молчат — значит, и нет ничего.
— Пожалуй, дядюшка прав, — согласился Николай, поразмыслив. — Завтра я еще всем нашим агентам в разные районы телеграммы разошлю.
— Так ведь месяц тому назад рассылали уже, — недовольно проворчал Савелий.
— Надо вновь напомнить, отец, активизировать людей, тем более, что в газете написали про нас, что уже поймали, а раз поймали — значит, и не нужны нам больше следы. Простая логика, отец.
— Ну, как знаете! — отмахнулся Савелий. — А токо помяните мое слово: зря время потеряем.
Но время потеряли не зря. На следующий день поздно вечером дружно залаяли на улице Барсик с Амуром. Послышался скрип снега под чьими-то жесткими каблуками, кто-то решительно и громко постучал, и не успели тигроловы откликнуться, как дверь широко распахнулась и в сторожку, щурясь от яркого света, вошел молодой человек в черном драповом пальто с воротником из черного же с проседью каракуля, в норковой шапке и в меховых хромовых перчатках. Парадная одежда в столь поздний час могла говорить только о том, что человек зашел сюда на огонек либо из клуба, где сейчас как раз кончился киносеанс, либо забрел из гостей и к тому же наверняка ошибся адресом...
— Здравствуйте! — вежливо поздоровался незнакомец. — Кто из вас Лошкарев Савелий Макарович?
— Ну, я буду Савелий Макарович, — насторожился бригадир и кивнул на табурет: — Проходи, садись.
Незнакомец, сняв шапку и пригладив темно-русый, зачесанный на правую сторону чуб, высоко, точно гусь, поднимая ноги, прошел к табурету и сел, быстро оглядывая сторожку и тигроловов голубыми, чуть навыкате, глазами.
— Я, собственно, к вам, Савелий Макарович, вот по какому делу. — Назнакомец стал крутить на коленях и мять свою богатую шапку. — Слышал я, что, если кто следы тигриные покажет вам, того вы берете с собой в бригаду для участия в отлове...
— Ну да, берем, и ишшо, если кто ловить не хочет, — тому пятьдесят рублей...
— Я бы ловить с вами желал...
— Ну дак лови на здоровье, — усмехнулся Савелий. — Ежли б след указал, так и взяли бы мы тебя, а без следу нам самим, как видишь, тошно без работы сидеть.
— Значит, если след вам покажу, тогда вы меня берете на равных правах в свою бригаду?
Гость, перестав теребить шапку, напряженно смотрел на Савелия. Теперь только тигроловы почувствовали, что этот поздний гость — неслучайный, слишком он взволнован и внутренне напряжен, слишком многозначительные вопросы задает.
— Ежели укажешь след, тогда можешь выбирать: либо полста рублей за след, либо участие в отлове, — четко и с расстановкой повторил Савелий, оценивающим взглядом окидывая гостя.
— И абсолютно на равных правах буду я участвовать в отлове? — твердея голосом, еще раз переспросил незнакомец.
— Сказал ведь уже: на равных, конешно, — как же ишшо? — стал раздражаться Савелий.
— Да вы не сердитесь, я это к тому, чтобы потом не было на этот счет никаких недоразумений.
— Да ты, парень, прямо нам скажи: нашел след или только справку берешь? — нетерпеливо перебил гостя Николай.
— Нашел, конечно, потому и спрашиваю об условиях.
Тигроловы переглянулись.
— Далеко следы? Не путаешь их с рысьими? — после паузы, замирая голосом, тихо спросил Савелий.
— Вообще-то, далеко от поселка, в сорока километрах, но недалеко от деляны. Я там лес отводил, вот и наткнулся случайно. Да вы не беспокойтесь: следы надежные, двухнедельной давности, видны четко. Тигрята средние, следы их размером с пол-литровую банку... Прошел я по ним километра два, вначале тянулись одной тропой, а на речке разбились на три — катались по льду, на боку лежали — отпечатки четкие, ошибиться невозможно. В следах я немного разбираюсь — лесником работаю.
— Ну, паря, ежели омманишь, мы тада портки сымем и задницу настегаем, — с притворной строгостью, тщательно маскируя ликование свое, сказал Савелий и, поразмыслив, деловито осведомился: — А с работы тебя отпустят? Может, придется за тиграми твоими две недели гоняться?
— Об этом, Савелий Макарович, не беспокойтесь, — с начальником своим я уже договорился.
— Стало быть, — и здесь порядок? Ишь ты! Ну-ну, это по-нашему, молодчина! — искренне похвалил Савелий, все уважительней посматривая на гостя. — Так-так, хороши ты новости принес. А скажи, как звать-то тебя?
— Викентием звать, Викентий Юдов, — хрипловато ответил парень: он все еще, должно быть, волновался.
— Ну ладно! — решил Савелий. — Стало быть, утром ты в походной одежде к нам приходи. Мы, как магазин откроется, наберем продуктов на две недели и, не мешкая, будем добираться до твоей деляны...
— В одиннадцать часов нас туда довезет наша лесхозовская бортовая машина — я уже договорился. — Викентий встал, надел шапку, торопливо попятился к двери: — Значит, завтра к девяти часам подойду я к вам. До свидания!
След, к которому привел Юдов, оказался действительно рядом с леспромхозовской деляной и был двухнедельной давности, четко просматривался и принадлежал тигрице с двумя уже почти взрослыми тигрятами.
— Большенькие тигрятки, — с легким разочарованием сказал Савелий, пройдя по следу. — Не везет нам нынче на малых тигрят: все большие да большие попадаются.
— А что, таких разве уже нельзя ловить? — встревожился Юдов.
— Пошто нельзя? Всяких ловить можно, какие попадаются, таких и ловим. Просто хлопотно с большими, тяжело, да и собак попортить могут. Но выбору нет, стало быть, этих и будем преследовать. — И, повернувшись к стоящему в стороне Павлу, сказал: — Ну дак чо, Павлуха, давай, дуй вперед, распутывай след от начала до конца. Барсика Евтею отдай, чтобы не мешал тебе следы прочитывать. Ну, с богом!
Передав собаку Евтею, Павел пошел вперед. Молодые тигры, их было два, свободно вышагивали за матерью точно след в след: по размерам они не уступали ей — чем меньше тигренок, тем чаще наступает он в промежутки материнских следов. К вечеру на берегу ключа, прямо на чистом месте, нашли тигроловы останки молодого кабана. По следам было видно, что в охоте на него принимали участие все три тигра.
— Видишь, как она учит их давить, — показывая Павлу следы, сказал Евтей. — Сама чуть-чуть даванула кабана, ровно кошка крысу, и отпустила, а они, вишь, апосля этого давай крутить его, всю поляну исколесили, забавлялись подранком. Сильные, черти, придется за ними побегать.
Юдов шел за бригадой, ничем не интересуясь и ни о чем не спрашивая. Когда останавливались для короткого отдыха, он тотчас же вынимал из бокового кармана пачку «Беломора» и молча курил, украдкой внимательно осматривая тигроловов, и, кроме любопытства и усталости, Павел ловил в его голубых глазах неуверенность и беспокойство. Одет он был в темно-зеленый суконный бушлат с эмблемой лесничества на рукаве, такие же зеленые брюки напущены были, как подобает охотнику, на голяшки ул и перетянуты на лодыжках веревочками; на поясе справа, на широком офицерском ремне, висел двухрядный патронташ; на левой стороне болтался большой, в кожаном чехле, нож с наборной пластмассовой ручкой. У ног Юдова лежал новенький рюкзак, на рюкзак опиралось тоже новое автоматическое пятизарядное ружье.
Обогнув леспромхозовские деляны, тропа вывела тигроловов на речную пойму, здесь пришлось им ладить нодью.
Перед ужином Юдов преподнес им сюрприз — вынул из рюкзака бутылку водки. Евтей неуверенно высказал мысль о том, что после водки тяжело будет завтра расхаживаться, но Савелий быстро убедил его в том, что тяжесть может быть только с перепою, но от ста граммов одна только польза человеку. На том и сошлись. После выпитой водки Юдов преобразился, сделавшись не в меру разговорчивым; рассказывал мужикам о таком количестве встреч своих с живым тигром, что даже Савелий не выдержал и, матерно выругавшись, сказал:
— Ты врать-то ври, да меру знай! Я уж три десятка лет по тигриным следам хожу, а тигрицу на воле
