l:href='#n222' type='note'>[222]. Почему не сказано: «…чтобы они совершили Мне приношения»?».
Отвечал равви Зуся: «Для того, кто дает нуждающемуся, недостаточно делать это лишь в духе святости. Ибо и нуждающийся принимает в духе святости. Недостаточно для него и давать лишь Именем Божьим. Ибо и принимают даваемое также Именем Божьим. Вот почему сказано: «…чтобы они сделали Мне приношения».
В ДОРОГЕ
Три года Зуся и Элимелек провели в странствиях. Они хотели разделить участь Божественного Присутствия (Шохины) в изгнании и обратить к Богу заблудшее человечество. Как–то они ночевали на одном постоялом дворе, где справляли свадьбу. Гости на свадьбе оказались шумными и задиристыми, да к тому же выпили чрезмерно. Увидев дремавших в уголке бедных странников, они решили позабавиться. Зуся лежал с краю, а Элимелек – у стены, поэтому разбушевавшиеся гости схватили Зусю, стали его пихать и бить, а затем вконец измученного бросили на пол. Сами же тем временем пошли плясать. Элимелек удивился, что его не тронули. В глубине души он позавидовал брату, что тот пострадал, а он – нет. Поэтому Элимелек сказал: «Дорогой брат, давай–ка я лягу на твое место, а ты – на мое, где спокойно выспишься». Так они поменялись местами. Гости же тем временем кончили плясать, и у них опять появилось желание позабавиться. Они пошли и хотели схватить Элимелека. Но один из гостей сказал: «Это не по правилам! Давайте–ка и другому окажем подобающую честь!» Поэтому они выволокли Зусю из его угла и снова его отдубасили, приговаривая: «Вот и тебе свадебный подарочек!»
Когда Зусю наконец оставили в покое, он засмеялся и сказал Элимелеку: «Так–то, дорогой брат. Если человеку суждено получить удары, он их получит независимо от того, где находится».
КОНИ
Во время своих странствий два брата, равви Зуся и равви Элимелек, часто заходили в город Людмир. Там они всегда останавливались в доме одного благочестивого бедняка. Годы спустя, став знаменитыми, они снова наведались в этот город, уже не пешком, а в коляске. Их вышел встречать самый богатый в этом городе человек, до этого даже не желавший общаться с ними, и стал просить, чтобы братья остановились в его доме. Но они ему ответили: «В нас самих ничего не изменилось, что бы могло заставить тебя так сильно изменить к нам свое отношение. Новшеством являются только кони и коляска. Поэтому пусть они будут твоими гостями, а мы остановимся там, где обычно».
ПЛОДЫ СТРАНСТВИЙ
Когда равви Ной из Кобрина, внук равви Моше из Кобрина, был в Садагоре, он слышал, как кто–то рассказывал: «Хасидим вы найдете в тех местах, где странствовали два брата, равви Зуся и равви Элимелек; в других местах вы не найдете хасидим».
СУББОТНЕЕ ЧУВСТВО
Неделя за неделей, от начала до исхода субботы, а особенно за трапезой с хасидим, когда они произносили поучения, равви Элимелек и равви Зуся испытывали чувство святости. Однажды, когда они были наедине, равви Элимелек сказал равви Зусе: «Брат, иногда мне кажется, что мое субботнее чувство святости может не быть истинным чувством, и тогда все мое служение может не быть истинным служением». «Брат, – отвечал Зуся, – иногда и я чувствую то же самое». – «Что же нам тогда делать?» – спросил Элимелек.
Зуся ответил: «Давай–ка в будний день приготовим точно такую же трапезу, как в субботу, сядем за нее с хасидим и скажем слова поучения. Если нас охватит чувство святости, значит, служение наше неверное. Если же нет, то мы поймем, что мы на правильном пути». Так они и сделали: приготовили в будний день субботнюю трапезу, облачились в субботние одежды и шапочки, ели со своими хасидим и произносили слова поучения. И чувство святости охватило их, как и в субботу. Когда они остались наедине, равви Элимелек спросил равви Зусю: «Брат, что нам теперь делать?»
«Давай–ка отправимся к маггиду в Межрич», – сказал равви Зуся. Они приехали в Межрич и поведали учителю, что с ними приключилось.
Маггид выслушал их и сказал: «Если вы облачились в субботние одежды и шапочки, то немудрено, что на вас снизошло субботнее чувство святости, потому что субботние одежды и шапочки обладают способностью сводить на землю свет субботней святости. Так что не беспокойтесь, ничего страшного не случилось».
ЗУСЯ И ГРЕШНИК
Однажды равви Зуся заехал на постоялый двор, где на лбу у хозяина увидел признак многолетнего греха. От этого он какое–то время не мог ни говорить, ни двигаться. Но когда он остался один в отведенной ему комнате, то посреди пения псалмов его охватила внезапная дрожь, и Зуся зарыдал, восклицая: «Зуся, Зуся! Грешник ты, Зуся! Что ты наделал! Если бы не был ты преисполнен лжи, то не совершил бы ни одного из преступлений, в которых замешан. Зуся, глупый, заблудший человек, когда же ты перестанешь грешить?» И затем он стал перечислять грехи хозяина постоялого двора, называя время и место совершения каждого из них, словно бы он сам совершал их, громко при этом рыдая. Хозяин же тем временем тихонько наблюдал за странным постояльцем. Он был у двери и все слышал. Сначала его охватило чувство испуга, но затем он испытал раскаяние и обратился к Богу.
СОВМЕСТНОЕ ПОКАЯНИЕ
Эту историю рассказывал один чтец из синагоги. Когда я услышал, что равви Зуся помогает людям обратиться к Богу, то решил отправиться к нему. Приехав в Ганиполь, я сразу пошел в дом равви и, оставив в прихожей трость и дорожный мешок, спросил наставника. Жена равви сказала, чтобы я шел в Дом Учения. Там, стоя в дверях, я мог видеть равви. На нем было молитвенное одеяние; он только что снял филактерии и читал псалом: «Ответь мне, призывающему!» Сказав эти слова, он зарыдал так горько, что я даже и не знал, что люди могут так сокрушаться. Затем, на полу, я заметил человека, тихо стонавшего. Неожиданно он воскликнул: «Я великий грешник!» Это дало мне возможность понять, что происходит. Позднее я узнал и подробности.
Стонавший человек был в своем городе служителем в Доме Учения. К равви Зусе он пришел, чтобы тот наложил на него покаяние за грехи. Но когда равви сделал это, проситель отказался исполнять это покаяние. Потом… что было потом, мне рассказывал сам равви Зуся, когда я, беседуя с ним о своих делах, высказал свои наблюдения о том, что видел в Доме Учения.
«Что было тогда делать Зусе? – сказал он мне. – Я сложил со своей души все достигнутые ею степени,
