организации, но тем не менее в случае необходимости могли храбро и упорно обороняться. Следуя примеру багаудов, они выставляли отряды добровольцев и даже небольшие армии. Между партизанами- разбойниками и мирными пахарями наметилось некоторое сближение. До того в некоторых провинциях, особенно на северо-западе и в центре, багауды и не-багауды, жившие в соседних, но достаточно удаленных друг от друга деревнях, не были знакомы. На следующий день после почти национальной победы над гуннами багауды почувствовали новую атмосферу и перестали отгораживаться от внешнего мира. Они осознали преимущество взаимовыгодного обмена перед хищническими набегами.
Кроме багаудов и свободных крестьян, источником для пополнения армии Аэция являлись и личные отряды богатых землевладельцев. Ослабление охраны поместий также имело свои последствия. Колоны и рабы могли беспрепятственно бежать, а тех, кто оставлял хозяев, чтобы присоединиться к войскам, было запрещено удерживать. Иногда, правда, сам хозяин приказывал рабам вступить в ряды защитников отечества. Крупные поместья на время пришли в упадок, но только на время, так как очень скоро в силу необходимости поддержания порядка владельцы латифундий превратились в воинственных сеньоров, твердой рукой устанавливавших свои безжалостные законы. Крестьяне были прикреплены к земле, однако при этом многие ремесленники оставили поместья и обосновались в защищенных городах и селах, выскользнув из рук своих господ.
Другим благоприятным для Аэция фактором стало положительное отношение к нему летов. Это были варвары, некогда проживавшие по среднему течению и в верховьях Рейна. Им выделили земли в центре Империи при условии постоянной готовности выступить в поход по первому зову. Это были воины- крестьяне.
От летов отделяли гентилов, которые имели самое разное происхождение и, подобно летам, получали землю, но на обычных условиях. Они теснее смешались с местным населением, чем леты. Позднее различия между гентилами и летами будут постепенно исчезать, пока эти две категории поселенцев не сольются в единую нацию.
Леты поднялись по призыву римлян, и их примеру последовали многие гентилы. Их поддержку трудно переоценить, так как они были умелыми воинами. Однако у них был один недостаток, который, впрочем, давал при этом немало преимуществ — леты сохранили свои обычаи, исконную тактику и боевые приемы, плохо сочетавшиеся с правилами, принятыми в галло-римской армии.
Сохранились упоминания об основных группах летов, сражавшихся с захватчиками: тевтоны из Шартра, батавы и свевы из Байё и Кутанса, свевы из Ле-Манса и Клермона, франки из Ренна, сарматы из Отена, сарматы и тайфалы (выходцы из Шварцвальда) из Пуатье, саксы из области между устьями Сены и Луары.
Количество воинов-варваров, вставших под знамена Аэция, выглядит несколько завышенным, но надо учитывать, что, за исключением летов, далеко не все из них поднялись по первому зову: 17 000 багаудов, 4000 свободных крестьян, 3000 ополченцев из городов, поместий и отрядов стражников и 1800 летов и гентилов! В целом выходит 25 800 воинов, что составляет более одной шестой части всех войск, отданных под командование Аэция.
Военные историки полагают, что основное различие между римским войском и варварами заключалось в преобладании пехоты у первых и кавалерии у вторых. Но при этом они всегда спешат добавить, что со времени походов Юлия Цезаря положение вещей претерпело серьезные изменения. Прежде всего, федераты и другие союзники галло-римлян были большей частью природные наездники, а многие приспешники гуннов — от гепидов до остготов — имели сильную пехоту с железной дисциплиной.
Часто отмечают тот факт, что за варварами следовало большое количество повозок и обозных телег, сковывая войска и препятствуя выполнению маневра, а тем более отступлению. Но в первые недели великого похода и в особенности после взятия Реймса Аттила дает четкие указания, чтобы обоз под сильной охраной следовал на достаточном удалении, чтобы не мешать перестроениям войск.
Кстати, неоднократно отмечалось, что громоздкие римские обозы, несомненно, менее разношерстные, чем у варваров, и чаще имевшие чисто военное предназначение, также нередко сковывали войска и даже приводили к катастрофам. Тем не менее, учитывая опыт кампаний Цезаря, римские легионы теперь старались обеспечивать сопровождение из конных и пеших лучников и метателей дротиков, которые прикрывали фортификационные работы по укреплению лагеря и возведению оборонительных сооружений. Аэций увеличил количество разведчиков, чаще всего набиравшихся из прирожденных наездников — варваров на римской службе, чтобы иметь лучшее представление о защищенности выбранного места расположения войск.
Римская тактика ведения боя в открытом поле претерпела значительные изменения, во многом на основе опыта, полученного в боях с варварами. В авангард выделялись конные разведчики и легкая кавалерия, которые должны были обстрелять противника дротиками и стрелами и тут же быстро отойти к основным силам. За ними, если была такая возможность, в три линии следовала пехота:
— первая линия легкой пехоты, вооруженной простыми метательными копьями — пилумами (pilum);
— линия средневооруженной пехоты, media pedestris, на поздней латыни, которая вооружалась пиками с ремнем — Іапсеа с amentum. Метание производилось не обычным способом, а при помощи кожаной пращи, которая позволяла посылать копье на значительно большие расстояния;
— линия тяжелой пехоты, состоявшей из воинов, защищенных панцирем, имевших меч и кинжал, а порой и боевой топор, — урок, усвоенный у варваров, так как римская пехота уже отошла от использования топоров. В легионах, укомплектованных галлами, использовался франкский обоюдоострый топор.
В отличие от построений легионов минувшего века, в каждой линии имелись свои велиты — легковооруженные пешие воины, которые должны были драться любым доступным во время боя оружием и преследовать поверженного врага.
Все легионеры, включая и галлов, к тому времени уже имели металлические шлемы и щиты. Велиты и другие легковооруженные воины защищались кожаными щитами, укрепленными стальными полосами и бляхами. В целом, ноне столь единообразно, как во времена Траяна, применялись четыре типа щитов: маленький круглый — у велитов, средний овальный — у воинов первой линии, большой круглый или овальный — для второй линии, большой прямоугольный — для тяжеловооруженной пехоты. При построении в каре тяжелая пехота становилась в первую линию, образовывая стену или черепаху из своих прямоугольных щитов, из-за которых в противника летели стрелы и дротики.
На марше шлемы, поножи и наручи часто подвешивались к пикам или палкам, которые воины несли на плечах. Большой опасности воины подвергались, когда разбивали или покидали свой лагерь, так как они снимали свои доспехи и могли стать жертвой неожиданного нападения из засады тщательно замаскировавшихся варваров, которые осыпали легионеров смертоносным дождем стрел. Хотя римляне принимали меры предосторожности и выставляли группы прикрытия из пеших и конных стрелков, засады, западни и другие военные сюрпризы, приводившие к тяжелым потерям, случались довольно часто.
Артиллерия уже получила достаточно широкое применение, и громоздкие машины, обслуживающий персонал и снаряды занимали немалое место в обозе, часто затрудняя его продвижение.
В случае длительного похода или экспедиции в малоизведанные земли в обозе транспортировались не только съестные припасы и боевое снаряжение, но и пункты снабжения (что-то вроде передвижного магазина), печки, ручные жернова для помола зерна, шанцевый инструмент, снаряжение понтонеров, тараны и другие баллистические машины, которые нельзя было катить. В обоз входили и передвижные медицинские пункты со всеми инструментами, приспособлениями и запасами лекарств и перевязочных материалов. Полевая медицинская служба, доведенная до совершенства (по тем временам) в римских и галло-римских легионах, на протяжении всей кампании Аэция была перегружена работой, так как приходилось оказывать помощь и союзникам-варварам, не имевшим собственных лекарей. Римская артиллерия имела развитую структуру, включая в себя карробаллистов, которые применяли и обслуживали баллисты, запряженные лошадьми или волами, немобильные онагры, метавшие камни и другие снаряды, понтонеров, которые наводили мосты и приводили в движение тяжелые тараны, и саперов, способных изменять русла рек, откачивать воду из рвов, строить фундамент для укреплений и поджигать города и деревни.
В IV веке только войска, расположенные в Галлии, снабжались восемью крупнейшими поставщиками
