– Успокойся, до этого еще не дошло. Но я обеспокоен.
И он рассказал историю с витринами. Лаваренн внимательно его выслушал.
– Первое, что приходит на ум, – заключил Амьель, – надо сменить замки. Уже давно надо бы это сделать. У меня такие ценности, а нет секретного замка.
– Вопрос не в этом, – сказал Лаваренн. – Меня удивляет твоя реакция. Мне, скажем, весьма подозрительной кажется твоя мания не прикасаться к этим вещицам. Словно ты придаешь им суеверное значение… И потом, твое волнение… Я вижу, как ты возбужден… Ты хорошо спишь?
– Так себе…
– Гм, гм… А как идут дела?
– Трудно. Но не могу пожаловаться.
– Заходи ко мне завтра. Я тебя обследую. Я не хочу тебя пугать, но за тобой надо понаблюдать.
– Да все же ясно! Кто-то переставил безделушки.
– Знаешь, безапелляционность суждений, – заметил Лаваренн, пристально разглядывая его, – как симптом труднее всего поддается лечению.
Трое сидели в кафе, склонив головы над рюмками пастиса.
– Хозяева постоянно в бегах, – объяснял один из них. – Прислуга в другой части квартиры, а замок… уж можешь на меня положиться. Было глупо взять только несколько безделушек. Там все интересно. Все! Но самому мне не осилить. Поэтому я вернулся и поставил все на место. Будто никого не было. А завтра в четыре мы это…
– Ты уверен, что не наследил? – спросил другой, озираясь по сторонам.
– Повторяю, я все поставил на место. В точности, как было. Ты что, меня не знаешь?..
