кожаные доспехи с металлическими вставками, попытались напасть на меня слаженной группой, но не менее слаженно рухнули на землю, не успев понять, что для моих мечей их ерундовая защита вовсе не является преградой.
Спустя очень много времени, по моему ощущению, я почувствовал опасность и закрылся коконом. И вовремя – по нему тут же забарабанили стрелы. Оглянувшись, я увидел полсотни лучников, которые издали пытались меня расстрелять, не понимая еще, что никакого вреда это мне не наносит. В ответ я сформировал огромное лезвие, которое разом перерубило всех стрелков пополам. И только тогда кочевники поняли, с кем имеют дело.
– Колдун! Это колдун! Спасайтесь! – прозвучали крики на аллинском.
Я понял, что большего для ребят сделать не смогу, поэтому помчался на западный край лагеря, понимая, что за этот край сам несу ответственность. Парней я туда не ставил, потому что потребовалась бы половина нашего отряда, чтобы полностью перекрыть лесок. Теперь же это направление осталось на моей совести. Пробегая по лагерю, я награждал удирающих кочевников смертоносными плетениями, не жалея энергии на них, послал пару гранат вдогонку группам, спешившим выбраться прочь из лагеря, сразу уменьшив их число. Добежав до конца, я понял, что чуть было не опоздал. Более сотни кочевников кинулись через вырубку к лошадям и через несколько секунд должны были достигнуть края леса. Самых прытких я схватил магическими захватами, свернув им шеи, а потом просто залил все пространство до рощицы огнем, слыша крики умирающих в мучениях людей.
Плетение огня было самым энергоемким в моей коллекции, но зато его размеры можно было изменять практически неограниченно, поскольку они напрямую зависели от силы, вложенной в него. Я не поскупился и накрыл плетением всю вырубку, постаравшись, чтобы между ней и лесом осталась небольшая полоса. Мне очень не хотелось, чтобы эти зеленые деревья, невероятными усилиями сохранившиеся посреди степи, пострадали. После этого наступила рутина. Поскольку путь к лошадям был закрыт, кочевники больше не пытались прорваться на запад, а как тараканы разбегались во все стороны. Помня, что наемники – не мои парни, у которых скорострельность гораздо выше, я уничтожал всех гадов, которые бежали на юг. Отдельным степнякам все же чудом удавалось избегать моих ударов, но и они падали от стрел наемников. Некоторые даже пытались стрелять в ответ, но таких превращали в ежиков в первую очередь.
Внезапно до меня донесся мысленный крик Рина:
– Алекс, мы не справляемся! Их слишком много!
– Сейчас, – ответил я и мысленно скользнул по связывающему нас каналу.
Взгляд чужими глазами сперва ошеломил меня, поскольку это был первый опыт подобного рода, и у меня в сознании наложились две картинки – шатры с трупами на земле и приближающаяся группа в триста человек. Через секунду я понял, что мои-то глаза можно закрыть, и картинка сразу стала четкой и понятной. Я прикинул направление, дальность от меня, а потом вернулся в свое тело, сформировал огромный огнешар и отправил его в недолгий полет, после чего снова скользнул в сознание Рина. Мой выстрел был весьма точен. Шар угодил почти в самый центр группы, моментально окутав пламенем больше сотни человек. Посмотрев на то, как остальные разбегаются в панике и становятся легкими мишенями для моих ребят, я понял, что больше моей помощи здесь не потребуется...
Все закончилось, когда уже совсем рассвело. Мои ребята стали докладывать о том, что к ним больше никто не спешит выбегать из лагеря. Я видел, что живых людей в нем осталось не больше двух сотен, поэтому скомандовал всем приблизиться и половине начать тщательный осмотр шатров. Сам я потушил пламя на вырубке, попросту вобрав в себя всю энергию, питающую его, и начал зачистку с западной части, сразу обнаружив несколько десятков кочевников, которые пытались отсидеться в шатрах. Не мудрствуя лукаво, я просто выволакивал их за шею из укрытий, а затем аккуратно убивал.
Но когда я вытащил наружу еще одного человека, меня ожидал сюрприз. Это оказалась женщина лет тридцати, с рабским ошейником, одетая в поношенную одежду с многочисленными заплатками. Пару секунд я недоуменно смотрел на ее испуганное лицо, но потом все же опомнился и разжал магический захват. Женщина упала на землю и схватилась за горло, еще помнящее безжалостные невидимые пальцы, которые вытащили ее из шатра. Я внезапно почувствовал, что кое-что изменилось, но не в окружающем мире, а во мне самом. Будто включился другой режим действия или произошла смена программы, но я только сейчас начал ощущать усталость, боль в кистях, отвыкших от долгой работы клинками, и чувство животного страха, излучаемое находящейся передо мной женщиной. Я прочистил горло, опасаясь, что после боя оно пересохло, и обратился к невольнице, надеясь, что она понимает общий:
– Простите, я думал, что схватил кочевника, поэтому и обошелся с вами так грубо.
Страх женщины стал менее слышным, но до конца не ушел, а я тем временем вспомнил, что еще не весь лагерь очищен, поэтому обратился к ней снова:
– Побудьте пока тут, по лагерю постарайтесь не ходить, а то мои бойцы могут задеть ненароком.
Я направился дальше, оставив женщину приходить в себя, а сам недоумевал, зачем тратил время на разговор. И тут же вспомнил о заминке в своих действиях, вызванной самим фактом ее появления. Что это было? Ощущение, что в этот момент я стал другим, никак не проходило, поэтому я стал анализировать свое состояние до этого случая и после. И первым, что ощутил, было желание как можно быстрее помыться, поскольку я был обрызган кровью с ног до головы. Это ощущение было очень неприятным, хотя до встречи с женщиной я его просто не замечал и никакого дискомфорта не чувствовал... Вот оно! Я просто не чувствовал, то есть у меня выключились все эмоции, все мысли, все ощущения. Я просто превратился в бездушную машину смерти, у которой всего одна задача – уничтожить всех врагов. Стал эдаким Терминатором, только без большого ружья, но зато с мечами и магией. Вот гадство!
Заметив ауру живого в шатре, мимо которого я проходил, я заглянул туда и едва успел увернуться от просвистевшего клинка. Затем выматерился и запустил лезвие в ответ, заставив рослого степняка развалиться надвое и рухнуть на шкуры с недоуменным выражением на лице.
Продолжаем размышления и подведем итоги. Во время боя... нет, не так, во время бойни я становлюсь абсолютно другим человеком. Впервые я это почувствовал, когда врывался с моим отрядом в захваченный Город. Почувствовал, но не осознал, поскольку моя память почему-то просто стерла большинство моментов боя. Второй раз тому было подтверждение, когда я один уничтожил бо?льшую часть живых в предыдущем лагере кочевников. Вот тогда я ощутил некую странность в том, что убийство такого количества людей не вызывает у меня никаких чувств. И, наконец, третий звоночек прозвенел именно сейчас, когда эта женщина обеспечила мне резкий переход из одного состояния в другое. Короче, факт налицо – медленно, но верно я переставал быть собой. Или... Или я только начинал собой становиться?
Эта мысль заставила меня замереть посреди лагеря. Может быть, то, что мне неприятно сейчас, является нормой для Темного мага, в которого я медленно, но верно начинал превращаться? Может быть, я постепенно терял все свои чувства, эмоции, которые попросту отмирали, как ненужные органы? И кто же виноват в этом? Ответ лежал на поверхности, за ним не нужно было нырять в глубину. Та, кто уже давно сидела в моем подсознании, та, которая делала с моим разумом все, что захочет, в момент моего засыпания, та, которую здесь называли Смертью, а я величал Темнотой. Именно она являлась причиной изменений в моей психике, именно она делала меня тем бездушным убийцей, который ей для чего-то был необходим, именно ей сегодня придется ответить на множество моих вопросов...
Я продолжил путь, одновременно связываясь с ребятами и передавая всем одну мысль, которая по идее должна была меня обеспокоить уже давно:
– Как дела? Потери? Раненые?
Первым отозвался Крот:
– У моих ничего, сейчас прочесываем северный край, нашли около полусотни рабов и двух недобитых кочевников. Оставить их в живых?
– Да, мне будут нужны пленные, – отправил я мысль по ниточке, связывающей нас, и стал слушать остальные отчеты.
В общем, никто из ребят не пострадал, мелкие царапины не в счет, но Санк, отправленный Рином страховать ребят Дарека, сообщил, что у троих наемников серьезные проблемы. Кочевники оказались меткими, и одному из наших добровольных помощников стрела досталась в грудь, совсем рядом с сердцем, а двум другим в живот. Санк и Ламеш, оказавшиеся к раненым ближе всех, уже извлекли стрелы у тех двоих и залили раны лимэлем, так что беспокоиться было не о чем, но тем, у которого стрела оказалась в груди, Санк заниматься не рискнул.
