Пули

быстро, что редко когда доводил хоть одну до конца. То он учился считать карты, чтобы выигрывать в «Блэк Джек». То вдруг загорался идеей возить контрабандой из Кореи поддельные витамины. А однажды он закупил для перепродажи целую партию видеокассет, каким-то чудом выпавших из грузовика, — причем случилось это именно в тот период, когда киноманы по всей стране резко переключились на цифровые диски. Все эти схемы «разбогатей за один день» частенько оборачивались крупными неприятностями для них обоих, но Муки это не слишком беспокоило — зато не скучно. Куда лучше, чем просиживать штаны за рулем лимузина да дни напролет мечтать о биг-маках с хот-догами.

— Ты что, хочешь, чтобы мы упустили этого мерзавца? — рявкнул Дэлберт. — Или ты собираешься весь день на это угробить?

Муки молча перестроился на другую полосу. За окнами мелькали огоньки казино: «Монте-Карло», «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Париж» — такая вот пародия на кругосветное путешествие. Вот уже остался позади и сфинкс у входа в черную пирамиду — казино «Луксор». Муки опять перестроился, чтобы можно было повернуть налево, на улицу, где стоял мотель «Розовый Слон».

— Отлично, — сказал Дэлберт, — скоро будем.

Муки на своей неуклюжей длинной машине аккуратно пересек несколько полос и направился к крошечной парковке мотеля. Он припарковался возле бассейна, напоминавшего по форме почку.

— Ты как хочешь, чтобы я постучался к нему в номер?

— Поговори-ка для начала с нашей знакомой — администраторшей. Чую, он уже выписался.

Муки вышел. Мотор он глушить не стал, чтобы не оставлять Дэлберта без кондиционера. На улице в нос тут же ударил запах хлорки. Он пересек парковку — подошвы прилипали к раскалившемуся за день асфальту.

За стойкой была все та же женщина. Высокая такая, худенькая, темнокожая; похоже, одного с Муки возраста — лет тридцати пяти. И выглядит отлично, вот только ужас в глазах появился, как только его увидела. Муки заметил, что у нее были синяки на руках — следы их недавнего общения.

Она отступила назад, глаза забегали.

— Спокойно, — сказал он, — я не сделаю вам ничего дурного.

Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза:

— В прошлый-то раз сделали.

Муки смутился. Он попытался сунуть руки в карманы, но у него ничего не вышло из-за дурацкой надувной штуки.

— Ну да, неудобно получилось, — промямлил он. — Приятель мой что-то увлекся. Случается, он меня заставляет делать такие вещи.

— Никто не может заставить вас поступать по-свински, — ответила она холодно. — Что бы вы ни делали, это всегда ваш собственный выбор.

«Господи, Боже. Да она говорит прямо как моя мама», — подумал Муки.

— Ладно, не будем об этом, — сказал он вслух. — Расскажите мне то, что я хочу узнать, и я оставлю вас в покое. Этот парень из сто второго, Джо Райли, он выписался?

Какое-то время она просто молча смотрела на Муки, думала. Муки уж было решил, что придется опять пройти за стойку и помочь ей принять решение.

— Он уехал, — сказала она наконец. — Рассчитался, пока вы там на тротуаре валялись, и уехал.

Муки поморщился:

— Вы что, нас видели?

Она кивнула; похоже, ей едва удавалось сдерживать улыбку.

— Я смотрю, он вам руку сломал.

Муки спрятал поврежденную руку за спину.

— Куда он подался, не знаете?

— Он не сказал.

— Вот проклятье.

Муки развернулся и направился к выходу — она окликнула его:

— Хотите, скажу, что я думаю?

— По поводу того, куда он отправился?

Она кивнула.

— Ну и?

— Я думаю, он отправился туда, где вас двоих нет.

Муки фыркнул и вышел. Ох и не понравится Дэлберту такой ответ. Сейчас опять станет рыскать по всему городу, искать этого парня, пистолеты доставать, да мало ли — найдет занятие.

А поесть, похоже, так и не удастся.

Глава 27

Сэл Вентури долго ворочался в тесном кресле самолета, прежде чем смог выудить из кармана брюк носовой платок. Он вытер пот со лба, высморкался, развернул платок, чтобы оценить результаты, и только потом спрятал его обратно в карман. Женщина у окна окинула его гневным взглядом — ее раздражила вся эта возня.

Вообще-то место у прохода было не занято, и обычно в таких случаях Сэл пересаживался, оставляя кресло посередине пустым, чтобы и у него и соседа места было побольше. Но эта стерва так демонстративно вздыхала, так фыркала — теперь он ни за что не пересядет, не доставит ей такого удовольствия. Она и до этого успела глянуть на него с отвращением, когда он поглощал купленный в аэропорту кексик. Глиста в обмороке! Небось, ни разу в жизни удовольствия от еды не получала.

Сэл закрыл глаза, попытался сосредоточиться. Надо было придумать, как добраться до Лили. По мобильнику она не отвечала, и где искать ее в Альбукерке совершенно не ясно. Но даже если ему удастся ее найти, дальше-то что? Попытаться умаслить, уговорить вернуться в Вегас, чтобы там ее благополучно шлепнули Верноны?

Одно можно сказать точно: Верноны шутить не любят. Он ясно видел этот нехороший блеск в глазах Норма. Стоит ему, Сэлу, вернуться в Вегас с пустыми руками — и он покойник.

Не исключено, правда, что ему и так уже кранты. Где гарантия, что Верноны не пришибут его, даже если ему удастся привести им Лили. И потом, не факт, что они смогут убрать саму Лили; у Сэла было стойкое впечатление, что проворнее и удачливей убийцы, чем Лили, на свете не сыскать. Эдак он вполне мог угодить под перекрестный огонь. Ведь если только Лили узнает, что он ее сдал, — нет, она не просто прибьет его. Она сделает так, чтобы смерть его была долгой и мучительной.

Он вытер пот со лба забинтованной рукой. Как же он взмок, Господи Иисусе. Это все нервы. Он и так-то всегда потеет жутко, но сейчас — просто караул.

Тут у него в голове промелькнула страшная мысль — он аж застонал: этот Мэл Лумис, головорез Кена Стэли, тоже ведь небось уже в Альбукерке. И если этот самый Лумис наткнется на него, конечно же решит, что Сэл примчался, чтобы предупредить Лили, что он за ней охотится. М-да, впору конкурс объявлять, кто первым прикончит беднягу Сэла.

Женщина у окна кашлянула и стала принюхиваться. Сэл не удержался и тоже втянул со всей силы воздух. Ну конечно, кто-то пернул. Система вентиляции гоняла воздух по всему салону, а это значит, чудный аромат будет доноситься до них еще не раз за время полета. Он обернулся и увидел, как эта стерва смотрит на него испепеляющим взглядом. Она решила, что это он воздух испортил. Сэл нахмурился и отвернулся. Он почувствовал, как краснеет, — ну вот, теперь еще и виноватым будет выглядеть. И главное, ничего с этим не поделаешь. Он, кстати, и в судах перестал работать отчасти потому, что его вечно выдавало лицо. Вот идет разбирательство, ему бы оставаться хладнокровным и сосредоточенным, а он заводится. Лицо тут же краской заливается, а присяжные решают, что он врет. Правда, строго говоря, он и правда врал, но им-то какого хрена было это понимать.

Нет, судебные заседания были для него просто адом. Хотя, по сравнению с тем переплетом, в который он попал сейчас, даже они казались ерундой. Как там говорится? Гонца, принесшего дурную весть, убивают. А он как раз принесет Лили совершенно отвратительную новость. Из всех действующих лиц этой гнусной мыльной оперы: Вернонов, Лумиса со Стэли, полицейских и еще хрен знает кого — именно Лили он боялся больше всего.

Он вздохнул и смачно рыгнул — дама у окна опять окинула его презрительным взглядом. Сэл не стал