них был Юхан Энгер, редактор местной газеты. Ему-то как раз выступление Гамсуна очень понравилось — и на следующий день в газете появился весьма лестный отзыв о молодом и очень способном лекторе, поразившем всех своими ораторскими способностями. Поэтому Гамсун рискнул организовать еще одну лекцию — и на нее пришло уже семь человек.
Такое невнимание публики не очень-то и обидело не избалованного подарками судьбы юношу, плохо было другое — на поездку и организацию лекций Гамсун истратил все свои жалкие сбережения. Поэтому в Тотен ему пришлось возвращаться на занятые у Энгера десять крон.
А в Тотене ничего не изменилось… Все свободное время, подчинись окружению, молодой человек проводил весело — в игре, кутежах, танцах на вечеринках и прогулках с девушками по Тотенскому лесу. Однако Гамсун, всегда твердо уверенный в том, что рано или поздно станет писателем, прекрасно понимал, что подобная разгульная жизнь не для него. Надо было вырваться из порочного круга. Вот только куда он мог уехать? Где найти работу?
Единственным выходом для него, как и для множества его соотечественников, стала эмиграция в Америку.
Тем более что от старшего брата Петера, уже несколько лет назад уехавшего в США, пришло письмо, в котором он расхваливал свое житье-бытье за границей.
Романтизации Америки служила и поддерживаемая в прессе шумиха о красивой и легкой жизни
Но для поездки через океан были нужны деньги. Дать их согласились друзья Гамсуна — семья Нильса Фрёсланда, управляющего спичечной фабрикой в Реуфоссе.
Нильс как-то сам подошел на улице к Гамсуну и сказал, что знает его и наслышан о стихах молодого человека, которые тот иногда читает своим товарищам. Молодые люди подружились буквально с первых минут знакомства. Гамсун стал вхож в дом Фрёсландов и даже провел Рождество в их родовой усадьбе, где всем заправляла матушка Фрёсланд.
Удивительной женщиной была мать Нильса! Умная и образованная, она немного разбиралась в медицине и травах, а потому слыла в округе знахаркой и ведуньей. Кроме того, она принадлежала к новопротестантской секте унитарианцев,[20] религиозному движению, основанному писателем Кристофером Янсоном.[21]
То Рождество было одним из самых счастливых в жизни Кнута. В усадьбе собрались именитые и интересные люди, которых он смог поразить свои идеями по поводу современной литературы и чтением стихов — не только своих, но и чужих. Однажды он так продекламировал, стоя на стуле посреди гостиной, поэму Ибсена «Терье Виген», что «плакали и мужчины, и женщины».
Растроганная и очарованная гостем матушка Фрёсланд решила во что бы то ни стало помочь ему найти свое место в жизни — и предложила стать священником. Однако Гамсун попросил взаймы четыреста крон, чтобы отправиться в Америку.
Деньги Фрёсланды ему дали, а также смогли получить у Бьёрнсона, друга семьи, к которому обратился Нильс, рекомендацию к американскому профессору Андерсону, хотя Бьёрнсон верил в Гамсуна не больше, чем в первый раз. В своей рекомендации Бьёрнсон не без ехидства написал, что Гамсун «в последнее время работал простым дорожным рабочим… согласен на любую работу, но очень
Итак, деньги и рекомендация были получены, и Кнут отказался от своей постоянной работы. В Дорожной службе им были так довольны, что даже вручили премию — пятьдесят крон. Их Гамсун потратил на новый гардероб и пенсне.
В январе 1882 года Гамсун приезжает в Гамбург, откуда должен был отправляться пароход «Одер» в Америку. Молодой человек является в контору судоходства «Норддойчер Ллойд», представляется и предлагает «бартерную сделку»: он пишет очерк о путешествии через океан, а компания предоставляет ему бесплатный проезд. К удивлению Кнута, бизнесмены согласились на его условия и даже купили ему билеты в Америку до Элроя, где жил брат Гамсуна.
Итак, вперед, в Америку!
Глава третья
АМЕРИКАНСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Соединенные Штаты Америки были и остаются по сей день заветной мечтой миллионов людей во всем мире. Эта страна является для многих сказочным государством, в котором сбываются все мечты, в котором человеку непременно повезет или он сможет «сделать себя сам». Америка не может не поразить воображение любого человека размахом и невиданными перспективами. Не стал исключением и Кнут Гамсун.
В своих письмах к друзьям в первые дни и месяцы своего пребывания «за океаном» он с восторгом описывает необыкновенные технические достижения: мостиз Бруклина в Нью-Йорк, тринадцатиэтажные дома в Нью-Йорке, железную дорогу, которая «идет буквально по воздуху», мэрию в Чикаго, «облицованную таким отполированным гранитом, что в него можно смотреться, как в зеркало», и многое другое.
Восторги очутившегося в центре технического прогресса крестьянского парня выливаются в стихи, которые тут же принимаются к печати журналом для скандинавских эмигрантов «Север» — «Norden».
Словом, всё складывается как нельзя лучше и кажется, что в стране удивительных возможностей жизнь пойдет по-другому, чем на родине.
И окрыленный первыми успехами Кнут отправляется к профессору Андерсону. Вот как, со слов отца, описывал Расмуса Б. Андерсона Туре Гамсун: «Профессор был одним из наиболее известных американцев норвежского происхождения в городе Мэдисон. Он преподавал скандинавскую литературу в местном университете, был другом и поклонником Ибсена и Бьёрнсона, уважаемым человеком средних способностей, но которому всегда и во всем везло. Столп общества и моралист, он всегда был на пике успеха, всегда следовал велению моды, но при этом не блистал умом и никогда не придерживался крайних точек зрения».
Андерсон был выдающимся пропагандистом норвежской культуры в Америке, неоднократно устраивал турне с лекциями корифеям скандинавской литературы, писал статьи о древнесеверной мифологии и открытии Америки Лейвом Счастливым, переводил исландские саги и произведения современных норвежских писателей, в частности, новаторские для того времени пьесы Ибсена (хотя сам и считал подобную драматургию не заслуживающей особого внимания).
Отношения его с Гамсуном не сложились, скорее всего, из-за снобизма одного и некоторой самоуверенности другого.
Вот как Андерсон описывал визит Гамсуна в своей автобиографии, вышедшей в 1915 году: «Летним днем 1882 года, как мне помнится, моя семья как раз обедала, в дверь нашего дома позвонили. Горничная была занята чем-то на кухне, и я сам пошел открыть дверь. На крыльце стоял высокий, стройный и хорошо выбритый молодой человек с густыми вьющимися волосами. Я был удивлен его сходством с Бьёрнстьерне Бьёрнсоном в годы его юности. В одной руке молодой человек держал шляпу. Он поклонился и протянул мне письмо, спросив, не я ли профессор Андерсон. Я взял письмо и с удивлением увидел, что оно от самого Бьёрнстьерне Бьёрнсона… Я предложил Кнуту Педерсону войти в дом и, узнав, что он еще не ел в тот день, пригласил его отобедать с нами. Через некоторое время я спросил Кнута Педерсона: „Ну, молодой человек, и что вы намерены делать в этой стране?“ Он тут же ответил: „Я приехал, чтобы писать стихи для норвежцев, живущих в Америке. Бьёрнсон сказал мне, что у моих соотечественников тут нет поэта, и я приехал исправить столь досадную оплошность“».
Вряд ли Гамсун, всегда относившийся к себе с иронией, в действительности мог произнести столь самоуверенную тираду, однако несомненно, что Андерсона неприятно поразила убежденность молодого
