дня» — опасался повстанческих караулов. Когда же посланец прибыл в Азов, то губернатор его в Черкасск не отпустил:
— С теми государевыми грамотами в Черкаской ехать тебе не для чего, потому что черкаской вор Булавин взял и войскового атамана Лукьяна Максимова и старшин казнил смертию.
При нем же, Оттаганове, к Шидловскому были присылки:
— Воры булавинцы, — говорил он в Посольском приказе, — человек с 300, приехали под Мояк и привозили к мояцким жителем прелестные свои воровские письма за войсковою печатью: чтоб те мояцкие жители выдали им своих старшин, которые им всякие налоги чинят. И те мояцкие жители из городка выстрелили к ним из дву пушек, и те воры от городка отъехали. А письма у тех приезжих булавинцов мояцкой сотник принял и привез к нему, брегадиру Шидловскому.
Главный успех объединенное войско Драного, Беспалого и Голого стяжало под Валуйками. Здесь, на речке Уразовой, они 8 июня разгромили Сумский казачий полк А. Г. Кондратьева, которому за два дня до сражения устраивал смотр сам Долгорукий, стоявший обозом около Валуек, Повстанцы убили полковника, нескольких старшин, взяли весь обоз, коней, ружья. Оставшиеся в живых спасались бегством или попали в плен к повстанцам. Некоторые из них — полковые есаулы Трофим Яковлев, Кондрат Марков и зять убитого полковника Василий Савин — на следующий день после поражения явились в походную канцелярию к Долгорукому. Главнокомандующий карательными войсками подробно их расспрашивал:
— Когда вы пошли в поход против воров? Где стояли?
— Мая в 29-м числе сумской полковник Андрей Кондратьев с нами, старшиною, и полку своего с козаками для нынешнего донского походу, пришед, стояли обозом за Валуйкою в степи, в урочище у речки Уразовой.
— Когда на вас те воры пришли?
— Июня против 8-го числа, в ночи, перед светом за час или за полчаса те воры булавинцы многолюдством пришли безвесно.
— А караулы полковые что? Проспали?
— С одной нашей отъезжей сторожи, которая стояла от нашего обозу в версте, прибежал к нам в обоз казак и сказал: идет войско великим собранием, а какое войско, — я, мол, не знаю.
— Дальше. Что сделал полковник?
— Послал меня, — докладывал есаул Трофим Яковлев, — доведатца про то войско. И как я, вскоча на лошадь, поехал за обоз свой, и со мной встретились с другой сторожи казаки и сказали, что идет войско великое.
— Ну, дальше.
— И в таких скорых часех ударили на обоз з дву сторон. И я по той ведомости прибежал в обоз к полковнику. И полковник, видя их такой воровской незапной скорой приход, велел старшине, и урядникам, и всем рядовым казакам с ружьем против тех воров выступить за обоз.
— Как проходил бой?
— Был у нас бой с теми ворами конницею и пехотою часа з два и больши. И бились с ними, покамест у нас сила была. И они, воры, многолюдством своим со всех сторон ворвались в обоз и полковника у обозу, подле пушек застрелили до смерти.
— Кого еще побили?
— Кричали они по обыкновению своему донскому кругами, чтоб старшИну всю побить. И из нас воробженского сотника Дмитрея Скрицкого ранили и, что он с ними, много противясь, бился, взяв его в круг, разстреляли. Да они ж, воры, полковницкого племянника Емельяна Григорьева, да хорунжего полкового Андрея, да Лебединского и неврыгайловского и грезнянского сотников, и иных старшин, и урядников, и рядовых казаков многих побили. А миропольского сотника раненого взяли с собою.
— А с вами, — Долгорукий глядел на них хмуро — что потом было? Как живы остались?
— Нас, Трофима, и Кондратья, и Василья, и иных старшин, и урядников, и рядовых козаков, и весь обоз разобрали. И четыре пушки, и всякую артиллерию, и запасы, и коней, и ружье, и все, что у нас было, взяли. А взяв, вели нас степью по речке Уразовой верст с пять. И стояли подле той речки и на том стану разбирали убитые тела, которых с собою увезли. И, разобрав, похоронили. А коней, и ружье, и все наши взятые пожитки меж собою дуванили.
— Сколько всего наших побито?
— Убито от них, воров булавинцов, один полковник, да атаман, да рядовых козаков человек с 300 и больши.
— Что ж вы так оплошали? — Долгорукий свирепо глянул, сжал зубы, процедил. — Присягу великому государю забыли?
Старшины молчали, понурив головы, не смели шелохнуться. Помолчав, князь поднял опущенную в раздумье голову:
— Все ж таки с вами-то что случилось? Воры вас, что ли, пожалели, выпустили?
— Как воры нас на тот стан привели и, собрав всех в круг, говорили нам: которые из вас похотят с нами итить, и тем кони, ружье и платье отдадим. А которые не похотят, тех в воду посадим и перевешаем.
— Так. А вы?
— Мы, старшины и все Сумского полку казаки, которые у них, воров, были, единогласно сказали: кони и ружье, все ваши пожитки перед вами; а мы с вами итти не хотим. И после того они, воры, нас отпустили. Оставили у себя только Василья Савина и Кондратья Маркова, велели их держать за караулом.
— Как же вам, — обратился к ним майор, — удалось уйти от воров?
— Когда те наши казаки, — ответил Савин, — из обозу пошли, и мы замешались меж ими. И так ушли, воры нас не заметили.
— Повезло вам всем. А когда были у тех воров, что они меж себя говорили? Какие у них замыслы?
— Говорили те воры в обозе: одни, чтоб итти под Изюм; а другие, чтоб ударить и разорвать твой обоз, господин майор. А впрямь ли они по такому своему злому намерению учинить хотят, того мы подлинно не знаем. Только от них, воров, надобно иметь крепкое опасение, потому что их, воров, великое собрание.
— Сколько же их всего?
— По рассказанию их, воров, тысяч с 40.
— А сами вы приметили?
— Мы думаем: столько их не будет. А с 20 тысяч, конечно, будет. Да с ними ж было четыре пушки да четыре шмаговницы. С ними ж есть запорожцев с полковниками и с старшиною тысячи с полторы и больши. И прибавляетца к ним голутьба всякая. Да еще к себе ожидают запорожцев же в помощь тысячу человек.
— Скажите мне вот что: почему полковник, когда начался с ворами бой, мне вести не прислал?
— Как они, воры, на наш обоз напали и почела быть из пушечного и из мелкого ружья стрельба, и в то время в таких скорых часех о том к тебе, господин майор, в полк с ведомостью и о вспоможении полковник Андрей Кондратьев ускорить не послал, потому что оные воры послать не допустили, многолюдством своим захватили путь со всех сторон.
— Так. Теперь все ведомо. — Долгорукий помолчал, повернулся к Трофиму Яковлеву. — А ты что так тряпками обвязан?
— Голову те воры пробили да левую щеку ободрали.
— А вас?
— Нас, — хмурясь, сказал Марков, за себя и Савина, — били они плетьми и киями.
— То-то ходите вы еле-еле. Ну, ин ладно. Дома-то были?
— Нет, господин майор. Не заходя в домы свои, пришли к тебе в обоз о том бое объявить.
— Ну, идите домой. Нет, погодите-ка. У вас в Сумском полку, я помню, старшин и казаков более тысячи будет? Правильно я говорю?
— Так, господин майор. 1200 человек.
— Все-таки как же вы так оплошали? Дали ворам подойти к нам тайно, изгоном. Почти половину полка потеряли!
