулись вверх струи воды — метра на три. А толпы туристов, стоявших у самой ограды по периметру озера, показывали в ту сторону пальцем и улыбались.
— Ты только посмотри на этих идиотов. Солнце жарит вовсю, а они выстроились и пялятся на «знаменитые танцующие фонтаны». Что за галиматья.
Такое можно и дома в саду устроить. Установил дождевальную установку и сиди себя, глазей на водичку.
В ответ Муки только улыбнулся. Самому-то ему всегда нравились эти фонтанчики, но Дэлберт сегодня что-то на редкость разбушевался. Он еще поднажал. Чем скорее закончится эта чертова экскурсия по городу, чем скорее они доберутся до мотеля и все выяснят, тем быстрее ему удастся поесть.
Дэлберт замолк, и Муки проверил, что он там делает на заднем сиденье. Бедняга сидел, откинувшись на спинку, широко разинув рот, и пытался отдышаться. Ясное дело, тяжело ядом плеваться в привычном темпе, когда носом дышать невозможно. Он чуть не расхохотался. Помолчал бы для разнообразия — куда легче было бы.
Именно благодаря этой привычке Дэлберта болтать без умолку они и стали приятелями лет шесть тому назад. Муки он всегда страшно забавлял. Вечно на что-то злился, вечно исходил желчью и постоянно что-то затевал. В голове у него теснились тысячи идей, и он то и дело перескакивал с одной на другую, да так
