пока она не опустилась до уровня души просителя, и соединил корень его души с корнем своей. Поэтому ему ничего не оставалось, как покаяться вместе со мной».
Это было воистину великое и страшное покаяние. После покаяния я видел вот что. Когда кающийся прекратил свои крики и вопли, я заметил, что к нему подошел равви Зуся, который нежно обнял покаявшегося грешника. Затем он поднял его на ноги и произнес: «И беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен»*[223].
«Что же до меня, – говорил обычно в конце этой истории ее рассказчик, – то вскоре я стал чтецом в синагоге равви Зуси».
ДЕРЗКИЙ И СТЫДЛИВЫЙ
Наши мудрецы говорят: «Дерзкий обликом идет в ад, стыдливый обликом идет в рай». Равви Зуся, «дурачок» во имя Бога, так толковал эти слова: «Кто дерзок в своей святости, тот нисходит в ад, чтобы возвысить низкое. Он может бродить по улицам и рынкам, не испытывая страха. Но кто стыдлив, кто пренебрегает дерзостью, тому следует всегда оставаться на райских высотах, учась и молясь. Ему не стоит сходить оттуда, чтобы не встретиться со злом».
ЦАДИК И ХАСИДИМ
В один из дней между Новым годом и Йом–Кипуром, когда люди исследуют свои сердца, равви Зуся сидел в своем кресле, а ученики стояли вокруг него с утра до вечера. Равви возвел свои глаза и свое сердце к Небесам и полностью освободил себя от телесных уз. Глядя на него, один из его хасидим стал испытывать сильное желание обратиться к Богу, и по лицу его потекли обильные слезы. И как от одного уголька постепенно зажигаются все сложенные в печку дрова, так и всех этих людей друг за другом объял пламень обращения. Цадик в это время радостно посмотрел на них. Затем он снова возвел очи к Небесам и сказал, обращаясь к Богу: «Владыка мира, вот оно, истинное время для обращения. Но Тебе известно, что у меня больше нет сил для покаяния, – поэтому прими в качестве покаяния мою любовь и мой стыд».
СМИРЕНИЕ
Равви Зуся и его брат равви Элимелек как–то спорили о смирении. Элимелек сказал: «Если человек созерцает величие Творца, он достигнет истинного смирения».
Зуся сказал: «Нет! Человек должен начать с того, чтобы стать истинно смиренным. Только тогда он поймет величие своего Творца».
Потом они спросили своего учителя, Великого Маггида, кто из них прав. Маггид рассудил так: «И то и это – слова Бога Живого. Но милость Его на том, кто начинает с себя, а не с Творца».
ОБ АДАМЕ
Спросил как–то равви Зуся своего брата, мудрого равви Элимелека: «Дорогой брат, в Писании читаем, что души всех людей были заключены в душе Адама. Если так, то и мы должны были присутствовать, когда он ел плод Древа. Я не могу понять, как это я позволил ему есть? И как ты мог позволить ему есть?»
Элимелек ответил: «Мы были вынуждены, как и все. Если бы он не ел плод Древа, в нем навечно бы остался яд змия и он бы постоянно думал: «Стоит мне только съесть плод Древа, и я стану как Бог; стоит мне только съесть плод Древа, и я стану как Бог».
«ПОЙДИ ИЗ ЗЕМЛИ ТВОЕЙ»
Учил равви Зуся: «Бог сказал Аврааму: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе»*[224]. Бог говорит человеку: «Во– первых, пойди из земли твоей, то есть из мрака, который наполняет тебя. Затем уйди от своих родных, то есть от мрака, который передала тебе твоя мать. Потом уйди от отца своего, то есть от мрака, который передал тебе отец твой. Только после всего этого ты сможешь отправиться в землю, которую Я укажу тебе».
«И УВИДЕЛИ ИЗРАИЛЬТЯНЕ»
Спросили равви Зусю: «Сказано: «И увидели Израильтяне Египет мертвым на берегу моря»*[225]. Почему о египтянах говорится здесь в единственном, а не во множественном числе? Затем сказано: «И увидели Израильтяне руку великую»*[226]. Разве не видели они ее прежде?»
Равви растолковал: «Покуда принц–демон Египта был жив и владычествовал, он следил за тем, чтобы занавес отделял Израиль от Отца Небесного, чтобы народ Израиля не мог увидеть славу Его. Но когда принц–демон Египта лежал мертвым на берегу моря – именно поэтому и употреблено здесь единственное число, – занавес был сорван и Израильтяне увидели Его великую руку».
ЗУСЯ И ЕГО ЖЕНА
Жена Зуси была очень сварливой и постоянно приставала к нему, чтобы он дал ей развод*[227], и поэтому у равви было всегда тяжело на сердце. Как–то ночью он позвал жену и сказал ей:
«Смотри!» И показал, что его подушка вся мокрая от слез. Потом добавил: «В Гемаре сказано, что если кто разводится с первой женой, то о таком человеке даже алтарь льет слезы. От этих слез и намокла подушка. Так что тебе надо? Хочешь ли ты еще развода?»
С тех пор жена равви Зуси притихла. А став тихой, стала и счастливой. А став счастливой, стала и доброй.
ЗУСЯ И ПТИЦЫ
Как–то равви Зуся разъезжал повсюду, собирая деньги для внесения залога за арестованных, и заглянул на какой–то постоялый двор. Хозяина в тот момент не оказалось на месте. Зуся тогда стал ходить по комнатам, что обычно делал в таких случаях, и в одной из них увидел большую клетку с разнообразными птицами. Зуся почувствовал, что эти сидящие в клетке создания хотят вновь стать свободными птицами и
