какого-нибудь другого имущего класса.
«Государство предполагает особую публичную власть, отделенную от всей совокупности постоянно входящих в его состав лиц» [399, c. 96]. Эти слова Энгельса означают, что хотя в состав государства как организации входят все люди, живущие на некоей определенной (хотя и подверженной изменениям — и у кочевых, и у оседлых народов) территории [см. 399, c. 170], однако сущностью этой организации, которая делает государство самим собой, является «публичная власть» — армия, полиция, суд, короче говоря, аппарат насилия. Этот аппарат либо сам по себе, либо в единстве с аппаратами авторитарного управления экономикой, религиозной жизнью и пр. представляет собой госаппарат, являющийся скелетом, кровеносной, нервной, пищеварительной и мышечной системами государства; не включенные же в госаппарат подданные, или граждане, государства принадлежат к последнему в высокой степени внешним образом (не случайно Энгельс указывает на отделенность публичной власти от всей совокупности граждан государства), так же как кожа принадлежит животному. Конечно, если с животного содрать кожу, оно скоро умрет; равным образом и государство, если в один прекрасный день из всех граждан в нем по мановению волшебной палочки вдруг останутся только сотрудники госаппарата, быстро прекратит свое существование. Однако животное без кожи, пока оно еще живо, — животное, а вот содранную кожу даже в самый первый бесконечно малый момент ее существования отдельно от тела никто животным не назовет. Так же и государство: предоставленный самому себе госаппарат остается государством до тех пор, пока не развалится (пусть даже это произойдет очень скоро), а вот лишенные госаппарата граждане автоматически перестают быть гражданами государства до тех пор, пока не создадут новый госаппарат. Итак, не будет ошибки в том, чтобы употреблять термины «государство» и «госаппарат» как синонимы.
Отношения между членами общества по поводу государства и политической власти называются политическими, а сфера общественной жизни, непосредственно протекающая в системе этих отношений, — политикой. Деятельность людей в сфере политики сводится к борьбе за политическую власть, за ее взятие или удержание; это касается даже анархистов, субъективно ставящих себе целью уничтожение политической власти как таковой, а на деле всегда способствующих борьбе той или иной политической силы за эту самую власть. В основе политических, как и всяких вообще общественных отношений, лежат отношения собственности и управления — в данном случае отношения собственности на людей как участников борьбы за политическую власть и управления ими как таковыми. Эти отношения делятся на известные нам три типа. Внутри госаппарата, а также между ним и не входящими в его состав гражданами преобладают отношения авторитарного типа. Таким образом, все те граждане государства, которые не входят в состав аппарата насилия со всеми его придатками (разными законодательными собраниями и пр.), являются политической собственностью этого аппарата. В то же время аппарат насилия является экономической собственностью имущих классов (экономической — потому что предназначен для обеспечения эффективности экономического управления неимущими классами со стороны имущих), то есть такой же собственностью, как, например, любое орудие труда: его сотрудники либо являются членами этих классов (как правило, все или почти все высшие начальники аппарата насилия, охраняющего экономическую власть любых имущих классов, являются членами этих классов), либо в той или иной форме находятся у них на содержании, в обмен на которое продают им свои услуги. Поэтому тот факт, что гражданин Дюпон является политической собственностью госаппарата США, приобретает реальное значение лишь в том случае, если у гражданина Дюпона совсем крыша съехала и он сам стреляет в своего знакомого спортсмена на глазах у кучи свидетелей, вместо того чтобы нанять умелого киллера и дать взятку нескольким полицейским чиновникам — чтобы расследование велось не слишком дотошно. А вот для гражданина Смита, чернорабочего на одном из заводов Дюпона, то, что он политически принадлежит американскому госаппарату, является непрерывно и очень остро ощущаемой реальностью.
Чаще всего одно и то же государство охраняет экономическую власть сразу нескольких имущих классов. Оно принадлежит им всем — но одним в большей, другим в меньшей степени, соответственно тому, производственные отношения какого типа преобладают в данный момент в данной общности людей. Следовательно, государство в наибольшей мере принадлежит тому имущему классу, который присущ системе преобладающих в обществе производственных отношений — тех отношений, которые в единстве с породившими их производительными силами образуют в данном случае способ производства и определяют характер общественно-экономической формации. При капитализме государство принадлежит капиталистам, при феодализме — феодалам и т. д. И вот что нельзя забывать: когда мы говорим «государство принадлежит данному классу», это следует понимать буквально лишь в том случае, когда данный класс является в границах данного государства единой авторитарно управляемой группой. Если же он разбит на несколько — может быть, даже на множество — таких групп, в отношениях между которыми преобладают отношения частной собственности на производительные силы и индивидуального управления ими, то одно и то же государство в разной мере принадлежит именно этим разным группам; например, при капитализме — как при монополистическом, так и, в особенности, при свободно-конкурентном — государство в разной степени принадлежит множеству капиталистических фирм, в том числе и таким, которые объединены с аппаратом насилия в единый госаппарат. В этом случае тот класс, представителям которого принадлежит государство, не является единым субъектом, и говорить о том, что ему что-то принадлежит, можно лишь в переносном смысле.
Говоря о государстве, мы все время употребляли термин «общность», избегая слова «народность». Дело в том, что если при первобытном коммунизме все виды организации людей не выходили за пределы тогдашней формы общности — первобытного племени (община производителей, группировка родов, коллектив воинов — все сводилось к этим пределам), то в классовом обществе государство может объединять под своей властью народность, несколько народностей, часть народности. Достигая классовой (можно также назвать ее антагонистической) стадии своего развития, человечество перестает быть расколотым на множество самодостаточных обществ, но еще не становится единым обществом. Народности настолько связываются, перемешиваются друг с другом, рассеиваются друг среди друга, что их не назовешь отдельными самодостаточными обществами; но и единым обществом их не назовешь — в противном случае люди, например, не говорили бы на разных языках. Государство как один из видов организации членов классового общества в общем соответствует народности как форме общности — но именно «в общем», «в среднем», «в итоге», а не в каждом индивидуальном случае, подобно тому как цена товара на свободном рынке «в итоге» соответствует стоимости, постоянно колеблясь около нее и никогда не совпадая с ней полностью. Вот поэтому-то и приходится, говоря о совокупности живущих в границах данного государства людей, употреблять абстрактный термин «общность».
Раз уж речь идет о государстве, то нужно сказать и о том, что такое «право», «законы» в юридическом смысле этого слова. С возрастанием отчуждения в обществе и возникновением государства в узком смысле слова для его успешного функционирования оказалось необходимым, чтобы граждане государства знали, за что их может наказать этот аппарат насилия и в чем он может помочь им. Рядом с обычаями появились и законы — кодифицированные стереотипы поведения и виды общественных отношений, поощряемые либо преследуемые государством, в которых также отражена определенная (в какой-то степени истинная, в какой-то — ложная, но обязательно апологетическая) система представлений о месте и роли данного государства в обществе23. Законы выполняют троякую функцию: охранительную (обеспечение функционирования данной общественно-экономической формации, то есть охрану власти владеющего государством класса)24, лоббистскую (преимущественное обеспечение особых интересов тех или иных группировок, социальных групп, этносов и пр.) и пропагандистскую (оправдание и освящение государства в глазах его граждан). Важно отметить, что законы государства не есть точное отражение системы общественных отношений, в которой существует данное государство; тем, кто хочет изучить эту систему, не следует начинать с изучения законов, напротив — нужно объяснить законы, исходя из уже понятой системы общественных отношений.
