Автоматически воспроизвел информацию тренированный мозг.
— Через шестьдесят восемь с половиной часов, — демонстративно глянув на архаичный наручный хронометр, терпеливо ответил пилот-командир, решив быть корректным до пределов возможного.
— Вы же понимаете, что ваша власть заканчивается с прибытием к месту назначения?! — агрессивно продолжил физик.
— Я с нетерпением жду этого момента, а пока давайте придерживаться традиционного поведения в условиях полета, — Райли специально начал что-то переключать на пульте, желая продемонстрировать свою занятость.
«Да, снова разговора не получилось, — думал он про себя, после того как физик ретировался. — Похоже, что все они активно меня ненавидят, — блестящий итог нескольких недель общения, а все возраст. Я для них почти что ископаемое, археологическая находка. Не нужно было соглашаться на эту дурацкую миссию. Кёниг верно говорил: ничего хорошего из этой затеи не выйдет».
Марк Кёниг, старый сослуживец по работе в КА, которого он навестил незадолго до отлета, был пилотом-командиром второй экспедиции к Омеге-Зиро и после этого попал в глухую опалу из-за рапорта, подписанного большинством ученых. Расследование той, уже давней истории наделало много шума. Кёнигу вменяли в вину то, что он якобы выпустил попавшего в магнитную ловушку людля, спровоцировав перебои в ее электропитании. Чиновникам удалось замять скандал, но по рекомендации согласительной комиссии Космическое Агентство обязали не только отстранить пилота-командира, но и организовать третью экспедицию на Омегу-Зиро, чтобы поставить наконец точки над «i» в накопившихся вопросах.
Кёниг, старый немногословный ветеран, почти ничего не добавил к тому, что Райли знал и сам, но беседа с ним была на удивление приятной. Его не озлобили печальные события последнего времени. Это был все еще очень крепкий румяный человек с трезвыми взглядами на жизнь и твердыми, не поддающимися коррозии принципами. Оба пилота ценили профессионализм и потому легко нашли точки соприкосновения. Пиво в тех краях замечательное, и, перепробовав почти все сорта в округе, они наперебой убеждали друг друга, что в агентстве давно дурно пахнет, начальство надо разогнать как минимум за 50 световых лет, а в руководстве держать прагматиков-практиков. В заключение памятного вечера, когда хмель немного выветрился из крепких командирских голов, Кёниг, к удивлению, расчувствовался, достал из небольшого стенного сейфа аккуратный пакет, бережно завернутый в красивую декоративную бумагу, и передал его Райли.
Воспоминания о том разговоре заставили пилота подняться и, преодолевая двойную силу тяжести, подойти к командирскому сейфу. Кроме штатной информации на трех видах носителей (вот уж, действительно, архаика, и это помимо нескольких «черных ящиков»), там лежал и пресловутый подарок Кёнига.
— Когда доберетесь туда, попробуй уронить эту штуку, только перед этим чуть сожми ее, ненадолго, смотри, — вспомнил он тихий, с хрипотцой голос собеседника и его лукавую усмешку.
Устроившись в кресле, он в который уже раз осмотрел диск, немного сплющенный к центру с обеих сторон, около четырех сантиметров в диаметре. Один к одному чудовищно увеличенный эритроцит человека — эту характеристику дал подарку его сын, в чем в чем, но в этих самых эритроцитах разбиравшийся.
Райли аккуратно сдавил диск и выпустил его из рук. Как и положено по всем законам (пилот не раз проделывал это на Земле), она полетела вниз, пилот едва успел подхватить. Райли сунул «эритроцит» в карман куртки, не забыв, правда, бережно застегнуть клапан.
Кажущееся со стороны каменным, сердце пилота-командира на самом деле не выдерживало и просто разрывалось от нетерпения так же, как и у всех членов экипажа. Наверное, те же чувства испытывали матросы Магеллана или Колумба десять веков назад. А пока 370 тысяч тонн «Морского волка» уверенно гасили остаточную скорость, с которой он вышел из Hoos subspace.
Именно поэтому, пренебрегая всеми трудностями передвижения при избыточном ускорении, он спустя часа два остановился в длинном коридоре, куда выходили шлюзы кают. В одной из них шел шумный спор.
— Я не верю, что цивилизация может быть развита настолько, что не будет использовать материальные блага. Две экспедиции — никаких следов системной разумной деятельности! Нонсенс.
— А людли?! — вмешался женский голос. — Их-то куда деть? Не коллективное же это видение…
— Да не очень-то и коллективное. Несколько рисунков, ни единого бесспорного доказательства их реального существования. Это как НЛО в XX веке. Самовнушение, обман, подтасовка… или что на сей предмет думают психологи?
— В обширной литературе, которая посвящена этой теме, есть два стоящих упоминания относительно возможной роли психогенных факторов. Первое: это внешнее влияние, и тогда мы лишь отодвигаем вопрос о природе этого явления. Второе: это действительно своего рода сложное коллективное видение…
— Не хочу слышать этот бред! Не видение же почти поймали 75 лет назад. Кого выпустил Кёниг? Другой вопрос, что за этим стоит, или кто за этим стоит.
— Микки! — услышал пилот-командир голос Ангелов. — Что ты скажешь насчет постоянных жалоб на незащищенность локальных сетей на этой Омеге-Зиро?
— Электроника тут ни при чем, — невозмутимо ответил кибернетик.
— Естественно! Дешевле все спихнуть на психологов. Массовые жалобы на наличие вмешательств в личные базы данных, компьютерные, кстати сказать, и технари тут не при чем. Вы представляете, каким уровнем развития нужно обладать, чтобы проделать что-либо подобное?
— Вот-вот, — вмешался уже звучавший ранее мужской голос, — я опять возвращаюсь к своей исходной мысли. Столь развитая цивилизация не может не оставить на планете хоть каких-то следов деятельности. Любая разумная раса должна преобразовывать окружающую материю. Это аксиома.
— А если они настолько развиты, что могут позволить себе жить в первозданном мире?
— Это как? Уничтожить города и инфраструктуру, разрушить плотины и мелиоративные сооружения, провалиться в тартарары всем вместе, 12 миллиардов населения?! — говоривший аж захлебнулся от негодования и закашлялся.
— Да. Трудно себе представить, что это возможно. Разумной, в нашем понимании, деятельности на планете нет. И это, вероятно, нужно сделать отправным пунктом наших исследований. Я не собираюсь никому навязывать свою точку зрения…
— И именно это делаешь!
Пилот-командир прошел мимо открытого шлюза, кивнул головой, насколько мог приветливо, улыбнулся. Как же, еще не добрались до места назначения, а споры в разгаре, хотя, может, это и к лучшему.
Спустя двадцать минут, когда на один час сила тяжести стала привычной и можно было передвигаться по-людски, без дурацких лееров и магнитных полей, он пригласил всех заинтересованных принять участие в выборе места посадки. Что и говорить, вопрос серьезный.
Пришли почти все, даже кибернетик появился и, часто мигая светлыми ресницами, устроился в уголке. Райли вывел на трехмерный экран несколько подходящих площадок.
— Это в трех километрах от лагеря второй экспедиции. Горы рядом, океан в пятидесяти километрах, пресная вода близко. Место удобное.
— Скучно здесь, — бросила Хаусер, — уже давно все облазали. А если расположиться там, где они устроили морскую базу? Там остатки какой-то техники, у них что-то взорвалось.
— Не что-то, а газовая силовая установка, да и разгерметизация радиоактивного источника произошла. Двое получили лучевую болезнь, правда, легкую. Исследования океана свернули, хотя до этого они ничего необычного не нашли, — Ангелов, как всегда, старался быть максимально точным и обстоятельным.
Райли быстро нашел ту зону, о которой говорила когнитолог.
— Вон останки разбитого корабля. Радиационный фон уже, наверное, пустячный, если вообще есть.
— Лет десять как стабильные изотопы остались, никакого ионизирующего излучения.
— И эти каменные пирамиды в воде, — мечтательно протянула доктор.
Кибернетик молча отделился от стены и направился к выходу.
